Олени

Между тем осень плавно перетекала в слякотную зиму.

А у меня появилась новая подружка (в сущности, «любовница», но я не люблю этого слова, сколь уместным оно иногда ни бывает).

Мы познакомились с ней во время моего визита к давнему школьному приятелю и издателю, для которого я в свое время перевел три книжки за весьма приличное по тем временам вознаграждение, солидно пополнившее мои скудные финансы. Тогда даже пришлось сдать нашу квартиру. Одному-то мне вполне хватало маленькой квартиры деда, но сама мысль о том, что чужие люди живут в нашем доме (я перевез все семейные ценности к деду, оставив только мебель), была крайне неприятна для меня. Так что в итоге я имел весьма неплохие доходы (валютные запасы моих родителей растаяли, еще когда мама была жива, а последние деньги ушли на компьютер, украденный впоследствии), хотя нельзя сказать, что я жил так уж «на широкую ногу», если принять во внимание жуткую дороговизну. Но для студента — совсем неплохо.

Петра на месте не оказалось, секретарша сказала, что он скоро будет, и предложила подождать его в кабинете. Там уже был посетитель, вернее — посетительница: пышная яркая блондинка. Она с любопытством оглядела меня и сразу начала говорить. И тогда я убедился, что она гораздо моложе, чем показалось на первый взгляд — не больше тридцати. А показалась старше не потому, что выглядела солиднее своих лет — просто у нее был строгий вид деловой бизнес-леди.

Она засыпала меня вопросами, не дожидаясь ответов на них, но это не выглядело грубой агрессивностью, а казалось вполне приятной деловитостью: где я работаю, зачем я здесь, у нее свое рекламно-информационное агентство, чем она может быть полезна мне, а я — ей. Не знаю, куда завел бы нас этот разговор, но пришел Петр. Точно, ясно и лаконично они с ней о чем-то договорились, обменялись информацией, и пышная дама поднялась, чтобы уйти.

Когда она встала, я увидел, что она вовсе не такая уж полная, а даже стройная — у нее были красивые, длинные, худые ноги, дама была довольно высокого роста, почти с меня. Иллюзию полноты создавала ее вызывающе пышная грудь и широковатое скуластое лицо с энергичной челюстью, но симпатично открытое и даже красивое. Молодая дама уже подошла к двери, но остановилась и, порывшись в сумочке, протянула мне свою визитку со словами: «Позвоните мне».

Это было в самый разгар лета. Разумеется, я ей не позвонил: деловые женщины меня совсем не привлекали, и в рекламных услугах я не нуждался.

Как-то ранней осенью, уже вернувшись из своего путешествия, вечером, после лекций, я сидел за вынесенным на тротуар столиком кафе неподалеку от моего дома. После прохладной сырой погоды вдруг выдался теплый и сухой день — один из редких и, наверное, последних. Даже вновь появилось солнце, и хотя от него шло слабое, совсем скудное тепло, мне не хотелось идти домой так рано.

Совсем рядом кто-то окликнул меня по имени, в первый момент я не заметил, что у тротуара остановилось «Тико», из которого, улыбаясь, выглядывала она.

— Что ж ты не позвонил? — фамильярно спросила она.

Я не знал, что ответить.

— Завтра я подъеду сюда к десяти, выпьем по чашечке кофе, — добавила она и, махнув рукой, отъехала на своем маленьком авто.

Вернувшись домой, я отыскал ее визитку. Nedjalka Ivanova — так ее звали, а дальше следовали все эти названия фирм, телефоны (домашний и служебный), факсы и пр.

На следующий день снова пошел дождь, столики перед кафе убрали в помещение, и я прятался от дождя на сухом пятачке у соседней витрины.

Точно в десять к тротуару подъехал и остановился блестящий под дождем лимузин «Дэу-Сиера», я в первый момент даже не понял, что это она (я ждал «Тико»). Лишь когда опустилось стекло машины, я заметил, что она изнутри машет мне рукой. Пробежав под дождем несколько шагов, я сел в машину.

— Давай поедем куда-нибудь в другое место, — сказала она и, не дожидаясь моего ответа, тронулась с места.

На этот раз она была не в брюках, а в юбке, и я с удовольствием смотрел на ее голые, загорелые, длинные ноги, которые ловко и уверенно управлялись с педалями, живые и выразительные, как руки пианиста.

Через несколько минут мы свернули в тихую боковую улочку и остановились перед высоким железным забором, плотно заросшим кустарником. Не верилось, что в утонувшем за деревьями двухэтажном доме может быть какое-то заведение, оказалось — клуб.

В маленьком фойе нас встретил молодой человек в безукоризненных черных брюках и белоснежной рубашке с короткими рукавами, он слегка поклонился, но не повел нас за собой, как это обычно делают официанты, повела меня она, очевидно, хорошо знакомая с расположением комнат в здании. Изнутри оно казалось совсем недавно переоборудованным, но зато со старинной, даже антикварной мебелью, и больше напоминало ресторан, чем кафе. В нескольких маленьких залах, через которые мы проходили, не было никого, а в последнем, самом светлом и просторном, раскрытое французское окно открывало выход на небольшую террасу, огороженную вечнозелеными кустами, за которыми виднелся небольшой сквер с фонтаном в центре.

Мы ждали совсем недолго, второй юноша в уже знакомой нам униформе подошел к нашему столику.

Она заказала себе виски с содовой и совсем по-свойски обратилась ко мне:

— А ты что будешь пить?

Я не собирался пить в столь ранний час, но заказал коньяк, кофе и содовую. Когда официант отошел, она улыбнулась:

— Я не пью много, тем более утром, но думаю, что ради нашей встречи стоит и нарушить правила. Я знала, ты не позвонишь, и сама начала бы тебя искать.

— Не представляю, чем я могу быть полезен тебе, — перешел на «ты» и я, — я ведь понял, чем ты занимаешься.

— Ты не нужен мне в качестве сотрудника, у меня их достаточно…

В этот момент подошел официант и бережно поставил перед нами наш заказ и хрустальную вазочку со льдом. Когда он отошел, она взяла свой широкий низкий бокал с маслянистой золотой жидкостью, протянула его ко мне и посмотрела прямо в глаза. Поднял и я свой тяжелый, угловатый бокал на короткой ножке («надо было и мне заказать виски», — подумал я, глядя на наши столь контрастирующие друг с другом сосуды).

— Ну, будем здоровы, — сказала она, и бокалы зазвенели.

Мы выпили, а она продолжала смотреть на меня. Потом добавила:

— Ты не нужен мне как сотрудник. Просто ты мне нравишься.

С подобного рода поспешной бесцеремонностью я сталкивался не раз и знал, что не всегда за этим кроется хищная агрессивность. Кроме того, я уже имел представление о ее деловом стиле, так что это признание не слишком удивило меня: я приглянулся ей, да и она начинала мне нравиться.

В этот раз на ней была темная закрытая блузка, немного скрывавшая ее вызывающий бюст. Я оглядел ее еще раз и снова убедился, что она весьма впечатляющая женщина. И не глупая — наш разговор, длившийся не более получаса, убедил меня в этом.

— Пойдем?

— Хорошо, — ответил я, — только заплачу по счету. — И обернулся в поисках официанта.

— Это лишнее. Заведение принадлежит мне. — И, видимо, чтобы меня утешить, добавила: Если уж тебе так хочется угостить меня, я еще предоставлю тебе немало возможностей.

Дождь уже закончился, бледное солнце просвечивало сквозь мокрые листья деревьев, с которых сцеживались тяжелые серебряные капли. У машины она, заглянув в сумочку, подала мне ключи:

— Я не сажусь за руль, когда выпью. Ты тоже пил, но женщина за рулем опаснее.

А когда я повернул ключ и мотор тихо заурчал, добавила:

— К тому же я не знаю, где ты живешь.

Когда мы вошли в мою квартиру, она стремительно направилась к окну. А распахнув его, обернулась:

— Вау, как старомодно и как классно!

И быстрым, почти неуловимым движением сбросив с себя блузку, решительно двинулась мне навстречу.

Позже, когда наше дыхание уже успокоилось и мы лежали рядом друг с другом, я, протянув руку, коснулся ее лица:

— Нели…

— Дели, — поправила она меня и нежно потерлась щекой о мою руку, а потом, взяв ее, поднесла к своему лицу и поцеловала. Так мы стали любовниками.