Дед (СИ)

Массаж сердца - как видел в фильмах, несколько раз, не очень сильно, боюсь повредить что-то, сломать, я очень большой, больше ста килограммов вешу. Искусственное дыхание - у деда в груди что-то то ли булькает, то ли хрипит, как если бы я вдувал воздух через шланг в бочку с жидкостью. Без результата. Не знаю - что? Немного отхожу в сторону, смотрю - губы лиловые, на щеках какие-то мелкие вены такого же цвета.

Ну вот.

Мне стало ясно.

Закрыл ему глаза.

- Пойдём, баб. - отвожу охающую бабушку в другую комнату. Больше всего сейчас боюсь, что с ней что-нибудь случится. Ей волноваться вообще нельзя - тяжелый инсульт, потом гипертонический криз (был в деревне, мы с дедом думали, что умирает уже, вызвали вертолёт), аритмия, сахарный диабет, очень высокое давление и повышенная метеочувствительность. Гипертонический криз с ней тогда случился из-за того, что на даче пёс умер. А тут...

Кладу бабушку на кровать, что-то всё время ей говорю и постепенно, медленно выхожу в коридор. Осматриваюсь по сторонам:

12 апреля, понедельник, 8 часов утра. Так начинается день.

И понеслось. Скорая, милиция, звонки знакомым, родственникам; тётке и матери - не дозвониться. Не помню как с тёткой, по-моему через интернет вышел, она в Китае с дочерью. Мать не берёт трубку, она гораздо дальше, чем Китай. Что же делать? Как же я один? Надо чтобы хоть кто-то. С кем бабушку?

Врачи приехали, выписали смерть, осмотрели бабушку - вроде всё нормально, уже легче. Постоянные звонки: "Мы спецкомбинат, у вас покойник, наши услуги стоят..." - "Нет, спасибо". "Это агентство Траур, мы поможем" - "Не надо". "Алло, Земля и люди на проводе, наш агент уже выехал к вам." - "Да мне не надо ничего!".

Откуда? Откуда знают? Кто они все такие? Град звонков, звонят постоянно. Что делать? Я ничего не понимаю. Кого спросить? Включается автопилот, всё происходящее как будто не со мной. Звоню матери - не отвечает. Приходит милиция, пишет справку. "Могу посоветовать одну контору хорошую" - старлей мне - "вам уже тут звонили небось? Это всё шантропа, а я вам дам контору надёжную, за неё ручаюсь" - "Давайте". Пишет номер. Никогда никого не хоронил, был на похоронах, но занимался всем не я. Как поступать в таких случаях? Дозвонился до теткиной подруги, дочери дедова сослуживца, сказала придёт. Бабушка - нормально. Звонок в дверь: "Я - Марк, Земля и люди, вам звонили уже. Такая утрата...". - "Мне ничего не надо, я никого не просил, что вы тут делаете вообще?". - "У нас приемлемые расценки, мы поможем. Всё сделаем. Я бывший муж Лены, у вас в пятом подъезде живёт. Я обещаю, что...". Мы разговариваем на лестничной клетке, открывается дверь лифта, входят двое ребят с носилками: "Спецкомбинат. Где покойник, давайте, мы его заберем". Кого заберем? Куда? Марк парню: "Слышь, ты чё приперся сюда, не видишь мы уже работаем с людьми?". Парень с усмешечкой: "О, Земля и люди". Мне: "У нас дешевле, вот, почитайте" - протягивает какой-то листок - "А эти" - кивнул на Марка - "вас обманут". "Слышь, чё сказал? Давай, шуруй отсюда! Ваш сраный спецкомбинат это скотобойня какая-то, а не организация" - это Марк. "Мне ничего не надо ни от вас, ни от вас" - я; и закрыл дверь. В голове сущий ад. Матери - не отвечает. В интернете другу: "Умер дед. Съезди ко мне домой, мать трубку не берёт" - "Я записку в дверь" - "Хорошо". Пришла тёткина подруга, Олеся. Добрая, хорошая. "Олеся, что, как?". - "Надо в компанию звонить". - "Скажи какую? Они уже приходили тут, ссорились друг с другом". - "В том году хоронили. Земля и люди. Нормальные". Звоню. Приходит Олесин папа: "Я уже сказал всем в ветеранском комитете, мы поможем, всё организуем. Как жалко-то". Дед не очень любил своих бывших сослуживцев. Но в комитет пару раз ходил, праздновали день ВМФ. Я вообще ничего про это не знал. Звонок. Снова Марк. Уже с какими-то парнями. "Передумали? Ну и правильно. Сейчас ребята труп заберут". - "А куда?" - "Как? В морг". Носилок нет. Заворачивают деда в одеяло и выносят. На выходе из комнаты немного задевают косяк. Дед сильно провисает. Я до сих пор не могу придти в себя, смотрю на всё это и ничего не понимаю. "Вам надо со мной." - Марк - "Справки взять и всё такое. Немного поездим, я на машине". - "Я с вами" - Олесин отец. Олеся осталась с бабушкой. До матери не дозвониться. Друг написал: "Никого нет. Оставил записку". Поехали. Госпиталь ("Вы что такой желтый? Болеете?") - диагноз - справка - ЗАГС - свидетельство о смерти - ещё что-то - ещё что-то - ещё что-то. Вернулись под вечер. Олеся ушла незадолго до. Купил литровую бутылку водки. Дома. Я и бабушка. Деда нет.

Вот теперь я всё понял.

Постелил бабушке у себя в комнате, тут две кровати. Начал пить водку, почти не закусывал, постоянно говорил с бабушкой обо всём, чём только можно. Дозвонился, наконец. "Алло" - заспанным голосом - "Мама, тут дед умер" - молчание - "Мой папа?" - голос слегка вздрогнул, как показалось - "Да, твой папа, мой дед. Приезжай". Кажется, куда-то ходила в кафе или в гостях была у кого-то, пришла поздно, легла спать, звонков не слышала. Разница восемь часов. Видела, как друг шарился под окнами: "Смотрю, лазит кто-то". Он посмотрел в окна - никого нет, и решил не стучать . "Я вылетаю". Хорошо. Бабушке в комнате у себя я постелил не только потому, что боюсь за неё. Мне самому страшно. Покойники, умершие, призраки - от всего этого мне не по себе ещё с детства. Я труслив.

Утром - Марк. Едем в контору. Выбираю гроб, венки, памятник и какую-то тюль. "Его этим накроют. Когда он в гробу будет". Тюлей много, много узоров. Беру ту, что с крестами и надписями на церковнославянском. Почему - не знаю. "Эта обычно для сильно верующих. Ваш был верующим?" - "Крещён - да. Верующий - нет." - "Тогда возьмите простую, без рисунка". Соглашаюсь. Суют мне какие-то листки с расценками. "Если хотите - будет рассрочка. Всё как вам удобно". Мне совершенно всё равно, я ничего не слышу, рассматриваю экземпляры чёрных, гранитных памятников в кабинете, вспоминаю, что памятник обычно ставится на месте креста через год после смерти, неожиданно понимаю, что деда мы будем хоронить на четвёртый, а не на третий день, потому что мама приедет только завтра после обеда. Марк говорит, говорит много и не только со мной. Кажется, что даже со стульями и стенами он ведёт какую-то беседу. Я смотрю на лист с расценками, силюсь прочитать, но буквы никак не складываются в слова, а цифры в суммы. Вдруг вспоминаю, что я уже два месяца не стригся и сильно зарос. Завтра неплохо бы сходить в парикмахерскую.

Потом мы едем домой. Там хорошо и спокойно. Закрыл дверь - и нет никого, и ничего. Как будто всё это не со мной. Разговоры с бабушкой, я почему-то уверен, что с ней надо говорить постоянно, обо всём на свете. Лезу в компьютер, вихрем проношусь по каким-то сайтам и форумам, не запоминая и крупицы информации - всё просеивается через меня как через крупное сито, остаются только совсем уж глыбы, что-то глобальное, вроде дня космонавтики. Вчера первый человек полетел в космос.

Приходят старики из комитета вместе с Олесиным отцом. "Мы обо всем договорились. В газете напечатают соболезнования. Нужна фотография. Ордена где? Возьмём в военкомате подушечки, выложим на них ордена и понесём перед гробом. Будет оркестр". По-моему, я сошёл с ума. Или они. Но кто-то из нас точно не в себе. Я хочу заорать на этих стариков, обматерить и выгнать из дома. То, что они предлагают - дед ненавидел всей душой. Я это знаю, мы все это знаем, но они этого не знают. Они видели деда несколько раз в своей жизни и теперь хотят проводить его с почётом, так как им кажется правильным. Даю им фотографию - пусть делают, что хотят. Какая разница.