Не кричите в тёмном лесу (СИ)

Я уже не говорю о том, что на многих планетах с твёрдой корой, лишённых воды, очень агрессивная атмосфера, и их поверхность интересует только немногочисленных учёных. Часто бывает гораздо проще и дешевле сосредоточить хозяйственную деятельность внутри обнаруженных естественных полостей.

Блеснуть талантами мне в этот раз было не суждено. Мы миновали всего пару первых потоков, когда совсем рядом разверзлась жевака. Я предупредить об этом пилота ещё успела, он сменить курс -- уже нет.

По-научному это явление называется очень красиво, непонятно и грозно: случайная флуктуация пространственного искажения. Насколько я помню, они даже как-то классифицируются -- так же сложно, заумно и с практической точки зрения бесполезно. Они представляют собой завихрения потоков, нарушающие целостность и однородность как их самих, так и соединяющих их мембран. Такие искажения возникают спонтанно -- во всяком случае, мы пока не умеем их предсказывать, -- существуют недолго и, насколько я знаю, до сих пор толком не объяснены наукой.

Бытовое название гораздо лучше отражает и суть явления, и результат встречи с ним гавии. Жевака затягивает в себя неудачника, "пережёвывает" его пространственными искажениями -- тщательно или кое-как, как повезёт, -- и выплёвывает то, что останется. Опять же, куда повезёт: может гуманно вышвырнуть в воду, а может и впечатать в твёрдую породу. Но последнее, к счастью, случается редко. Точной статистике нет, ушедшую в камень амфибию считают пропавшей без вести -- найти её невозможно. Просто пропадают без вести мои коллеги достаточно редко, а следы жеваки на останках аппаратов сложно с чем-то спутать: так аккуратно и ровно поменять местами двигатель и кабину транспорту или голову и ногу человеку больше ничто не способно.

Нам повезло дважды: во-первых, жевака оказалась слабой и почти "беззубой", полетела лишь некоторая часть электроники по внешнему контуру, а во-вторых, вышвырнуло нас в воду. Не знаю, как Юрий умудрялся в ручном режиме вести по заданному курсу вихляющуюся и трясущуюся гавию, но он не только выдернул нас из потока в открытое водное пространство, но даже сумел поднять амфибию над поверхностью и на малой высоте дотащить до берега, оказавшегося сравнительно недалеко -- третья удача. Там наш кораблик рухнул и блаженно затих, уткнувшись носом в рыхлый грунт.

Несколько секунд мы оба сидели неподвижно и пялились в пространство перед собой, отходя от случившегося.

-- Ты как? -- первым подал голос пилот.

-- Это было круто! -- выдохнула я, после чего поспешила пояснить, поймав его озадаченный взгляд: -- Я не про жеваку, я про то, как ты выруливал.

Землянин с облегчением рассмеялся и чуть откинулся вместе с креслом, разминая пальцы.

-- Я рад, что ты в порядке.

-- Это только так кажется, -- успокоила его я. -- Вот сейчас как устрою истерику! Или не сейчас, чуть позже, -- добавила рассеянно, пытаясь выяснить, насколько пострадала амфибия и каковы наши шансы на спасение. -- Хм, ну проживём мы в любом случае долго: в кузове куча консервов для колонии, система жизнеобеспечения почти не пострадала, а кислород в атмосфере присутствует и мы сможем им воспользоваться. А вот найдут нас или нет -- вопрос, потому что работают только простейшие сигнальные маяки, связи нет. Следов деятельности человека я что-то не вижу...

-- Я, кажется, знаю, где мы, -- обнадёжил Юрий, разглядывая обзорный экран -- внешние камеры, на наше счастье, работали. Точнее, нормально работала одна, но её вполне хватало. -- Если не ошибаюсь, эту планету обнаружили лет двадцать назад: очень приметный пейзаж. Здесь смертельная для человека концентрация углекислого газа. Но её не забросили, исследуют автоматическими станциями, орбитальными и не только: очень специфические формы жизни, интересно. Насколько я знаю, подобные станции отправляют отчёты раз в несколько дней, так что уж за месяц нас точно найдут и вытащат.

-- Скорее всего, раньше, -- предположила я. -- О нашей пропаже сообщат, а в таких случаях опрашивают все возможные станции и поселения. Надеюсь, у наших адресатов не случится локальной катастрофы из-за недостачи продовольствия...

-- Не идиоты же они, заказывать поставки, когда всё уже кончилось, должен быть запас! -- отмахнулся напарник.

Мы ещё некоторое время лениво помолчали, просматривая повреждения гавии и потихоньку отходя от пережитого стресса. Эх, знаю я отличный способ сбросить лишнее нервное напряжение, но ведь пошлют же!

Я покосилась на напарника, тихо вздохнула себе под нос и озвучивать интересное предложение не стала, вместо этого сосредоточилась на пейзаже и дыхании. Благо, вид открывался действительно запоминающийся и очень располагающий к созерцанию.

Зеркало почти неподвижного, ртутно-серебристого океана плавно переходило в бескрайний ровный пляж так, что береговая линия угадывалась с большим трудом. Крупный песок на первый взгляд казался серым, но при более пристальном рассмотрении вызывал желание вглядеться, потрогать, поднести к лицу и осмотреть каждую песчинку. В общей серо-чёрной массе то и дело проскальзывали осколки радуги, и разные участки поверхности отливали всеми цветами спектра. Интересно, что создаёт такой эффект? Углерод ассоциировался у меня с алмазами, но сомневаюсь, что такие полезные камушки в таком количестве не заинтересовали бы людей. Скорее всего, это нечто вроде гранитной крошки с вкраплениями слюды.

Низко над горизонтом в тёмно-сером небе висело тусклое и маленькое бледное солнце. То ли планетку с трудом обогревал какой-то белый карлик, то ли располагалась она достаточно далеко от светила. И грелся этот мир, наверное, во многом благодаря парниковому эффекту -- или каким-то другим, о которых я не слышала. Внешние датчики показывали температуру чуть больше трёхсот по Кельвину, а при таком светиле этого многовато. С другой стороны, а откуда я знаю, что светило здесь одно?

Пока интереснее всего было наблюдать не за звёздами и даже не за песком, а за гораздо более примечательным явлением. По гладкой поверхности медленно перекатывались красивые разнокалиберные шарики пастельных оттенков -- бледно-розовые, голубоватые, желтоватые. Судя по тому, что двигались они порой в противоположных направлениях, иногда замирали или разворачивались на месте, произвольно меняли скорость и аккуратно огибали друг друга, именно эти странные объекты и представляли собой те самые "необычные формы жизни". Выглядели они лёгкими, воздушными, даже как будто пушистыми или, скорее, плюшевыми и вызывали большое желание потискать или хотя бы пощупать.

Впрочем, когда один из них замер совсем близко от камеры и я прикинула его размеры, всё умиление бесследно растаяло: в диаметре это нечто составляло метра четыре.

-- Это животное или растение? -- полюбопытствовала я у пилота.

-- Понятия не имею, -- откликнулся землянин, так же с интересом разглядывавший местных обитателей. -- Я же не космобиолог. Случайно наткнулся на информацию об этой планете в новостях, запомнилась картинка. -- Он кивнул на обзорный экран. -- Почти такой же вид был.

-- Всё-таки, нам очень повезло, -- резюмировала я, а потом продолжила со смешком: -- Меня разрывают противоречивые эмоции. С одной стороны, очень хочется выйти, прогуляться, размять ноги и немного развеяться, стены давят. А с другой -- здравый смысл грязно ругается в ответ на такие идеи.

-- Правильно делает, -- похвалил Юрий. -- Верх глупости -- выходить из исправного корабля на поверхность незнакомой планеты, да ещё непригодной для жизни.

-- Я же не предлагаю идти, я просто жалуюсь. Наверное, это всё от нервов. Адреналин выделился, нервное возбуждение никак не проходит. -- Я задумчиво мазнула взглядом по чёткому профилю мужчины и снова тихо вздохнула.

Ощущение было неприятное. Слишком быстро всё произошло и слишком благополучно разрешилось: организм, приготовившийся к боли, удару или вовсе смерти, никак не мог поверить, что опасность миновала. Внутри будто сжалась пружина и мелко подрагивала, готовая вот-вот выстрелить, это чувство напрягало и никак не хотело проходить.