По ту сторону грусти (СИ)

Ох, только бы не сорвалась и не умчалась обратно в тёмные улицы - ведь может, наверное: последние пару месяцев вообще себе на уме, причём в нехорошем таком смысле. Но Алеся просто недобро смотрела исподлобья: её доверие явно стушевалось.

- Я ж ничего не говорю, а ты? Ты сама ведь шифруешься!

- Работа у меня такая, шифроваться.

- Это мы знаем. Ты вот что, выпей-ка чаю.

Влада начала наливать чай тонкой струйкой - но не в чашку, а в блюдце. На середину она положила неизвестно откуда взявшуюся серебряную монету. Вокруг блюдца расставила три плоских свечи. Юра без лишних слов взял свою чашку, газету и выскользнул из кухни. Четвёртую, тоненькую и неровную свечку, Влада достала из шкафа возле вытяжки. Лицо у неё было строгим.

- Пей.

Алеся аккуратно тянула чай, стараясь, чтоб не дрожали руки. Влада стояла у неё за спиной с зажжённой свечой.

- Так, а теперь, поскольку вы хотите поговорить об этом, ложитесь на кушетку. Но говорить пока не стоит, я сначала посмотрю.

Алеся растянулась на кухонном диване, а ноги закинула на табуретку и замерла неподвижно с закрытыми глазами. Вид получился довольно странный.

Влада остановилась у неё в ногах, не выпуская из рук свечи и непрестанно нашёптывая. Затем она подошла и начала водить свечой над телом Стамбровской. Огонёк иногда потрескивал и резко вздрагивал, источая струйки прозрачной черноты - они бесследно исчезали под потолком. По-деловому нахмурившись, Влада смочила кончики пальцев слюной и погасила ими пламя. Она потянулась, выставив замок из пальцев, как спортсмен на разминке, а потом принялась скользить руками по воздуху рядом с Алесиной головой, грудью, спустилась ниже, продолжала ощупывать, пальпировать, прислушиваться, и её всё больше брала оторопь от того, что она обнаруживала.

Наконец, объявила:

- Так, товарищ инквизитор, команда - отомри!

- Спасибо, я так полежу.

Влада фыркнула. Алеся открыла глаза, пошевелилась. Решила, что стоит всё-таки сесть: край табуретки врезался в ноги.

Влада помолчала, обхватывая себя за локти, задумчиво шмыгнула носом, глядя куда-то за окно.

- И в итоге?

- У тебя какие-то странные новообразования в области сердца. Своей плотностью похоже на блок. Глубиной - на укус или разрыв, такое после встречи с астральными сущностями бывает.

- Я ничего подобного не практиковала.

- Да я верю, это вообще не в нашей манере. Но кроме астрала что остаётся? "Простые" сны и "независимые", достоверные. И перемещения, конечно же. Признавайся, насколько часто?

Алеся покорно вздохнула.

- Каждый день.

- Каждый день?! - вытаращилась Влада. - Да так свихнуться можно! Нет, даже не свихнуться, скорее, "спалиться"! Сгореть, как свечка. На нашем уровне, с нашей закалкой и компетенцией, да что там, даже опытные специалисты так не рискуют - о дурных примерах говорить не будем. И ты ещё удивляешься, что упала в обморок? Леся, нет, серьёзно. Это влияет сильнее, чем можно ожидать. Но ведь самое поразительное, у тебя нет признаков истощения как такового. Знаешь, я ведь тоже халтурю, и ко мне иногда такие экземпляры приходят... Особенно из числа "полуграмотных полуодарённых". Честно говоря, это страшновато: один обсосанный огрызок вместо человека - вот как бывает. Ты сама понимаешь, какие должны произойти разрушения на ментальном плане, чтобы всё это переползло на физический, чтобы они начали жаловаться кто на что. А у тебя вот обморок и раздрай. Но аура, что интересно, целая.

- Ты говорила, что растрёпанная.

- Она просто колом встала, как перья, которые ты пыталась вырвать, как пеликан, раздирающий себе грудь до крови. Только вот кого ты ей накормить собралась, вопрос. Твои новообразования похожи ещё и на отметины от паразита - когда демон или лярва к человеку присасываются, или те же суккубы.

Алеся угрюмо поёжилась. Она понимала, что не бывает заболеваний и повреждений более или менее красивых, но ощутила себя оскорблённой. И тихо произнесла с ровной, отмеренной иронией:

- Ты определись уже, на что это похоже. Тебя послушать, так муть голубая, ничего толком сформулировать не можешь.

Влада, чуть погрустнев, пожала плечами:

- Извини. С буквальными описаниями это тоже не совпадает. Пойми, я ведь хоть и молодец как солёный огурец и без пяти минут гений, но лет мне при этом сколько? Я всего лишь подмастерье, а такую вещь, как опыт, никто не отменял. А ты хочешь, чтоб я тебе всё по полочкам разложила. Нет, Лесь, так не годится. Я сделала всё, что могла. А случай серьёзный, и раз мы обе ни в чём не уверены, надо обратиться к министру, - и потянулась за телефоном.

- Нет! - вскричала Алеся и вскочила, смахнув со стола блюдце.

Оно картинно перекувырнулось в воздухе и смачно раскололось об пол. Монета исчезла под плитой.

Влада чуть заметно закатила глаза. И, положив телефон на место, заговорила с лапидарной жёсткостью:

- Хорошо, звонок отменяется. Но при следующем таком проявлении - сдам тебя с потрохами. Мы сами так договаривались. И очевидно, что ты в опасности. Но раз ты так сопротивляешься, так уж и быть, буду твоим сообщником по преступной халатности. Я могу высказать только кое-какие соображения. Вернее, вспомнить одну беседу с нашим наставником.

Алеся положила ногу на ногу, хотя всё равно была напряжена.

- Может, ещё чаю?

- Да, пожалуй.

Влада развернулась, вильнув широкой домашней юбкой из разномастных полос, и поставила чайник на плиту. Он не успел остыть и вскоре закипел. Влада в это время смела осколки и отправила их в помойное ведро, убрала со стола свечи и привела его в обыкновенный человеческий вид, уставив предметами не такими уж необычными, но тоже по-своему ритуальными в любой дружеской среде: чашками, блюдцами, ложками и розетками с вареньем, мёдом и нарезанной пастилой.

- Так вот, - сказала она, усаживаясь, и отхлебнула терпкий, до красного отсвета заваренный чай. - Зашёл у нас как-то разговор о всякой всячине, и вспомнил Андрей Андреич один случай, который произошёл в годы войны, точнее, даже не случай, историю. Правда, началась она ещё перед войной. Познакомился он тогда с одной девушкой на почве интереса к старинным знаниям. Она была переводчица, полиглот, языков знала немерено, в том числе очень редкие, например, древнепрусский, а ведь он уже к тому времени еле теплился. Правда, выросла она в тех краях, училась в Кёнигсберге. Хотя проживание в какой-то местности автоматически не делает человека ни патриотом, ни... вайделотом. Кровь у неё была как изысканный коктейль, сама она заявляла о земгальском происхождении, звали её Беата, а фамилия была какая-то очень немецкая, правильная - то ли Рунге, то ли Фальке. И язык немецкий она знала в совершенстве, даже писала на нём стихи и песни. Говорят, это и сыграло злую роль в её судьбе, но Андрей Андреич считает по-другому.

Алеся внимательно слушала, не забывая откусывать пастилу и запивать чаем, и пыталась уловить, куда Влада клонит.

- Наверное, интересный человек был, если так запомнилась, а он после стольких лет рассказывать взялся.

- Ещё бы, человек там был такой... - Влада задумалась. - Даже не знаю, подходит ли сюда слово "харизматичный". Оно у нас в основном с ораторами и политиками ассоциируется. А там было какое-то другое чувство, для него, по словам министра, тяжело подобрать определение: но этой девушкой хотелось восхищаться, целовать руки и становиться перед ней на колени, чуть ли не культ личности создать. Это, между прочим, не укрылось от Лидии Дмитриевны, она ему даже пару раз скандал устроила в качестве ноты протеста.

- Странно, что тебе никто ничего не устроил за всё время, - хихикнула Алеся.

- Ой, ты просто не знаешь, был разговор неприятный, в начале моего ученичества, - поморщилась Влада, - но во время него мы просто прояснили намерения, задекларировали лояльность, тыры-пыры... Стресс, конечно, был, но как-то удивительно всё сошло, дипломатично. С профессиональной спецификой, так сказать. Так вот, мы в сторону ушли. Это была личность с мощнейшей энергетикой, можно даже сказать, для обычного человека ненормальной. Появлялось ощущение, что она не "сама по себе мальчик, свой собственный", а за ней что-то стоит: то ли войско несметное, то ли высшие силы... Создавалось впечатление, что она - одно из тех самых орудий, несвободных, но могучих, как святые и пророки. Это не "она говорит", это её устами Некто глаголет, и так далее. И она этим ничуть не задавалась, как и своими знаниями, наоборот, говорила, что иногда это мешает. Вся эта экзальтация, восхищение почти суеверное. Поклонников было много. Но личная жизнь у неё не складывалась: то период проб и ошибок, то затишье, вот они с министром тогда и познакомились, когда она одна была. И всё как-то никак. Правда, со временем она перестала расстраиваться и относилась к этому просто, с улыбкой. Так же, как отказывала назойливым ухажёрам - молча улыбнувшись и покачав головой. И открыто заявляла, что личной жизни ей хватило, три раза уже успела замуж сходить, спасибо, конечно, но ей там не понравилось. Другое дело, профессия, творчество и тайная мудрость. Это и нервы сбережёт, и лишних сил не отнимет - потому что все усилия, которые ты туда вкладываешь, никогда не покажутся тебе лишними. А если человек - не тот, всегда получается, что ты перед ним бисер мечешь и вообще, размениваешься.