В душной ночи звезда (СИ)

*Шаферы - сборщики налога.

* Вихор - дух ветра, сквозняк.

Свадьба

В доме Кондрата опять была свадьба. Кондрат выдавал замуж младшую из дочерей - Татьяну.

С уходом этой дочери совсем опустеет просторная хата.

Давно умерли старики-родители.

Давно замужем старшие девоньки.

Не вернулся из путешествия Егор. Понравился ему торговый город Могилёв, а особенно понравилась строгая Евфросинья из слободы мастеров-резчиков.

Вышла замуж крестница Марьи Ульяна.

Вот уж сколько лет женат Иван: совсем детьми были, когда полюбились с Марусечкой. Как ни уговаривали родители сначала обручиться, подождать, нет - настояли на своём; липли друг к другу, целовались в углах так, что распухали губы. Родители, понятно, бросились венчать их поскорей. И молодые взялись за дело сразу: родили богатыря Александра.

Застрял в холостяках насмешник-Василь, который то ли перебирал невест, то ли страдал о ком-то, кому замены так и не нашёл - кто знает?

Вот теперь увезут Танюшку, и, скорее всего, не дав Кондрату передышки, соберётся жениться взрослый парень Кастусь. А за ним, оглянуться не успеешь, подойдёт черёд четырнадцатилетнего Степана.

Устал седой Кондрат.

Но дети крепко держат его на земле. По-прежнему работает отец в мастерской с сыновьями, по-прежнему выбирают его в раду, где рядом с недавних пор сидит и его Иван. Марью тоже не подкосили годы: жена Кондрата терпелива, трудолюбива, как и в былые времена. Только недавно призналась Марья, что уж поскорей бы привели сыновья в дом молодых невесток: порой хочется ей остановиться, присесть под старой грушей, замереть, подставив лицо ласковому осеннему солнышку...

А пока рано думать о покое: в доме шумит свадьба.

Дружки* жениха забыли свою службу - разглядели Анниных дочек: Екатерину и Елизавету.

Как летит время! Двойняшкам этой осенью исполнится шестнадцать. Строгий отец впервые вывел их в люди, и вот - пожалуйста! За столами все парни сделались косыми на оба глаза: так разглядывают сестёр. Ещё и наряжает своих красавиц Бод: прямо не девушки, а жар-птицы! Что там блестит у каждой на пальчике? Перстень с алым лалом - у одной, и у другой. Хоть бы разные колечки купил папаша, девчонки как были похожи, так и остались: чужие люди различить их не могут.

Дружки вьются возле Анны с Бодом: себя показать хотят, хитрецы!

Да! И на родительскую чету посмотреть приятно: племянница, хоть в намитку эту нездешнюю замотана по-старушечьи, а всё равно, свежа, как юрьевская роса. И Бод ещё крепок, плечист, только рано пробилась седина. Как всегда, строг и неразговорчив. Ну, привыкли к нему такому. А человек он надёжный, верный человек.

"И почему за эти годы не предложил никто выбрать бортника в лавники? Ему, похоже, всё равно, но как так могло получиться: не замечает никто этого солидного мещанина?!" - подумал, удивляясь, Кондрат и пошёл напомнить молодым парням, для чего их пригласил жених, доверив почётную свадебную должность? Уж никак не сверлить глазами дырки в девушках!

***

- Алексей, - сказал дружка молодого, Илья, выбежав из душной избы, - ты видел этих девчонок-сестёр?

- Нет, ты знаешь, я слепой, - возмутился второй дружка, Алёша. - Как их можно не заметить, если по сравнению с ними другие девушки - серые уточки рядом с лебедями? Мне кажется, если незрячий просунется мимо них - и тот почувствует таких прелестных лялечек!

- Зачарован? - подцепил друга детства Илья.

- Перестань. Что делать? Мне девушка нравится ужасно!

- Которая из двоих?

- Э, не знаю ещё. Наверное, та, что сидит левее.

- Ну, значит, мне нравится правая. Так и будем их называть. А если поменяются местами, то всё равно, будем любить ты - левую, а я - правую, уговор?

- Какое, любить? Я обручен с десяти лет. Дочке шевца* Статкевича уже исполнилось шестнадцать, я и так упросил отца не торопить меня с женитьбой - ещё бы год-два погулять на свободе.

- Ну и что? Смотрин же ещё не было; можно заплатить девке отступное*, и всё.

- Тебе просто говорить, ты у родителей один. А нас в семье четверо. Это только у дядьки Кондрата так всё ладится: восемь родил - десять растил*, и все в достатке, и не убыло от него нисколько. А мои родители от хорошего приданого не откажутся. Да и за что девушку обижать, она же не виновата... - вздохнул второй шафер.

- А что, без женитьбы с девкой - никак?

- Знаешь, я пошёл, - ответил осторожный Алексей. Когда успел друг Ильюшка так набраться?

***

Бод недоволен. Лизавета и Катерина ведут себя достойно - придраться не к чему, - но то, что закручивается вокруг них, не уберёшь никаким чародейством!

Пока девчонки бегали в простых сорочках, нацепив на шею бусы из красной рябины, было ещё ничего. Но в последний год, как только нанизали себе длинные нитки бисера, расшили искусными узорами одежды из тонкого полотна, обули ботиночки вместо кожаных постолов, - началась у Бода головная боль. Анна настояла на том, что дочек, пусть и премудрых чародеек, пора отпустить погулять, покрасоваться перед парнями, пока не окольцевали, не то в бабах будут злы да завистливы.

После этой свадьбы парни в городе начнут упрашивать родителей засылать сватов - это точно! Боду пришлось свезти чуть ли не на всё лето девчонок из города, потому что о замужестве они даже слышать не хотят, но и красоту свою скрывать не желают. А ведь могли бы! Чуть-чуть туману - и успокоились бы речицкие ребята. Спокойно определились бы дочки, кто им нравится, да и пошли под венец.

Бод стал ещё более мрачен.

Дочкам придётся забыть, оставить всё, чему он их научил.

Всё даром! Всё пропадёт даром!

Эх, девки, девки! Вы приходите в этот мир, чтобы стать мужчине опорой. Вам не дано такое право - отвлекаться на постороннее, жить жизнью духа. Мужчина может себе позволить путешествовать, мечтать, искать мудрости, рыскать по свету в поисках, в сомнениях, в тоске по неизведанному, несбывшемуся. Женщина же, как земля: неподвижна, верна, постоянна, и за это любима и почитаема. Она всегда здесь и сегодня, она погружена в юдоль но, как ни странно, часто счастливее мятущегося мужчины.

Боду подарком судьбы стала Анна. Для могучего чародея его женщина - его крепость, его опора, тепло и свет. Это она сделала из таинственного, не от мира сего, отшельника настоящего живого человека. Она когда-то приняла его таким, какой есть, поверила, не испугалась, и вот уж сколько лет хранит и оберегает его тайну.

А что скажут мужья двойняшек, когда увидят, что жена пальцами закрывает раны, останавливает кровь, договаривается не только со зверьём, но даже со змеями, а словом может развести огонь в печи?

Ничего хорошего из этого не будет. И что им делать со своим чародейством?

Бод спрашивал Анну, какой она была в возрасте Катерины и Лизаветы: так же хотела нравиться? Анна призналась, что когда ей купили взрослые одежды, подарили украшения и позволили носить всё это - сразу нашёлся жених, увёз из дома. Вот и всё. Родители не хотели расставаться с ненаглядной дочкой, шестнадцать лет - рановато для замужества*, но уступили: слишком настойчив был парень, да и завидный жених, такого в Речице не найдёшь! А через два года у неё родились двойняшки.

"Да. Так просто. Но Анна не была чародейкой. Как и все, покорилась родительской воле. А девоньки-то умны, способны - невиданно способны! Чего они хотят? - думал чародей, передвигая на столе чарки с горелкой и наливками, и незаметно подсунул свою, нетронутую, раскрасневшемуся соседу.

Вот и первая забота: у подошедшего дружки в голове бордовая муть. И кружат его мысли вокруг обеих дочек. Что ещё за ерунда? А, понятно, парню они кажутся похожи. А Анна сидит, как ни в чём ни бывало: беседует".