Семь степеней защиты (СИ)

- За удачу,- ответил он, точно зхо.

Мы выпили и молчали, каждый думая о своем. Удобно ли, что я вторгаюсь в его личную жизнь и не разрушу ли теперь его иллюзий - вероятно, доктору вовсе не нужна помощь, а просто он выбрал меня своим собеседником? Я поискал на полке жиденький томик Саши Черного из серии изданий Хрущевской оттепели и, пролистав, вручил доктору.

- Дарю. Почитай. Страница 23 и 29. Посмотри сейчас.- Я подождал, пока он не дочитал и не отложил книгу в сторону.- А нужно ли искать

семь степеней защиты? Лиза так сказала?

- Да. Я и сам не знаю, что нужно?! Но чувствую, что не все до конца понимаю, или пропустил, и даже не знаю, что именно. Скорее всего,

какие-то ассоциации, которые должны возникнуть у нормального образованного человека при чтении стихов. Но я их никогда не любил, у меня

не было для этого времени.

- Понял, - сказал я серьезно. - Думаю, что понял тебя. - Только хочу спросить, как ты это представляешь?

- Обычные уловки я, конечно, вижу. Если прибить эпиграмму на стену, Лиза обидится, но я не пострадаю. Лиза позаботилась об этом, но с

Лизой не так просто!

- Ты позволишь тост? - сказал я, и он кивнул.- Тогда за Лизу! Пусть Лиза простит нас!

- Она услышит и простит...-доктор наконец-то улыбнулся. Мы поднялись из-за столика и выпили, стоя.

- Эпиграмма - литературное произведение по форме и чисто визуально - для случайного наблюдателя. Первая защита, как ты сам сказал - от

случайного наблюдателя. Устраивает?

- Это - литературное произведение? - - зачем-то переспросил доктор.

- Допустим. Что же смущает?

- Ничего... И кого-то защищают?! - доктор еще больше смутился.

- Только того - кому их вручают! Я первый раз вижу такую эпиграмму...

- Давай, выпьем! - Доктор хотел было наполнить наши рюмки, но не успел.

- Я уже говорил, что завидую тебе? Еще по одной? Предлагаю пить по одной за каждую степень.- Я попытался шутить.

- Не возражаю! - ответил доктор, и, наконец, наполнил рюмки.

Мы выпили и он продолжил:-

- Я всегда думал, что я умный и образованный человек. Но я же давно ничего и никого не вижу, кроме больных! И чувствую себя полным

идиотом от того, что жизнь проходит мимо! Извини. Я устал до чертиков...и у меня ни на что нет времени, а жизнь идет дальше. Я решил,

что все брошу и уйду. Вот, только защита пройдет, и уйду! Как мне надоело!

- А как же больные?! - я обалдел от не вообразимости такой ситуации.

- Уйду участковым врачом... Так работать? Половина врачей в отделении - тупые, бездарные, наглые, их давно пора гнать на пенсию, еще 10

лет назад! Твержу, твержу, что самые страшные ошибки - наши, врачебные. Как об стенку горох! Так работать? Мне жалко больных, их

замордовали, затуркали, они никому не верят и ни на что не надеятся! Как же лечить в таком состоянии?!

Я знал, что доктор бесконечно внимателен к сотрудникам, и не мешал ему выговориться - он, будучи заведующим отделения, опекал самых

тяжелых больных. Вероятно, сейчас не отдавал себе отчета в своих жалобах.

- Ладно, не знаешь, сомневаешься- приди, спроси, или, в конце концов, проконсультируй больного у специалиста! Надоело говорить одно и то же!

- Да, пожалуй, это самое трудное, - сказал я. - Ведь, другого не будет. И никуда ты не уйдешь!...Скажи, ты ее обидел?

Он растерянно взглянул на меня.

- Нет... сам не знаю. Возможно.

- Я все время думал о том, что должен быть ключ. И нашел его. Вот послушай: "Кто не глух, тот сам услышит, сам расслышит

вновь и вновь, что под ненавистью дышит оскорбленная любовь". Впрочем, это - только продолжение стихотворения Саши Черного, взятого

Лизой в качестве эпиграфа. Я ошибаюсь?.. Я ее не знаю?

- Нет.

- Я не настаиваю...Но думаю, что я понял. Это - явно и публично одно, а неявно- совсем другое. Это и есть женская логика, как я ее понимал

до сих пор. Ключ - это то, что не досказано! Больше я ничего не скажу. Я и так много наговорил.

- Поверь, ни словом, ни жестом я ее не обидел!

- Не переживай, так тоже бывает и тут ничего не посоветуешь. Это называется погоня за блуждающими огнями. Она здесь и ее нет!

- Ты это сказал? И я так думал

- Не гоняйся, отпусти! Право, я бы сам не знал: что делать?

- Поверь, мне трудно было с ней общаться, хотя знал ее давно, с тех пор, как работаю здесь - она несколько раз мелькнула на приеме. Но

только раньше я постоянно ссорился с ней, и теперь уже не помню: почему? Потом извинился за прошлое. Раньше совсем не понимал ее. Она

была какая-то неуютная, замученная и не ждала ни помощи, ни совета. Лиза не хотела возвращаться к друзьям, к людям. Она была на

последней грани отчаянья, сопротивлялась, но ничего не могла изменить. Придет, сидит и молчит. Не жалуется, слова из не вытянешь...

Спрашиваю:

- Зачем тогда ходишь?

- За бумажкой!...за больничным.

- Я таких больных не люблю.

- Простите, доктор! Я всегда приходила за бумажкой. Мне больше некуда идти. Я больше не уйду, можно?

- Можно, если будешь выполнять все, что назначу!

Начал ее лечить. Промучился месяц, второй. Не выдержал, спрашиваю:

- У тебя так было раньше, что врач к тебе хорошо относится, лечит...Я ведь к тебе хорошо отношусь!? И ты пьешь лекарства, делаешь уколы,

а тебе ничего не помогает?

- Было. А Вы меня лечите?

Господи! У меня глаза на лоб полезли.

- А что же я по-твоему делаю!?

- Извините, - говорит, - никогда не видела такого самоуверенного доктора. Вы только не сердитесь! Я думаю, что мне теперь это поможет.

Только не бросайте меня! Меня еще никто не лечил.

- Хорошо, - говорю. - Не сержусь.

- А то у меня с другими врачами проблемы... Ко мне трудно привыкнуть!

Я промолчал. И кому это надо? Я из жалости стал ее лечить, она отказывалась лечь в больницу, когда врач пришел ко мне с вопросом: что с ней делать? Прошло еще два недели. Я не мог ее больше держать на больничном, и сам стал уговаривать лечь в больницу.

- Так плохо было? - спросил я доктора.

- Да, нет. Но выпиши ее сейчас на работу - надолго ли ее хватит? Через неделю надо будет все начинать сначала, но тогда было не все ясно

и требовались дополнительные исследования в условиях стационара.

- Cогласилась?

- Да. Согласилась! Говорит: " Можно я буду лежать в другой б-це? Все равно меня никто, кроме Вас лечить не станет, а в

той б-це я буду выполнять все, что Вы мне назначите. Мне там удобнее - там нет тараканов!"

Лиза легла в больницу. Только называется, что легла! Уходит вечером домой, утром - опять в больницу и через день - ко мне на прием. Не знаю: первые день или два она там находилась постоянно?.. Это же я так решил, что в больнице ей будет лучше.

Я вдруг очень живо представил Лизу из рассказа доктора. Лиза измученная, не нужная ни врачам, ни себе, вечно приходившая только за больничным, не могла изменить ситуацию. Ее счастье, что она встретила этого доктора и поверила ему. Лиза только боялась, что единственный, нормальный врач откажется ее лечить потому, что она не с его участка. И хотя он уже попытался лечить, она все еще думала, что делает он это по принуждению, т.к. она сама навязалась.

Лиза вынуждена была лечь в больницу потому, что не хотела нечаянно его обидеть, если раньше пообещала ему выполнять все его назначения. Чтобы не лечиться у другого врача, Лиза легла в другую больницу, заведомо туда, где были рады обозначить еще одно койко-место в отчетных бумагах. Лиза не спросила доктора: зачем в больницу? - где у нее будет своя домашняя постель, своя еда, свое лекарство и свой доктор, который согласился лечить! Доктор не прогнал ее, хотя она не с его участка, а все остальное было не страшно, и Лиза вытерпела весь этот дурдом. Лиза продолжала ходить на прием, чтобы доктор был совершенно уверен в том, что ни у кого другого она не лечится.