Поступь Кошмара (СИ)

- Думаю, дело не просто в осторожности. Помнится, когда наши когорты шагали по Кеплеру, уничтожая носителей Семенем Порчи, то есть говоря по-простому любого, кого встречали, меньше всего проблем было именно с животными. Особенно по весне, они бросались на наши боевые порядки, не считаясь ни с числом, ни с силой, желая либо сожрать нас, либо погибнуть на пиках. Я ни разу не видел страха в этих тварях и тем не менее, сейчас они боятся.

- Нас?

Окинув долгим взглядом кружащую вокруг непогоду, Ялазар ответил тихо:

- Не думаю. Есть в этих землях что-то такое, что заставляет даже безмозглых тварей с осторожностью относиться ко всему незнакомому и неизвестному. Нам стоит взять с них пример, а заодно расспросить Тора, когда он очнется, чего конкретно нам тут стоит ждать.

- Ну, судя по тому, что сказал страж, относительно безопасно только на юге ...

Слова застряли в горле парня, когда два потока ветра, летящие на встречу друг другу, внезапно столкнулись и вьюга на секунду, всего на мгновение, остановила бешеный круговорот. Разорванные хлопья снега, словно застыв во времени, открыли взорам цель их пути и то, что лежало вокруг неё.

Посреди плоской, как доска, равнины, рубцом страшной раны топорщился рваный холм, целиком и полностью состоявшей из матово-черного камня. На нем не было ни снежинки, ни деревца. Но из его недр, острием копья, вырывался такого же цвета, покрытый выщербленными трещинами-окнами шпиль, достигавший своей вершиной самих небес. И тучи в том месте формировали неустанно кружащий пурпурный венец в короне багровых молний. Было видно, как сам сырой эфир, чудовищная материя вечных изменений, стекает по каменному телу Обелиска Мрака, оставляя на том следы, будто последний был тающей под огнем свечой.

Внутри циклопического строения мелькали блики света, но если верхняя его часть казалась заполнена безумным хороводом разноцветных светлячков, явным признаком слияния двух миров в одно целое, а середина была черна и холодна как ночь, то вот нижние ярусы манили трепетом рыжего огня костров, обещая путникам тепло и приют.

Каким же безумцем нужно быть, чтобы поселиться в подобном месте, подумалось Викару, продолжавшему скользить взглядом все ниже и ниже, приметив тропу от Обелиска до убегавшей на север дороги. О том, что там могла быть именно дорога, он понял не по проторенным колеям, сейчас сокрытым под снегом, а по двумя рядам резных каменных столбов, на каждом из которых болталось изуродованное тело висельника. Эта алея трупов, судя по всему, тянулась на многие дни пути. Там были все: и люди, и эльфы и номаны, и боги знает кто ещё. Впрочем, далеко не все из них оказались мертвы, попадались и те, кто вяло трепыхался, а кое кого, так вообще перетянули толстыми веревками, и все на что теперь был способен несчастный, это злобно бессвязно выть о своей судьбе. Разумеется, живыми таких тварей назвать было нельзя, ибо Вик сомневался, что кто-то смог бы выжить со сломанной шеей, изрубленным на куски телом, да ещё на таком морозе, что плевок превращался в ледышку ещё до того, как коснется земли.

Дорога Висельников, как парни про себя окрестили это жуткий памятник неуемному желанию детей Кеплера убивать себе подобных, даже если вокруг и так уже одна лишь смерть, привела Бонера к подножью черного шпиля. Возле широкого входа, напоминавшего почерневшее от огня женское лоно, толпились местные обитатели. Они входили и выходили, сгибаясь под ударами штормового ветра, снуя к ветхой глиняной пристройке чуть в стороне, таская на спинах явно тяжелые мешки. В той что-то урчало, всхрапывало и фыркало. Похоже это было чем-то вроде стойл, но почему их вынесли на холод, где животные могли легко погибнуть?

Впрочем, тут же располагались укрытия поменьше. Под ворохом толстых, стянутых ремнями, шкур притаились две лавки. В одной, рядом с громадным серым камнем, продавали наполненные некой жидкостью мехи и вязанки дров, а вторая представляла собой что-то вроде лавки старьевщика и заполнена доверху каким-то барахлом. Впрочем, от каждой вещицы разило порченой магией, а саму лавчонку охраняли двое дюжих стражей пограничья.

Один из них был лантийцем, существом похожим на людей, но практически не чувствительных к холоду, носивший легкие доспехи и не скрывавший лица. Вторым же был шеразанец, создание наполовину гигантский паук, наполовину многорукая нага, с отвратительной мордой, усеянной красными бельмами множества глаз и щелкающих жвал, по ноздри закутанное в меховой плащ. Понять, что они принадлежат к стражам, удалось по приметному рунному рисунку на стальной кайме их одежд, точь-в-точь, как у встреченного ими дворфа. Выходит, триумвирату служила не какая-то определенная раса, а сразу несколько. Хотя, может это были всего лишь наемники.

- Словно смотрю на выжженный дотла Стальной Нимб. - заметил Вик, оторвавшись от изучения стражей и взглянув на вершину Обелиска Мрака, утопающую в сияющем ореоле из алого марева и молний.

- Да. - согласился Ял останавливая костяного скакуна, попутно обмениваясь с заметившими их аборигенами подозрительными, изучающими взглядами. Собственно, изучали его только торговцы, остальные удостоили пришлых лишь мимолетным взглядом. - Но ничего общего они друг с другом не имеют. Нимбы, это творения Старых и Древних Богов, а Обелиски Мрака - лишь осколки тверди, низвергнутые в юдоль вечной тьмы, но по какой-то прихоти судьбы вернувшиеся обратно в Кеплер. Эти структуры не имею ничего общего с упорядоченной строгостью построенного до Рубикона, а несут в себе лишь потустороннюю скверну, что словно яд отравляет все вокруг себя.

Вик, приподняв бровь, посмотрел на Яла, как бы спрашивая, откуда он это знает и тот, помогая пробудившемуся Тору породнятся на ноги, пояснил:

- Мне довелось штурмовать твердыни многих колдунов, для некоторых, измерение тьмы было практически домом родным. Днями нам приходилось бродить в беспросветной мгле полагаясь лишь на слух, запах и собственные рефлексы. - он окинул Обелиск Мрака неприязненным взглядом. - Выйти живыми смогли лишь немногие рыцари-подавители, прошедшие полный цикл посвящения. Все же прочие, так и не смогли покинуть того проклятого места, даже когда сам колдун уже извивался в агонии на вздернувших его крючьях. Они стали частью той башни. По крайне мере были, прежде чем мы сравняли её с землей.

Отказавшись от помощи уже стоявшего на земле Вика, Торунг спрыгнул с плоской спины Бонера, используя свой лук со снятой тетивой, на манер посоха, чтобы не упасть. Он стал ещё более молчалив чем прежде, его раздражала собственная слабость, однако было вообще чудом, что после того, как ему проломили череп, мужчина не просто остался жив, но и шел на поправку.

Вернее, это чудо совершили лекари Вардемы, на протяжении почти трех месяцев удерживавшие раненого на грани жизни, пока Вик с Ялазаром размышляли, не будет ли гуманней позволить их товарищу умереть в светлом мире, где после смерти того не ожидали бы кошмары загробного мира, вроде некромантов, пожирателей душ и прочего.

За все это время Торунг заговорил лишь однажды, очнувшись, когда они плыли на корабле через Лазурное Море на юг, к берегам, утопающего в зелени тропических лесов, Олдира. Путешествие вернуло Мрачному силы, словно соленые брызги на коже и чистый свежий ветер напомнили ему о годах юности, когда он ход под парусами. Все, что он тогда спросил было "где мы?", так как ни разу до этого лучнику не доводилось путешествовать между двумя мирами. Но ответ, который он услышал и то, что вскоре Кеплер призовет их обратно, вновь вернуло его обычное немногословие, убив любые эмоции и он опять стал тем, кого знали под именем Торунг Мрачный.

Сверху упали заплечные мешки. Ялазар, рывком вырвав луку из спины голема, разорвав тем самым связь камня душ с костями, спрыгнул с тут же зашатавшегося конструкта. Через мгновение на месте их скакуна осталась лишь груда безжизненных останков и парни, пригибаясь под порывами сбивающего с ног, пробирающего до костей, ветра потащились ко входу в обелиск.