Чёрный Корпус. Отряд "Зеро" (СИ)

- Гхм, - доктор словно уловил моё состояние. - Я попрошу вас заканчивать побыстрее. У меня график. А Донникова надо обследовать на предмет психической вменяемости.

- Да, конечно, - следак покосился на доктора. - Так вот, при возвращении домой вы застали там вашу сожительницу, Веселову Марину Игнатьевну и вашего сослуживца Шлемова Дмитрия Александровича...

Шлемов... МРАЗЬ!!!

- Сидеть! - мне в грудь уперлись два ствола "АКС", в плечо вонзилась новая игла, и тело свела дикая судорога. Чтоб вас всех!..

- У вас очень высокий уровень агрессии, Алексей Витальевич, - Гомзяков внимательно наблюдал за моими мучениями. - Просто удивительно, что служба психологической безопасности столько лет оставляла это без внимания. Так вот, я продолжу. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, вы затеяли драку, в ходе которой нанесли Шлемову Дмитрию Александровичу тяжкие телесные повреждения, опасные для жизни и здоровья. Веселовой Марине Игнатьевне вы нанесли побои и словесные оскорбления, её жизнь и здоровье вне опасности. Ваша бывшая сожительница вызвала службу безопасности, при задержании вы оказали жестокое сопротивление, нанеся сотрудникам повреждения средней тяжести. Это вы помните?

Я медленно перевёл взгляд с белого потолка на него. Судорога отпустила примерно на середине этой речи. Алкогольное опьянение... Это не помню. Я хотел выпить, но не пил. А Шлема я почти грохнул... Чёрт...

Жаль - не добил.

Лучше вышка с моральным удовлетворением от сделанного, чем почти пожизненное с мечтами о восстановлении справедливости.

Следак мой взгляд понял по-своему.

- Ну что ж. Я так понимаю, без адвоката вы отказываетесь отвечать на вопросы?

Снова кивнул. Отказываюсь. Потому как вляпался по горло. Побои - ерунда, а вот недобитый Шлемов и сопротивление при задержании - это дрянь. Средней тяжести... Руки-ноги поломал. Наверное. Хорошо - не убил. Парни-то не при чём. Работа у них такая.

Гомзяков убрал блокнот.

- Это не последняя наша встреча, Алексей Витальевич. Как понимаете, я вас не допрашивал, просто пояснил вам ситуацию. Допрос состоится, как только разрешит ваш лечащий врач и будет готово заключение о вашей психической вменяемости. Так что не прощаюсь, - он изобразил улыбку. - До скорой встречи.

Следак вышел из камеры, а охранники, по знаку доктора, надели на меня наручники, подняли и повели на осмотр.

Осмотр ничего хорошего не принёс. Многочисленные побои, на груди глубокие порезы, тоже залитые биогелем, лёгкое сотрясение, разбитые в кровь руки, трещины в рёбрах. Доктор не стал сволочить и дал мне воды, увидев мой бедный язык.

А вот уколов мне досталось ещё несколько штук. Когда все лечебные дела были закончены, доктор продезинфицировал руки.

- Зачем пил-то?

- Я не пил, - опухоль после всех вколотых лекарств спала. Но пить, как и курить, хотелось ужасно. - Дайте воды.

- Говоришь - не пил, - доктор протянул стакан с дистиллировкой. - А у самого - сушняк. В крови у тебя алкоголь был. Первым делом на анализ взяли.

В крови. Чёрт. Я провёл рукой по плёнке биогеля на груди.

- От лекарств сушняк. В кармане бутылка была. Внутреннем.

Доктор проследил за моим жестом и присвистнул.

- Ну, это ты, брат, влип тогда. Петровичу - ему плевать, пил ты или грудью стеклотару раздавил. Нашли алкоголь в крови? Нашли. Пункт "а" тебе.

- Знаю.

Доктор усмехнулся.

- Что ж ты, капитан, взбесился так? Десять лет безупречной службы псу под хвост из-за бабы. Ну да ничего, бывает. Состояние как? Готов на вопросы отвечать?

Из-за бабы... Чёрт... Покурить бы...

- Эк тебя потряхивает, - доктор внимательно смотрел на меня. - Под кого косишь?

Кошу? Взгляд на руки - мелко вздрагивают и нервно. Терпи, Лёха, терпи. Некуда деваться.

- Курить хочу.

- Это нельзя.

- Знаю.

- Сколько лет-то?

- Чего... сколько?

- Куришь.

- Тринадцать.

- А в день?

- По-разному. Пачку, две.

Любопытно-профессиональный взгляд меняется на сочувственный. Отошёл, пошарил в своём лекарственном хозяйстве, вернулся с маленьким шприцем.

- Что это?

- Никотин. Раствор, разумеется. На сутки тебе хватит. Могу блокиратор поставить, если хочешь. Сидеть-то тебе долго.

- На сколько блокиратор?

- На трое суток.

Трое суток с ватной головой? Сейчас? Лучше ломка.

- Никотин.

Чёрт... А ведь полегчало. В голове прояснилось. И руки не дрожат.

- Вменяемый я. Аффект был.

Доктор засмеялся.

- Ишь ты, хитрый какой! У всех тут - то аффект, то самооборона, то припадок, - он кивнул мне на кресло с датчиками. - Садись. Проверим твой аффект.

Проверка-тест заняла около двух часов. Доктор то шутил, то мрачнел, разглядывая данные на своём мониторе. В итоге - махнул рукой.

- Везучий ты, капитан. Был у тебя аффект. По минималке пойдёшь. Моли бога, чтобы твой приятель не загнулся. Тогда и аффект не спасёт.

- Знаю.

Доктор снова усмехнулся и начал снимать с меня многочисленные датчики.

Но вернули меня обратно в одиночку. Агрессия в красном секторе.

Чёрный Корпус не допускал риска. Даже минимального. Система безопасности продумана и проработана до мелочей.

Сейчас мне это на руку. Подумать в одиночестве и проанализировать всё, что я узнал. После инъекции никотина голова работала ясно и чётко.

Я думал, почему всё-таки сорвался и не смог побороть свой "высокий уровень агрессии", хотя до этого десять лет вполне успешно с этим справлялся. Да что там десять лет относительно спокойной службы в Корпусе!..

Три года на мятежных планетах. Три года ползания на брюхе по пескам, камням, джунглям и болотам. Три года полной готовности стрелять во всё, что шевельнётся, в любую тень.

Да, там были и военные машины, и боевые роботы, и универсальные солдаты. Но только для того, чтобы показать на видео победные марши Федерации. А до этого всю работу делали мы.

"Смертники" - так нас называли. Отряд "С". Спецподразделение из согласившихся на такое помилование вместо вышки. И вольнонаёмных, кому нечего терять и некуда возвращаться. Их никто не ждал. Они приходили, чтобы отомстить.

Как и я.

Как я попал туда - помнил чётко. Пришёл на призывной пункт и сам попросился в отряд "С". Я не знал, зачем мать покинула Землю после моего рождения. Не знал, почему она выбрала для поселения Рапистру, планету, первой поднявшей мятеж против Федерации. В восемь лет не слишком часто обращаешь внимание на такие вещи. А потом спрашивать уже не у кого.

Я помнил её смерть. Её убили за отказ кого-то из жителей подчиниться приказу. В назидание остальным гражданским, согнанным на площадь. Командир повстанцев расстрелял её, и я навсегда запомнил, как появлялись красные круглые дырочки на белом платье. Запомнил, как она упала на землю и как остановился её взгляд.

Тогда я впервые узнал, что такое "агрессия в красном секторе".

Никто не ожидал от худого восьмилетнего мальчонки такой прыти. И меньше всего тот мерзавец, которому я перерезал горло его собственным ножом.

Выжил я тогда чудом, не иначе. Между повстанцами и жителями завязалась драка, мне прилетело прикладом, и я потерял сознание. Очнулся только ночью - от боли и холода, весь в крови - своей и чужой. Разозлённые мятежники убили всех и подожгли посёлок. Мне повезло дважды: начавшийся дождь загасил огонь. Рапистра не самый гостеприимный мир, до ближайшего лагеря солдат пришлось добираться пять суток по джунглям. Я ничего не помнил из этого путешествия: сознание отказывалось вспоминать, как я шёл и что ел. Да и ел ли вообще.

Очнулся я тогда в лазарете. Мне сказали, что патруль Федерации подобрал меня в нескольких сотнях метрах от базы, без сознания.

Я рассказал всё, что знал, и попросился в отряд. Конечно, меня не взяли. Отправили в интернат для таких, как я. Федерация ещё хотела подавить бунт малыми силами, но он вспыхнул на других планетах. И спустя несколько лет я вернулся на Рапистру.