Северный ветер

Шнур за спиной Эверона дернулся, издав звук тренькнувшего стекла. Арий недовольно поморщился. Мимолетная эмоция, но Хан так долго не имел иных объектов для наблюдений, кроме хозяина башни, что ее заметил.

Эверон беспокоил многих: заставлял бегать по лестнице, швырял под дверь распоряжения, отдавал приказы, но еще никто не посмел побеспокоить самого Эверона. Арий аккуратно сложил бумаги и ушел. Не прошло и часа, как на лестнице раздался отчаянный женский крик, настолько неуместный в тишине Железной башни, что Ханлейт вздрогнул. Лязгала цепь, в кабинет поднимались двое. Растворилась дверь, и в комнату вошла молодая девушка в перепачканном платье со свежей ссадиной на лице. Ее запястья были скованы сзади.

— Сядь, — приказал Эверон, подводя пленницу к креслу для пыток.

— Я сюда не сяду! Нет!

Арий просто толкнул. Неловко присев на край грубого деревянного сидения, девушка озиралась по сторонам, поводя плечами и разминая затекшие руки. Гибкая, подвижная, смуглая, с темными волосами, отливающими в золото и в медь, — Хан тотчас понял, что в ее жилах течет добрая четверть харматанской крови, если не вся половина.

— Ой! — пленница заметила Ханлейта, смотрящего на нее сквозь решетку, и ее выразительные глаза расширились.

Эверон вернулся к столу и вытащил из внутреннего кармана камзола два письма. Небрежно опершись о столешницу, он развернул одно из них и быстро пробежал строки глазами.

— Чем ты так разозлила мэтра Кеодана? — осведомился Эверон.

Он смотрел на девушку и не заметил, как Хан изменился в лице при звуке этого имени.

— Я ему не дала! А тебе — могу! Ты хоть и арий, но не настолько уродлив, — развязно ответила пленница.

На Эверона эта бравада не произвела ни малейшего впечатления. Бросив письмо на стол, он принялся за второе послание и изучал его долго. Опустив руку с бумагой, арий задумался.

— Хранитель, ее зовут Алиссен Вейс, — зачем-то сказал он Хану.

Подойдя к девушке, Эверон отстегнул цепь и отбросил в сторону. На мгновение Ханлейт подумал, что арий сейчас освободит свою пленницу. Эльф ошибся. Эверон достал из шкафа два предмета и показал их Алиссен:

— Я хочу избавить тебя от стальных браслетов. Приковать руки к подлокотникам кресла можно по-разному: кожаными зажимами или вот этим стальным штырем, проткнув ладонь насквозь. Какой способ выбираешь ты?

Загар не спас девушку от бледности.

— Никакой… — прошептала Алиссен дрогнувшими губами.

— Рекомендую кожу. Но если будешь дергаться, я передумаю.

Из связки ключей арий выбрал подходящий и разжал наручники. Четким, профессиональным движением перекинул ее правую руку вперед и защелкнул металлический замок на толстом ремне. Пленница все же сделала попытку вырваться, но Эверон был быстрее. Бросив предостерегающий взгляд на свою жертву, он повторил те же действия и с левой рукой.

— Что ты задумал?! — не выдержал Ханлейт.

— Скоро узнаешь.

Арий покинул кабинет. Едва дверь за ним закрылась, ладони пленницы вспыхнули синим и ярко загорелись глаза. Извиваясь в кресле, она силилась разорвать путы или ослабить их, выдернуть руки, но все было тщетно. Застонав, Алиссен уронила голову на грудь, а ее магия погасла.

Ханлейт молчал — чем он мог помочь? То, что перед ним — архонт, в объяснениях не нуждалось.

— Ты — кто?

Девушка посмотрела на товарища по несчастью.

— Ты слышала.

— Хранители — это эльфы.

— Уже не похож? — вздохнул Хан.

— В Дорине мало эльфов, я вас плохо различаю. У тебя красивые глаза. Почему ты сидишь в клетке?

— Это не важно. Как ты сюда попала?

— Я невиновна, я случайно!

— Не сомневаюсь.

Беспокойство Хана все нарастало — жестокий разум Эверона изобрел какую-то новую пытку. Кому она предназначается: эльфу или архонту?

* * *

Ожидание долгим не было, арий вернулся через считанные минуты.

— Узнаешь эту вещь?

Эверон показал Хранителю аммонит на шнурке. Ханлейт узнал свое последнее утешение, ставшее источником душевных мук, когда серебряный свет угас. Хан помнил цвет ракушки, размер и каждый сегмент на ощупь. «Сейчас я увижу, что амулет сломан, а Моран жива!» — с надеждой подумал Ханлейт и подался вперед, следя за рукой Эверона, поднесшей ловушку для архонта ко лбу Алиссен. Амулет немедленно вспыхнул синим огнем — он исправно определял магию.

— Взгляни, Хранитель — перед тобой архонт из плоти и крови. Живая, не придуманная.

— Я не выдумывал свою любимую.

— А я не верю. Как тебе она? Не хуже?

— Меня ничто не связывает с этой девушкой, я не встречал ее раньше.

Арий согласно кивнул, убирая амулет.

— Знаю. Но она привлекательна, правда? Пока…

Ханлейт понял.

— Измывайся надо мной, зови Когана, рвите меня на части, но ее оставь!

— Мне нужен результат, Кеннир, а с тобой я получаю один процесс.

Эверон распахнул настежь створки шкафа за спиной девушки, намеренно демонстрируя Ханлейту его жуткое содержимое, и взял с полки широкий кусок кожи с крючками.

— Я одену это тебе на шею. Не бойся, — сказал он Алиссен.

— Не надо! Я расскажу все, что ты хочешь! Все-все! — испуганно пообещала она, честно глядя Эверону в глаза.

— Хорошо, но сейчас я намерен выслушать эльфа.

Арий безжалостно крепко прижал шею пленницы к спинке кресла пыток. Задушенная полоской кожи, Алиссен прекратила попытки заговорить или вырваться. В руке Эверона появился инструмент, похожий на обычные кусачки, но с широкими концами. Показав его девушке, он прикоснулся металлом к соблазнительной ложбинке ее груди, стиснутой шнуровкой корсажа. Зная Эверона, можно было понять, что все происходящее — не блеф.

— Прекрати!

— Сам прекрати, Хранитель. Где настоящая сфера? Что приехало в Аверну?

Не дожидаясь ответа, арий подцепил шнуровку кусачками. Алиссен тихонько вскрикнула.

— Тебе больно? А так?

Эверон перекусывал шнурки один за другим, вырез платья разъезжался, обнажая золотистую кожу, а девушка вздрагивала при каждом щелчке.

— Смотри, эльф. Обычная ткань, не броня, но я снимаю не только одежду, я лишаю архонта уверенности. Кусок материи, прикрывающий наготу, значит для разумных существ невероятно много.

Лет десять назад страдания невиновного не вызвали бы в душе Хранителя такого бурного протеста, но с тех пор многое изменилось. И все же Ханлейт молчал. Алиссен видела только его лицо, а не то, что с ней делает арий. Она умоляла эльфа взглядом.

— Помнишь мою теорию боли, Хранитель? Перед тобой — вариант номер один: архонт боится потому, что не знает, что такое — настоящее страдание. Ее ни разу не били. А вот теперь будет больно, Алиссен.

Эверон защипнул кожу ниже кулона со змеей и резко сжал, перекусывая пыточным инструментом. Пронзительный крик девушки завибрировал под потолком высокой комнаты. Хан закрыл глаза. Крик повторился.

— Не смотреть — не выход. Ты все слышишь, эльф. У нее крепкая шея и громкий голос. Не каждый способен кричать в таком ошейнике, чаще хрипят.

— Бездушная тварь!

— Только я? А ты? Ее мучает твое молчание. Продолжим?

— Скажи ему… Я умоляю… — прошептала архонт.

Каково ей быть случайной жертвой? Ханлейт старался не смотреть на красные потеки на груди Алиссен. Рваные раны были серьезнее, чем простые порезы, а спокойный тон ария не смог Хана обмануть. Эверон был вне себя, как в подземелье, когда напал на карателя. Ярость жарко плескалась в его черных глазах, ставших горячими, словно угли. Получал ли арий удовольствие от пытки, как Коган? Точно — нет, но Эверон был готов на любое зверство, лишь бы сломить упрямство «строптивого эльфа».

— Я скажу.

— И?

— Я отвез в Аверну мертвую сферу.

— Душу ария убил архонт?

— Нет, она была мертва давно.

— Тебе дали в соборе Святого Ариеса мертвую сферу? Это ложь!

Эверон опять поднес инструмент к груди Алиссен.

— Мне дали живую! Я не лгу!