Порог

4

Сегодня первое сентября. С цветами в руках Тоня идет в школу. На ней нейлоновая, с вышивкой, кофточка. Тонкая и прозрачная, как паутинка. Лицо Тони обдувает прохладный ветер, и все вокруг наполнено печальной осенней свежестью. Чистое холодноватое небо, чистые холодноватые облака, свежий букет в руках. И сама она чувствует себя свежей, чистой, умной и даже немного красивой.

Окна школы открыты настежь. Во дворе еще тихо. Тетя Даша, старшая уборщица, косит выросшую за лето высокую траву. В стороне, около турника, рыжий мальчишка играет с большой белой собакой. Он пятится, а она идет за ним на задних лапах, держа в зубах учебник геометрии.

У мальчишки забавное лицо: курносое, усыпанное крупными веснушками, озорное. Тоня приостанавливается и с улыбкой смотрит на собаку.

— Тоже учиться пришла?

Мальчишка бросает на Тоню неприязненный взгляд.

— Буран, за мной! — и убегает.

В учительской только Хмелев.

— До звонка пятнадцать минут, — говорит он, взглянув на часы.

Это хорошо, что пятнадцать. Тоня садится еще раз просмотреть планы. Начать с нового? Нет, она начнет с повторения. В восьмом даст сложение алгебраических дробей. Тогда сразу будет видно, что они знают и чего не знают. В коридоре звучит смех Лары. Это мешает сосредоточиться. Надо до звонка успеть заглянуть и к Борису. Сегодня утром он умчался, когда она еще спала. Он и одеться-то толком не умеет. Галстук вечно ползет набок.

В своем кабинете Борис не один. Здесь Зарепкина и тот самый мальчишка, которого Тоня видела с собакой. Он вертит в руках учебник геометрии.

— Как ты стоишь перед директором школы? — строго спрашивает Зарепкина.

Мальчишка опускает руки. Тоня бросает взгляд на Бориса. Галстук у него в порядке.

— Скажи, тебе исполнилось уже семнадцать лет? спрашивает Зарепкина мальчишку.

— Скоро исполнится.

— Вот видите, всеобучу он не подлежит. И все-таки собирается еще год сидеть в восьмом классе.

Борис плохо слушает Зарепкину.

— Это еще полбеды, — продолжает Зарепкина. — Но поведение…

— Как твоя фамилия? — спрашивает Борис.

— Копылов.

— Звать?

— Дмитрием.

— Так можешь ты обещать, что будешь вести себя, как положено?

— Обещаю, — произносит еле слышно Копылов.

— Это мы не раз слышали, — говорит Зарепкина.

Звенит звонок.

— Ладно, иди, — кивает Копылову Борис.

— Куда?

— Пока в класс. Потом решим.

— Что случилось? — спрашивает Тоня.

Зарепкина улыбается.

— Видели экземпляр? Весной мы его не исключили только потому, что он собирался уйти работать. А сейчас опять тут как тут.

Во дворе выстраиваются ребята. Умытые, причесанные, наутюженные. Когда-то, придя первый раз в школу, Тоня с ужасом думала, что никогда не научится их различать. Все они казались одинаковыми, как деревья в саженом лесу. Теперь это не страшно — она знает, что пройдет неделя, и они станут знакомыми.

Лара о чем-то таинственно шепчется с девочками. Поправляет у мальчишек галстуки. Все в сборе, ждут директора. И вот появляется Борис. Твердо, уверенно он выходит вперед, подымает руку не очень высоко, но так, чтобы все видели.

— Дорогие ребята!..

В это время Лара делает знак глазами. Из рядов выходят несколько девочек и дарят учителям цветы. Каждому достается по большому букету.

Борис снова подымает руку.

— Дорогие ребята!

Все вокруг затихает. Только сосны шумят под ветром — им-то нет дела до того, что кто-то собирается произнести речь.

Борис говорит о великих ученых, о развитии науки. Тоня внимательно слушает, хотя вчера вечером он уже произносил эту речь для нее одной. Его серый костюм безукоризненно выглажен. Всю ночь он торжественно висел на спинке стула, похожий на человека без головы. И сидит он отлично — так и кажется, что Борис под ним весь твердый, словно из мрамора. Лицо у Бориса строгое и умное.

Он говорит хорошо, даже очень хорошо. Тоне всегда немного не по себе, когда кто-нибудь очень хорошо говорит. Хоть бы оговорился, поправился. Тогда он был бы похож на того Бориса, которого она знает. А сейчас это другой человек: властный, волевой, отлично знающий, как надо жить. Голос его звучит несколько резко. Должно быть, он старается заглушить шум сосен.

— Может быть, среди вас стоят будущие Софьи Ковалевские, Ломоносовы, Ньютоны… Вы придете нам на смену, сделаете то, чего мы не успели…

Зарепкина тихонько крадется позади рядов. Наблюдает, все ли в порядке. Она приближается к одному из Ньютонов и шепчет тихо и зло:

— Не шмыгай носом. У тебя есть носовой платок?

5

Первый Тонин урок в восьмом. Здесь же она классный руководитель. Ребята с любопытством разглядывают ее. Учительница ничего — молоденькая, модная и, вроде, не строгая.

Она чувствует на себе их изучающие взгляды, но они ее не смущают. Здесь не то, что в магазине. Ей некогда думать ни о чем другом. Да и не первый же год она работает.

Среди мальчишеских лиц есть знакомые. Вот ее сосед по дому Генка Зарепкин. Он сидит рядом с Митей Копыловым. Сухощавый, коричневый от летнего загара, с насмешливыми карими глазами. Он красив и, очевидно, сознает это. Держится самоуверенно. Когда Тоня напоминает, как множить числитель дроби на дополнительный множитель, он подымает руку. На среднем пальце у него поблескивает колечко.

— А нас Иван Иванович не так учил.

— А как?

Генка, не смущаясь, выходит к доске, берет мел и показывает.

— Вот так, со скобками.

— А как, по-твоему, лучше?

Он с подчеркнутым безразличием дергает плечом.

— А мне все равно…

— Плохо, когда человек не имеет своего мнения, — замечает Тоня. Может быть, зря она так сказала, но сказала, значит, сказала. Слово не воробей. Генка смотрит в глаза учительнице. На лице его выражение: «Ах, так! Ну ладно…» Нарочито разболтанной походкой идет на место. По дороге корчит смешную рожу, но ребята почему-то не смеются.

— Бурундук погорел, — шепчет соседке девочка на первой парте. Это Надия Тухватуллина. Татарочка. Ростом совсем маленькая. Посади ее в пятый класс, и там она окажется не из рослых. Носишко курносый, глаза, косо прорезанные, черные-пречерные.

А у окна белокурый тихий мальчишка. Думает о чем-то своем. Это Сеня Зяблов. Тоня вызывает его к доске. Он путается в формулах. Густо краснеет. Насупился. Глаза у него большие, серые, с длинными, изогнутыми, как у хорошенькой девочки, ресницами. Во время урока к нему несколько раз поворачивается его соседка по парте, чем-то помогает ему, советует, Лицо у нее чистое, правильное. Глаза внимательные. Косы с белыми капроновыми бантами. Решает осторожно, неторопливо, выводит каждую буковку. Это Вера Батурина. Тоня успевает зачислить ее в разряд пай-девочек, как вдруг Вера оборачивается и звонко щелкает линейкой мальчишку позади. Бац! Прямо по лбу.

— За что? — интересуется Тоня.

Вера спокойно подымается из-за парты.

— А пусть за косу не дергает.

— Правильно. Коса не для этого, — кивает Тоня.

За косу дергал Митя Копылов. Он прячет под парту ноги в рваных ботинках, но брюки на нем новые, со складкой. Тоня заглядывает в его тетрадь. Пусто.

— Почему?

— Не умею.

— Иди к доске — разберемся.

У доски он стоит, опустив голову.

— Кто покажет, как здесь сократить?

Вызывается Петя Мамылин. Зарепкина говорила, что это образцовый ученик, звезда школы. Он круглый отличник с первого класса. И сейчас Тонины объяснения слушает с безукоризненным вниманием, чуть прищурив глаза, склонив голову к плечу. Решит задачку и прикроет промокашкой. Чтоб сосед не списал.

В открытое окно влетает желтый березовый лист. Один из первых. Сеня Зяблов берет его с подоконника, разглядывает и вертит в пальцах.

И вдруг Тоне становится легко и радостно. Отчего? Да оттого, что все вокруг хорошо. Хорошо, что открыто окно, хорошо, что она ведет урок алгебры, хорошо, что в класс влетел осенний лист, хорошо, что, придя домой, она будет вместе с Борисом, а главное, хорошо, что впереди много лет жизни.