Соло На Два Голоса (СИ)

А ты, читатель, говоришь: "Картинки давай!". Мыслительные упражнения бывают куда ярче и интереснее любых картинок. И разговоров. Иногда - о, ужас! - даже сюжетов. Хотя это уже дело вкуса.

КАК СВЯЗАТЬСЯ С МОИСЕЕМ

Вопрос вопросов, грызущий меня и на пляже, и во время плавания в дивном море, и на вечерних прогулках по променаду: можно ли было перетерпеть творящееся между мной и Илюшей, если учитывать всё то прекрасное, что у нас с ним ещё сохранилось? Нужно ли было терпеть? Разве я уходила от него с лёгким сердцем? Разве не разрывалась моя душа на миллионы болючих осколков, каждый из которых впивался в сердце, в лёгкие - до бездыханности, в горло - до невозможности произнести хоть слово, в глаза - до боли от света и вообще - от этого мира, от чего бы то ни было. Глаза хотелось закрыть плотно и навсегда. Только б ни один лучик больше не мелькнул - вот, как было больно.

Но всё моё нутро при этом орало: уходи! так нельзя! тебе достаточно! ты уже своё половой тряпкой и громоотводом много лет назад отработала! Не надоело? Жё суи мала-а-аде-е-е!!!

Надоело. Ещё как. Но Илюша... Илюша... эх, ты, Илюша! Я думала, ты сильный. Но ведь лишь слабый мужчина выплёскивает досаду от своей слабости на того, кто ещё слабее - на женщину, на ребёнка. Я не могу восхищаться слабым, понимаешь? Не могу! А без восхищения я, кажется, не способна любить. Ни тебя, ни кого-то другого. Возможно, понятия любви и восхищения полностью попутаны-перепутаны в моей голове, но они явно сплетены плотно и вросли друг в друга.

Но почему же мне было так больно, когда я ушла от него? Жё суи маладе...

Когда я возвращаюсь с моря, из меня бесконечно, бесконечно сыпется песок! Даже после тщательного и долгого душа. Хорошая тема для шуток и для самоиронии: из меня сыпется песок! Во всех смыслах. Песок сыпется из одежды, из обуви, из волос, из складок кожи - по крайней мере, создаётся именно такое впечатление.

Песок не раздражает, я даже смеюсь над его безраздельной властью в моей квартире, над его бесконечным количеством в любой щёлочке, куда можно забиться. Ну и пусть! У меня теперь есть нечто прекрасное. Что может сравниться с ощущением чистоты и обновления, в которое я погружаюсь каждый раз во время и после купания в море? Ни-че-го. Ради этого можно потерпеть и песок. Средиземное море - моя большая-большая миква. Мне кажется, я понимаю ощущения тех, кто соблюдает этот иудейский обряд. Если они чувствуют хотя бы вполовину того, что я после погружения в море, то я их очень даже понимаю.

То ли море, то ли новая страна, то ли другой климат - не знаю, что, но мои замыкания стали совершенно другими. Они будто пришли, вернее, привели меня к тому самому, для чего были затеяны (кем?), к той цели, к которой стремилось моё сознание, выделывая фантастические кульбиты.

К папе. Я хотела, рвалась к тому единственному человеку, который с самого начала, без всяких условий и "просто так" меня любил. Наверное, хотела понять, почему и за что. И что это такое - подобная любовь, которая без условий и оговорок. Кто, кроме папы, мог мне об этом рассказать? Мама меня не любила и не знаю, любила ли хоть кого-то вообще в этом мире. Лариска... Ну, между нами огромная куча соблюдённых условий: характер, интересы, темпераменты. Мы идеально подходим под требования друг друга, вот вам и любовь, которая из дружбы, она понятна и объяснима со всех точек зрения.

Первый муж, Лёшка? Этот мне всё сказал про свою "любовь", вопросов не осталось. Даже если и были.

Илюша? Эх, больно... Он не держал меня, когда я уходила, то есть, не шибко-то задерживал. "Ты подумай. Ты совершаешь ошибку. Не торопись!" И всё. Почему-то мне представилось, что, когда я захлопнула за собой дверь, он вздохнул, цокнул языком, выкурил сигарету и... сел за компьютер - работать, делать дело, решать задачи и проблемы. А вечером смотрел какой-нибудь фильм на том же диване, на котором мы, обнявшись, киношничали вместе по вечерам. И спокойно пережил отсутствие меня рядом. Так мне показалось. Неужели я права? Не хочется лишний раз об этом думать - больно.

Сашенька, её любовь? Так ведь дочка же! Если любить ребёнка с самого начала так, как только возможно и как требует душа, он всегда ответит тем же, так задумано природой, иначе не бывает. За что любит ребёнок маму? За всё! Главное - за то, что она есть.

И моя любовь к Сашке понятна - она же ангел, она же счастье. По вечным уверениям моей матери, я не тянула на ангела с самого рождения, даже когда ещё была хорошеньким пупсом. Любить меня - то был труд по её разумению. У мамы не очень получилось, задачка оказалась сложной, для неё непосильной. А вот у папы... У папы получалось. Получилось. Я это помню, знаю. И мне нужен папа, чтобы понять. Но папы нет уже почти сорок лет. Может, в моей голове всё не так запомнилось, может, вовсе не было ничего - никакой любви, никаких особых отношений? Что я прицепилась к бедному покойнику, требуя от него ответов на все свои вопросы, он меня знать не знал взрослую и даже подрощенную. Господи, да он был ровесником меня сегодняшней, когда его не стало! Чем он может мне помочь? Да с того света...

Израиль и Средиземное море делали своё дело - упрямо, ежедневно, настойчиво. От животворящей воды моря, от растапливающего жара солнца я часто замирала на долгое время - либо под тентом на пляже, либо дома под кондиционером. Замирала в совершенно расслабленном состоянии, ощущая приятное исчезновение времени и чувство условности пространства вокруг меня. Нечто вроде парения, несмотря на вполне твёрдую поверхность, на которой покоилась моя тушка.

Привет от йогов? Нет, йоги предлагают отрешение от всего-всего сущего и реального. А я думала о папе. И однажды... Впрочем, перед этим самым однажды мне внезапно приснился очень странный сон, заставивший здорово чесать в затылке, в очередной раз подумав о том, что явно не зря я приехала в Землю обетованную: со мной здесь что-то произошло. Не скажу пока окончательно что, но, похоже, всё идёт в правильном направлении.

Мне приснилось, что я умерла. Причём, процесс умирания был весьма интересным, я его ощутила в полной мере и запомнила. Нет, было не больно, ни чуточки.

Мы с Илюшей плавали в бассейне и, как обычно, болтали о чём-то интересном. И такую нежность чувствовала я к Илюше, что аж захлёбывалась - не водой, нежностью. Внезапно я совершенно чётко почувствовала, что у меня отвалилась нога. Поскольку всё происходило в воде, особой боли не было - ну, отвалилась и отвалилась, лёгонький такой дёрг - и всё. А дальше просто ощущение отсутствия ноги: я же плавала, и вот одной гребной лопастью стало меньше.

Я поворачиваюсь к Илюше, плывшему за мной следом, чтобы, смеясь, сказать: мол, лови мою отвалившуюся ногу, пока та не утонула!

Улыбнутся любимому я успела, но в ту же секунду поняла, что у меня уже нет половины лица. Просто нет и всё. Я её, эту половину, не чувствую вовсе. Как и ногу.

Попыталась заговорить об этом с Илюшей, а говорить уже не могу - нечем, похоже. Попыталась потрогать свою шею, но ни рук, ни шеи не обнаружила. И тут я поняла, что умерла.

Во сне всё почти смешно получилось, потому что подумалось: какая нелепая смерть - развалиться на части в бассейне. Да и неловко как-то, теперь кому-то придётся собирать мои части тела, а для этого спустить всю воду. И всё - больше никаких эмоций, кроме неловкости за такое положение вещей.

Следующий кадр. Кадр? Что нам показывают во сне - кино? Тогда кадр. Я знаю (во сне), что существует правило, по которому человек после смерти попадает в тот мир, который сам же и придумал: оказывается где-то там, в Центре мироздания. Весьма остроумно решили, что каждый должен выдумать и таким образом создать сам для себя то место, где хочет оказаться после смерти, а уж они - там, в руководстве мироздания - решат, куда девать то, что живёт вечно: в его вожделенное-придуманное или в прямо противоположное, согласно взаимоучтённым добродетелям и грехам.