Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

После недолгих препирательств Мечислав уступил. Недобро взглянув на казака, пан швырнул ему кошель:

– Уговорил, черт сладкоречивый. Держи задаток – остальное, когда канцлера убьешь, получишь.

Казимежев наперсник готов был согласиться на любую цену. Мертвые не требуют долги – эту истину он хорошо усвоил, а Юрко в его глазах уже был покойником.

Однако вероломством малоросс нисколько не уступал холую Вишневецкого, Ангел уже уразумел, что, став сообщником князя Казимира, долго не задержится на этом свете. С такими тайнами в голове да деньжищами в кармане никто подолгу не живет. От того и торговался столь усердно, потому как знал – после смерти канцлера лишь кинжал с удавкой, в лучшем случае пуля, будут ему наградой. Стало быть, обещанную мзду надо было получить всю сразу. Как ни странно, но при всем при этом убегать с наградой, не исполнив княжескую волю, Юрко тоже не намеревался. Душегубство давно сделалось его истинным призванием, к тому же негодяй учуял слабину в замыслах коварного вельможи и уже нашел выход из своего, казалось бы, безвыходного положения.

Коль убить Воловича доверено ему, значит, Вишневецкий не желает посвящать в сию тайну никого, кроме дворецкого. Оно и правильно. Окажись убийцей кто-то из людей Казимежа, сразу же начнутся пересуды и опасные для него догадки. Другое дело он, Юрко Ангел, никому не ведомый вольный казак, да на такого все смертные грехи можно свесить. Так что кроме как Мечиславу, приглядывать за ним некому и, конечно же, дворецкому поручит князь убрать опасного свидетеля.

Вот Юрко и порешил – Станислава прикончить и тут же потихоньку скрыться. Вряд ли княжий лизоблюд сможет стать ему серьезной преградой. Пусть сам Мечислав, если жив останется, доставляет своему светлейшему дружку жену убитого да грамоту, а он найдет, куда податься. Реча Посполитая большая и на ней свет клином не сошелся, есть еще неметчина с Московией. С полным кошелем червонцев везде легко пристанище найти.

Рассуждения Ангела были верны лишь отчасти. Отправляясь на свидание с душегубом, наперсник Вишневецкого повелел начальнику дворцовой стражи пану Зигмунду Морожеку:

– Собери людей, вооружи как надо и будьте наготове. Вона сколько сброду разного на праздник к нам наехало, жди теперь от них всяких гадостей. Особенно за малороссами следи, эти изверги-схизматы на все способны.

Пытаясь придать своей паскудной харе воинственный вид, он строго, как какой-нибудь хорунжий или даже полковник, вопросил:

– Сколько воинов в твоем распоряжении?

– Не извольте, пан Мечислав, беспокоиться, сотня наберется. Все бойцы бывалые, в сражениях испытанные, хоть кого угомоним, – преданно глядя на него, заверил Зигмунд.

– То-то же, смотрите у меня, не вздумайте напиться, завтра наверстаете свое. Да рыцарям глаза зазря не мозольте. Человек двадцать по замку расставь, а с остальными расположись возле конюшни. Ежли что, я выстрелом дам знать, – откинув полу кунтуша, Мечислав показал Морожеку заткнутый за пояс пистолет.

Держать охрану наготове он приказал, конечно ж, не из страха перед буйством гостей. Коли шляхтичи и подерутся, так сами друг друга усмирят. Дворецкий сделал это по совсем иным соображениям. Прежде всего, трусоватый пан не был уверен, что сможет в одиночку расправиться с Юрко – какой-никакой, а все ж таки казак. К тому же вопиющая беспечность Воловича внушала опасения. Ну не мог Станислав заявиться к своему заклятому врагу вот так, в сопровождении лишь кучера да двух лакеев, в любой миг можно было ожидать какого-то подвоха.

Когда Казимеж приказал отогнать карету канцлера к малым воротам, Мечислав понял – настала пора действовать. Без особого труда отыскав четверку приметных белых лошадей, он дал знак кучеру подвинуться, легко вскочил на козлы и, кивнув на пьяных шляхтичей, голосом, не терпящим возражений, заявил:

– Поезжай вдоль стены, князь с княгиней с другой стороны выйдут. Негоже хозяйке вашей смотреть на эту нечисть, – затем обернулся к уже взобравшимся на запятки лакеям. – А вы, олухи, куда собрались? Бегите к привратнику да фонари возьмите, скажите, пан дворецкий приказал. Вон какая темень, опрокинете еще карету на какой-нибудь колдобине, – однако тут же подобрел и подал одному из них оплетенную фляжку. – Ждите здесь, мы на обратном пути вас заберем. Нате вот, повеселитесь, пусть у вас тоже праздник будет.

Важный вид Мечислава, его не лишенные здравого смысла распоряжения да дармовая выпивка вызвали у лакеев полное доверие. Благодарно поклонившись, они отправились к сторожке привратника. Как только те ушли, дворецкий запалил факел и толкнул локтем кучера.

– Чего ждешь, поехали.

Канцлеров возница угрюмо взглянул на незнакомца, он был менее доверчив, чем лакеи, но перечить не стал. Отъехав подальше от ворот, наперсник Вишневецкого как бы невзначай выронил из рук факел.

– Будь любезен, подними, – попросил Мечислав. Недовольно поморщившись, кучер слез с козел. Как только тот склонился над оброненным факелом, дворецкий прыгнул ему на спину, сбил с ног, трижды вдарил головой о выстилавшие дорогу булыжники, затем, накинув на шею удавку, принялся душить. Когда забившееся в судорогах тело несчастного, наконец, обмякло, пан столкнул его в придорожную канаву. С опаскою взглянув по сторонам, не видал ли кто, убийца занял место своей жертвы и погнал карету к малым воротам.

Тем временем обуреваемый страхом наемник уже давно стоял в засаде. Укрывшись за деревьями, Ангел поджидал чету Воловичей. Когда Юрко увидел шагающего впереди их Вишневецкого, то сразу успокоился. Предположения его сбывались – раз уж Казимир не погнушался взять на себя обязанность загонщика, значит, никого другого поблизости нет. Сейчас он вдарит Станислава ножом, добежит до калитки, что виднеется в конце аллеи, и прощайте, господа хорошие, далее в своих делах паскудных сами разбирайтесь.

Появление Мечислава не сильно огорчило малоросса, стоявшие же позади него лошади даже обрадовали. Теперь ему погоня не страшна. В карете канцлера под видом кучера легко пройти через заставу у городских ворот, а там – ищи ветра в поле. Дождавшись ухода Вишневецкого, Ангел вынул засапожный нож и приготовился к броску, но тут случилось непредвиденное – княгиня повалилась с ног, Волович переполошился, вынув саблю, он застыл на месте, ожидая нападения. Трусливый душегуб опять пришел в смятение.

– Ну, втравили иуды, – ругнул Юрко своих сообщников. – Как же я теперь с ним совладаю?

Рука убийцы потянулась к пистолету, приготовленному на случай схватки с Мечиславом, однако тут же опустилась. Обостренный страхом разум подсказывал Ангелу – стрелять нельзя.

– Станислава убью, а на выстрел сразу рыцари сбегутся да на куски меня порвут. Этим сволочам, Казимежу с его холуем, только этого и надобно.

Трусоватый Ангел собрался было нарушить сговор и сделал шаг к калитке, коль дворецкий станет на пути – проще его пристрелить, но увидав, что канцлер склонился над женой, остановился. Вид широкой, незащищенной спины Воловича заворожил Юрка. Даже деньги, не говоря уже о данном слове, здесь были ни при чем. Как любому истинному убийце, умерщвление людей доставляло малороссу почти телесное, сравнимое с любовным, наслаждение. Настоящий мастер своего подлого дела, он неслышно подкрался к Станиславу да всадил ему нож под левую лопатку. Широкое длинное лезвие, с хрустом перерубив ребра, насквозь пронзило сердце. Канцлер вздрогнул, попытался встать, но не смог и, не издав ни звука, завалился набок. Чтобы не измазаться в крови, многоопытный душегуб не стал сразу же выдергивать нож из раны, а потом вовсе позабыл о нем.

Поначалу Ангела привлек блеск висевшего на шее у княгини ожерелья. Переступив через убитого им мужа, он склонился над лежащей в беспамятстве женой. Живорез потянулся к драгоценности, своей стоимостью никак не уступавшей кошелю, что оттягивал его карман, однако в этот миг из-за облаков вышла луна. Казак остолбенел, не смея прикоснуться к сей не по-земному прекрасной женщине. Наемный убийца был еще довольно молодым тридцатилетним мужчиной. Впрочем, возраст ничего не значил, любой пришел бы в трепет, увидав освещенное колдовским лунным светом лицо Елены.