Черная стая(СИ)

-- Молодцы, -- кивнул Дитрих, -- справились. И выучились большему, чем могло показаться на маневрах.

-- Война -- суровый учитель, -- покачал головой Войцех, -- но лучшего пока никто не придумал.

-- Но цену берет немалую, -- добавил фон Таузиг, -- мы потеряли троих, и еще пятеро ранены. Пока не знаю, насколько серьезно.

-- Один к десяти, -- заметил Шемет, -- не считая пленных. Хороший счет.

Он оглядел повозки, содержимое которых уже перетряхивали победители, и присвистнул.

-- Патроны -- это то, что нужно. Пусть люди разберут, кто сколько сможет. Сабли -- это хорошо, но нам отчаянно не хватает фланкеров. Чует мое сердце, сегодня вечером в лагере будет не продохнуть от порохового дыма. Займись этим, Дитрих.

-- А ты?

-- А я поеду к командиру, просить разрешения, -- рассмеялся Войцех, -- думаю, он нам не откажет.

-- Особенно, если мы им заранее воспользуемся, -- расхохотался Дитрих.

*-- "Здравица перед битвой" Теодор Кернер (1813)

Дрезден

Согласно генеральному плану весенней кампании, три армии продвигались на запад. Правая колонна под начальством графа Витгенштейна направлялась к Берлину. В авангарде левой шел корпус Винцингероде, за ним -- корпус Блюхера, главнокомандующего Силезской армией, а замыкал колонну корпус Милорадовича. Главная армия под началом фельдмаршала Кутузова, в которой находились оба союзных монарха, должна была двигаться между ними, но задерживала свое выступление из Калиша.

Отряд фон Лютцова, отвлекавшийся по пути на мелкие стычки с отступающими к реке Заале французскими отрядами, которые вице-король Евгений Богарнэ собирал под свою руку, отставал от Силезской армии на несколько переходов. По пути до них доходили слухи о занятии Витгенштейном Берлина, где "спаситель Петрополя" был встречен, как герой и благодетель, о взятии партизанским отрядом Чернышева Гамбурга, где вооружившиеся горожане подняли восстание против французского гарнизона, о вхождении фон Блюхера в притихший и выжидающий решения короля Фридриха-Августа Дрезден.

Силезская армия покинула столицу Саксонии, выступив по направлению к Альтенбургу, третьего апреля. Фрайкор въехал в Дрезден седьмого числа того же месяца, вызвав своим появлением реакцию едва ли не более бурную, чем прусский главнокомандующий. И самого фон Лютцова, и его юного адъютанта Теодора Кернера здесь знали. Отец его, Кристиан Готфрид Кернер, известный юрист, держатель литературного и музыкального салона, человек большого ума и широких взглядов, пользовался в городе заслуженным уважением. Самого Теодора, впрочем, здесь помнили больше как шалопая и бретера, хотя слухи о его литературном дебюте в Вене уже достигли родного города.

Корпус расположился на постой в спешно оставленных отступающими французами городских казармах. Войцех, оглядев обширный плац, удовлетворенно кивнул, но коней велел расседлывать и ставить в конюшни. В Дрездене барон фон Лютцов предполагал задержаться на несколько дней, и Шемет решил, что отдых перед усиленными учениями гусарам не повредит.

День прошел хлопотно. В этом походе Войцех обходился без денщика, объявленное во фрайкоре равенство сословий исключало подобную возможность. Пришлось искать прачку, портного и цирюльника -- на первый же вечер друзья получили переданное Кернером приглашение на торжественный ужин в честь освободителей Германии к его отцу. Хлопоты себя оправдали, к дому Кернеров Шемет и фон Таузиг явились в полном блеске черных мундиров, в опушенных бобровым мехом новеньких, еще ни разу не надеванных ментиках и сменивших фуражки блестящих киверах.

-- Ты уверен, что мы действительно захватили этот обоз? -- иронически выгнув бровь, спросил Дитрих.

-- Уже нет, -- Войцех криво усмехнулся, оглядывая блестящее общество, собравшееся в салоне Кернера-старшего, -- кажется, эта война для нас превращается в веселую прогулку с чтением патриотических стихов и исполнением гимнов. Я не спорю, стихи Теодора вдохновляют на битву. Да вот сами битвы-то где? Давыдов тоже поэт, а дерется, как сам черт.

-- Я слышал, фон Блюхер после Альтенбурга собирается остановиться и ждать Кутузова, -- поделился слухами Дитрих, -- надеюсь, мы его, наконец, обгоним. Мне друг из Иены писал, там студенты только нас и ждут, чтобы надеть черное.

-- Кутузова он ждет, -- нахмурившись, проворчал Войцех, -- жаль, Чичагова с нами нет. Он бы рассказал Блюхеру, во что обходится ожидание старого лиса. Ну, может, Витгенштейн его надоумит. Хотя вряд ли. Застрянем на марше, а Бонапарт как раз войска к Эльбе и подтянет. Помяни мое слово, дружище, мы еще пожалеем об этом решении.

-- Тебе виднее, -- пожал плечами фон Таузиг.

Разговор друзей прервал Теодор, пригласивший их пройти в музыкальный салон. Карл Вебер, руководивший оперным театром в Праге, приехал в Дрезден специально, чтобы встретиться с Кернером-младшим, с которым весьма подружился в Вене. Для концерта собрались лучшие музыканты саксонской столицы, и открыла его "Дикая, дерзкая охота Лютцова", написанная Вебером на стихи друга.

Что там сверкает в лесу?

Я слышу, как гром приближается,

Темными рядами сбегая с холмов,

И трубят рога,

Наполняя душу ужасом.

И если ты спросишь черных всадников, что это...

Это Лютцова дикая, дерзкая охота.

-- Это мы? -- шепотом спросил Дитрих, наклоняясь к самому уху Войцеха, -- вот уж не подумал бы.

-- Мы, -- улыбнулся Войцех, -- такими мы останемся в памяти поколений. Песни иногда могут больше, чем дела. Но мы постараемся оправдать доверие, Дитрих. Не так уж мы плохи. Шанс еще представится.

-- Кажется, майор в этом не уверен, -- фон Таузиг сжал локоть друга и легонько кивнул в сторону командира фрайкора, стоявшего по другую сторону музыкального салона.

Рядом с бароном стояла прелестная юная блондинка в изящном палевом платье с черными и красными бархатными лентами. Она не сводила восторженного взгляда огромных голубых глаз с сурового лица фон Лютцова, и он, хотя по всему виду был увлечен музыкой, сжимал затянутой в перчатку рукой ее маленькую нежную ручку.

-- Давай потихоньку сбежим, -- предложил Войцех, -- разговор меня занимает больше, чем музыка, ее я еще наслушаюсь.

Они незаметно выскользнули из салона, и отыскали пустующую маленькую гостиную, по дороге прихватив канделябр с горящими свечами из рук оторопевшего от такого самоуправства лакея.

-- Баронесса Элиза прелестная женщина, -- продолжил разговор Войцех, набивая трубку, -- я уже видел ее, когда ездил к майору просить разрешения на проведение учений. Но тогда она была в мундире, и я не смог в полной мере оценить ее красоту.

-- Ты на что это намекаешь? -- удивленно спросил Дитрих.

-- Да ни на что, -- рассмеялся Войцех, -- уже и полюбоваться хорошенькой женщиной нельзя, чтобы не заподозрили в далеко идущих планах. Она любит мужа, это слепой не проглядит.

-- Настолько, что отправилась за ним в поход, -- заметил фон Таузиг.

-- Женщине не место среди воинов, -- неодобрительно покачал головой Шемет, -- хотя, признаю, мундир ей идет. И когда еще выпадет случай полюбоваться женскими ножками без всякой задней мысли?

-- Я в таких случаях не задом думаю, -- расхохотался Дитрих, -- но ты прав. Дамы -- существа хрупкие, их надо держать подальше от опасностей и тягот войны. Впрочем, баронесса, кажется, в бой не рвется. Мне говорили, она помогала хирургам ухаживать за ранеными после дела с обозом.

-- Баронесса, -- с нажимом напомнил Войцех, -- кто рискнет оскорбить жену командира непристойной шуткой или предложением? А если другие дамы последуют ее примеру? Или даже девушки?

-- Я первый постараюсь получить ранение, -- с улыбкой кивнул Дитрих, -- но самое легкое, разумеется.

-- Я тебе постараюсь, -- погрозил кулаком Войцех, -- пример дурной не подавай. Карл вон на тебя, как на греческого героя, молится. Совсем еще мальчишка, а дерзок до безумия.