Игрушка (СИ)

И так изо дня в день - два месяца. На третий месяц у Ивана лопнуло терпение. Получать зарплату за то, что он так откровенно "бьёт баклуши", ему стало стыдно; хоть и не велика зарплата - всего-то 140 рублей, а стыдно!

Несколько попыток изменить свой статус, приставая к начальнику, не увенчались успехом. При очередной попытке Иван нарвался на грубость. И только былое уважение к этому человеку (отнёсся к молодому хорошо, по доброму, когда тот устраивался на работу) не позволили Ивану на грубость 112ответить грубостью.

Попытка получить разъяснения у отца также провалилась. Выслушав сына, отец в ответ сказал всего три слова:

"Это советское производство".

"Как, - возмутился Иван, - и у тебя на заводе люди также работают?"

"Бывает и хуже", - ответил Пётр Александрович.

Такой ответ обескуражил Ивана. Ему захотелось крикнуть отцу прямо в лицо:

"Бывает хуже, а ты молчишь?"

И он бы крикнул, если бы знал что ответить отцу на неизбежный его вопрос, при данных обстоятельствах, который легко можно было предвидеть: "А у тебя есть конкретные предложения, как изменить ситуацию к лучшему?"

У Ивана таких предложений не было и он промолчал.

С дедом разговора также не получилось. Тот прямо сказал внуку:

"Мы живём по заветам Ленина. Так?"

"Так", - согласился Иван.

"Если так, то узнай эти заветы. Вот тебе четвёртое издание полного собрания сочинений Владимира Ильича - при этом он ткнул пальцем в сторону книжных полок. - Изучи его. Может и найдёшь там ответы на твои вопросы".

Взглянув на полку, на которой умещались все сорок томов в коричневой жёсткой обложке каждый, Иван сразу поостыл. Ему работать хотелось - дело делать, а не штаны просиживать и локти на пиджаках 113протирать, читая такую объёмную кучу скучных книжищ. Он взял одну с полки, раскрыл её на первой попавшейся странице и прочёл:

"Распространение гегелевской философии не привело к её возрождению. Противоречивый характер философии Гегеля породил два противоположных направления в её критике: Маркс и Энгельс, отчасти - русские революционные демократы развили её революционную сторону, диалектику; буржуазные эпигоны Гегеля развивали (главным образом в духе субъективного идеализма) различные стороны его консервативной системы. Последнее направление подготовило почву для возникновения в конце девятнадцатого - начале двадцатого века неогегельянства - реакционное направление буржуазной философской мысли эпохи империализма, пытавшегося приспособить философию Гегеля к фашистской идеологии".

"Ну, с этим пусть Оксана разбирается, а я работать хочу", - сделал заключение Иван и вернул книгу на место.

Ивану показалось, что только Оксана и поняла его, когда он поделился с сестрой своими душевными муками. Он обрисовал ей картину заводской жизни и подвёл итоги:

"Без преувеличения можно сказать, что хоть что-то полезное делает там только половина работников, а вторая половина - откровенные паразиты. И я отношусь ко второй половине. Я старший инженер по сексуальным вопросам".

Оксана даже не отреагировала на шутку брата, но надолго задумалась и в конце, как бы подводя итог их разговора, очень серьёзно произнесла 114только одно слово:

"Разберёмся".

У Ивана тогда мелькнула мысль:

"А может и прав дед, что разбираться нужно начинать с трудов Ленина".

Но он сразу отогнал эту неприятную мысль, ибо перспектива сидеть за книжками его пугала. Он работать хотел, действовать, и чтобы плоды его деятельности можно было потрогать руками. Иван с надеждой посмотрел на сестру:

"Сестрёнка, милая, надеюсь только на тебя. Помоги ты мне в этой гадости разобраться, а то я, видит бог (если он есть), свихнусь. Ей-ей - свихнусь".

Оксана на этот миг стала для него старшей и мудрой сестрой. И она это поняла: молча, поцеловав брата в лоб, отстранилась от него, пристально посмотрела ему в глаза и, ничего больше не сказав, ушла.

--------------------------------------

В общей сложности Иван Бут смог проработать на заводе, в должности старшего инженера, шесть месяцев.

Возвращался он как-то домой с опостылевшей работы. Два переполненных автобуса пришлось пропустить. Сумел втиснуться только в третий. Привёз его автобус к дому. Вылез Иван из него не досчитавшись двух пуговиц на пальто. Автобус отошёл от остановки; и вдруг видит Иван: едет грузовик, а за рулём молодой парень сидит и спокойно (никто его не толкает и пуговицы на его одежде не отрывает - один в кабине) едет.

"Он делает настоящее дело!", - мелькнула пронзительная мысль.

115 Решение было принято мгновенно и окончательно. Причём, до того как всё уладится, Иван решил никого из родных в свои планы не посвящать. Он уволился с завода. Пришёл в гараж, расположенный не далеко от дома и на воротах которого висело объявление о том, что требуются водители всех классов, а также желающие учиться на водителя. В отделе кадров документы у него приняли сразу. Но нужно было оформить договор, согласно которому после шофёрских курсов и получения водительских прав, Иван обязуется отработать два года в данной организации. Какое-то звериное чувство подсказало Ивану, что это ловушка. И он схитрил - он не поставил в договоре даты начала и конца данного соглашения с администрацией гаража. Получился бессрочный договор. Чиновник в кадрах не заметил этой уловки. Подписал договор, поставил печать и отдал Ивану его экземпляр.

И началась у Ивана настоящая жизнь. Теория ему давалась легко, а на практике он блаженствовал. Каждый раз, когда Ваня Бут садился за руль автомобиля, он ощущал насколько правильным оказался его поступок - смена вида трудовой, общественно-полезной деятельности. Ощущение радости от управления могучей техникой, которая беспрекословно подчинялась его - Ивана воле, не проходило даже тогда, когда учебный день завершался и усталость уже явно овладевала его молодым организмом. Скоро наставник, сидящий рядом и указывающий куда рулить, стал Ивану мешать. Иван уже понимал: он готов работать самостоятельно, а тут приходится соотносить свои поступки с желаниями наставника, который вобщем-то оказался хорошим парнем, но дураком. Ему бы не мешать Ивану, но он никак не мог отказаться от удовольствия 116покомандовать. Дошло до того, что учитель и ученик чуть не передрались. Иван пошёл на обгон троллейбуса не тогда, когда, по мнению наставника, нужно было и тот разразился руганью. Иван спокойно припарковал машину и заявил наставнику, что если тот не перестанет вонять, то он ему набьёт морду. Наставник не был человеком робкого десятка, и они уже было сцепились прямо в кабине, но выручил милиционер-гаишник, который подошёл к ним и сказал, что здесь остановка запрещена. Наставник как-то сразу сник, но гаишник оказался нормальным парнем и не стал дырявить наставнику талон предупреждений, а просто заставил убраться отсюда.

Когда иваново время занятий в этот день кончилось, то наставник сказал ему, что он может не приходить больше на занятия потому, что уже освоил вождение и что он ему поставит зачёт и так. Ивану хотелось рулить, но он подавил в себе желание протестовать потому, что понимал - если они передерутся, то хуже будет всем.

С детских лет эта магия убегающей под тебя дороги, это чувство скорости с которой мощный агрегат, то есть ты сам - с ним слившийся воедино, проглатываешь пространство, не покидала Ивана. Он ощутил это волшебство скоростного передвижения ещё тогда, когда совсем малышом сел за настоящий руль почти настоящей машины, правда - с педальным приводом, но с фарами и ручным тормозом.

Вот и сегодня, придя в гараж и открыв кабину "своего" автомобиля такого родного потому, что очень много трудов, сил и нервной энергии было вложено в него, Иван пережил уже знакомое, но неизменно приятное чувство удовлетворения, когда сел за руль и запустил двигатель.