После "Нолдолантэ"(СИ)

Мороз постепенно крепчал. Разводить костёр было бы слишком опасно - лёд мог протаять. Но в самый холодный час ночи можно было зажечь факел, чтобы обогреть руки и заодно растопить лёд во флягах. Факелов было мало, куда меньше, чем морозных ночей. Воду, рыбу и водоросли тоже приходилось делить на малые порции.

Они выдержали более жестокий мороз, ещё никогда не уступавший Анару Златопламенному, Сердцу Огня. Круговорот весны, лета, зимы и осени должен был неминуемо ослабить его. Они несли больше и факелов, и припасов, и среди них - лембас, а не только вяленая рыба и сухие водоросли. Больше, но не в десятки раз. Путь же был в десятки раз дольше - из-за долгих обходов и потому, что среди нолдор были юные девы, подростки и даже дети. О том, что оставалось на долю взрослых и сильных к концу пути, и как согревались в морозные ночи, когда сожгли все факелы - никто не рассказывал. Только среди принесённых на берега Эндорэ тирионских сокровищ ничего деревянного не было. И кожаного - тоже, кроме обуви и ножен мечей.

Спать приходилось понемногу - не более, чем по полчаса. Будить Маглора было некому, но все эльдар хорошо чувствовали ход времени, а менестрели лучше других выдерживали любой заданный ритм.

Они тоже спали урывками - иначе рисковали не проснуться вовсе. Их было кому будить. Им было кому помочь - должно быть, и переход этот выдержали только благодаря помощи друг другу. И им было кого терять, в отличие от него.

Более мысли об Исходе нолдор Маглора не посещали. Чтобы не замёрзнуть, приходилось идти почти на пределе своей выносливости - особенно когда припасы закончились, а жажду можно было утолять лишь снегом. Утомление всё нарастало, Недоставало и сна, так что временами он погружался в серую пелену то ли дрёмы, то ли яви.

Да, этот обратный путь был легче и много короче, но во дни Исхода в глазах нолдор ещё сиял свет Древ. Ныне же и с затопления Белерианда минули многие века. В одну из ледяных ночей, с трудом заставив себя подняться после краткого сна, Маглор бессильно упал. Он мог ещё ползти, и долго полз вперёд, пока тело повиновалось воле. Пока и этот предел не был перейдён.

Неподвижно лёжа на льду и ощущая, как руки примерзают к его поверхности, и стынет кровь в жилах, Песнопевец вновь припомнил народ Нолофинвэ. Должно быть, иные из них погибли так же. А ещё больше - избежали этой участи лишь потому, что друг или родич вовремя поднимал упавшего и вёл или нёс, пока к нему не возвращались силы. Чтобы однажды поменяться местами.

Маглор же ничьей помощи ждать не мог. Его одолевал сон. Сквозь него Песнопевец ощутил мягкое, обволакивающее тепло и отстранённо подумал, что из всех сыновей Феанаро он удостоился самой лёгкой смерти: тихо уснуть под дивную музыку, глубокую и мощную, звучащую так необычно, словно она раздаётся из-подо льда.

В следующий миг наползающий сон слетел с него. Мелодия вовсе не чудилась, и он узнал её. Толща льда придала ей странный отзвук, да и сама музыка не была точно той же, что Макалаурэ некогда слышал в Эльдамаре. Ульмо никогда не повторялся. Ныне мощь Улумури возвращала Маглору силы его юности и согревала - не призрачным теплом замерзания, а ласковыми волнами южных морей. Он поднялся, оставив льду несколько кусочков кожи, поблагодарил валу, что никогда не забывал Изгнанников, и с обновлёнными силами двинулся вперёд.

С этого времени и внешний холод всё слабел. Всё чаще встречались пропавшие было полыньи, в которых можно было ловить рыбу. Далее воздух насытился влагой, а лёд покрывался всё более частой сетью трещин, наконец, разбившись на отдельные обломки. Ныне сил Маглора хватило, чтобы преодолеть это, хоть и с большим трудом. И выйти к открытой глади Моря.

Он оглядывался к северу и к югу в надежде найти продолжение пути, когда льдину, на которой он стоял, понёс вперёд налетевший восточный ветер. Сила ветра не убывала, но воздух становился всё теплей, и льдина медленно таяла. Когда кусочек, на котором едва хватало места поставить ноги, накренился и затрещал, Маглор не то прыгнул, не то упал в воду.

Берег был чересчур далёк, а последняя часть пути забрала остатки сил. Чудес больше не происходило. Судьба заставила его сделать именно то, что отверг разум: плыть вперёд из последних сил, пока не померкнет свет в глазах.

Маэдрос взял себе Сильмарилл, что хранит земную стихию - и тело его сгорело в толще земли; Маглору достался Камень, хранящий воду... Но ведь отцовские Камни не губят, а именно хранят! Благословляют, исцеляют, исправляют влияние Искажения. Если б не это свойство, их и не стремился бы удержать у себя всякий, кому они попали в руки. Гномы могли убивать и умирать только за то, чтобы владеть самой красивой драгоценностью на свете, но эльдар - нет.

Прежде чем потерять сознание, Песнопевец ещё успел подумать о будущей встрече с Руссандолом, некстати вспомнить, как орёл Манвэ принёс его и Финдекано в Митрим и услышать хлопанье крыльев.

И осознать, что и этот звук слышится отнюдь не в памяти.

Примечания:

То, что переход воинством Нолофинвэ пролива, который корабли пересекли достаточно быстро, совершался в течение трёх лет валар, я могу объяснить только чрезвычайно долгими блужданиями во льдах в поисках пути, с обходами, "тупиками", возвратами к уже пройдённым местам и т.д. Предполагаю, что без этих блужданий десятилетия (в пересчёте на солнечные годы) вполне могли сократиться до месяцев.

ГЛАВА 6. СПАСЕНИЕ.

Маглор очнулся в мягкой постели, по подбородок укрытый одеялом. Его лицо обдувал свежий ветер, наполненный едва заметным благоуханием - некогда они не замечали его, не зная иных ветров, кроме веющих в Бессмертных Землях. Вероятно, орёл донёс его до Тол-Эрессеа или Эльдамара. Он достиг цели и находился у друзей, пока неизвестных. Великая птица могла спасти его и перенести сюда в своих когтях, но не принести в дом, уложить в постель и укрыть одеялом. Шевельнувшись, Маглор ощутил сильную слабость.

- Вижу, ты очнулся. Скажи, сможешь ли ты поесть? Тебе это необходимо, - в мелодичном женском голосе звучала заботливая тревога, и губ Маглора коснулся горячий отвар, пахнувший цветами и морем.

На Благословенном Западе Маглор скорее ожидал услышать квенья, чем синдарин, но не это было важным. Выговор нис был дориатским, и сам её голос казался смутно знакомым. Они наверняка встречались, и он догадывался - когда. Нис наверняка не узнавала Феанариона: Песнопевец сильно исхудал за время пути. Но рано или поздно должна была узнать, и Маглор не собирался откладывать этот миг, прячась, как лиса в нору.

- Да, поесть я смогу, - ответил он тихим голосом, не открывая глаз, и сразу же продолжил. - Но прежде, чем предлагать мне еду или лекарства - выслушай. Ты спасла меня, и я всегда буду благодарен тебе. Даже если, узнав правду, ты пожелаешь немедленно изгнать меня из своего дома. Знай, что я достиг Запада вопреки запрету валар...

- И потому думаешь, что я могу изгнать тебя? - неверяще перебила его нис. - Ты даже идти не сможешь.

Он прислушался к себе.

- Ползти смогу, - в телесной слабости не было ничего постыдного. Подлинной слабостью была бы попытка вызвать жалость к себе. - Я полз через лёд. Здесь же самый воздух придаёт сил, насыщает и исцеляет. Я не умру, оказавшись вне дома.