Прогулки с бесом (СИ)

- Если хорошо "умаслить" - "со святыми упокой" отпоют кого угодно!

Но если в процессе поминовения работникам культа не сообщать, на кого тратятся день за совершение обряда - поминать предателей можно, нет причин в отказе. Если ныне педерастов "благословляют на брак" - чем хуже вражеский прислужник? Разве на нём написано "предатель-герой"? Нет, а потому пояснения, по ком возносят молитвы лишние: бог на то и бог, чтобы решать кого миловать, а кого карать... если у бога найдётся время на судебные заседания.

Побывавший в оккупации никогда не открывал индивидуальное говорящее устройство с осуждающими речами в адрес такого, как и сам.

Кто имел моральное право клеймить позором вражеских прислужников - долго "святому делу очищения от скверны" не предавались по причине: в душе и сами были не прочь при случае насрать в шапку любимой совецкой власти. Основной массе граждан города "клеймение" было безразлично, а когда газеты говорили: "весь совецкий народ поддерживает осуждение вражеских приспешников" каждый думал:

- Слава богу, меня не зацепили.

- Газеты всегда врали, доля у газет такая. В который раз хочу сказать: "прекрасен язык ваш: "борцы с врагами" в смеси с ""вражескими прислужниками", кто держал верх в коктейле статистика не знает.

Надо сказать, что вы народ довольно-таки гуманный и понимающий. Если бы не призывы сверху "ату их, предателей!" - презрение всего советского народа к предателям не выразилось. Не ваше ли христианское учение тысячу лет спрашивает без ответа:

- "Кто без греха"!? Выйти из строя!

Война уходила в прошлое и воевавшие в последующем житии мало чем отличались от не воевавших. Все одинаково и "успешно продолжали строить прерванный войной социализм" и ни у кого на лбу не было метки с указанием о пребывания на оккупированной территории. Меток не было на лбах недавних оккупированных граждан, но метки хранились в архивах известной охранной организации государства с названием "Контора Глубокого Бурения".

То, что город был сдан без боя - мелочь для советской истории, пустяк не стоящий упоминаний. Ужасным, нестираемым, на многие веки "позорным пятном" оставался эпизод с подношением хлеба-соли коменданту захватчиков. А всему виной российское гостеприимство! В последующие после победы годы "сверху" производились вялотекущие награждения других городов орденами и медалями за прошлые битвы. Награждения устраивались потому, что "так было надо". Кому? Народу? Нет, даримые "верхами" медали в жизни народа ничего не меняли.

- Чтобы поддерживать в народе "дух победителей".

К очередной торжественной дате на "тему о прошлом", "верха" вспоминали, что "такой-то город когда-то просмотрели, а он, оказывается, герой! Городу нужно немедленно дать звание "города-героя", или хотя бы, как минимум, "город воинской славы"...

- Долгонько "верха" думали! Шесть десятков лет не могли выяснить: "город сдали без боя, или нет"!? И в оккупацию половина жителей, как твой родитель, работали на врагов, а другие - скрытно выживали без проявления "актов агрессии к оккупантам".

- Каков результат?

- "Мы никому не позволим переписывать Историю, сами перепишем".

Сколько ещё появится городов "воинской славы", и сколько новых счастливцев в одну из утренних зорь проснутся "награждёнными" - знать, как всегда, "верхам.

Весело, весело жили граждане когда-то: прошлое, вроде бы забыто, давным-давно, и вдруг их приятно удивляют:

- А ведь вы, сукины дети, после "длительных и тщательных проверок" оказались героями! Ага"! - в ответ благодарные граждане города находили очередную "землянку" и все были довольны до очередного "всплеска славы".

А наш город после того "хлеба/соли" надёжно попал в список постылых. Секретарям обкомов, а их за всё время после войны в области сменилось штук пять, как бы перед столицей не старались, как бы не обирали "тружеников села и города" до нитки и карточек в пользу столицы - всё едино наград не получали, ни лично, ни городу. Всё есть у "секлетаря", а награды проплывали мимо! Клеймо "предателей", как тавро на шкуре, или татуировка, ничем не смывались "Трудовые подвиги" горожан, какими не были тяжкими, никак не хотели смывать с города "прошлое пятно позора": над городом продолжало висеть фарфоровое блюдо фабрики Кузнецова с хлебом/солью для вражеского коменданта! Почему бы и "нет"? Если в небе появляются изображения "креста", то почему не может висеть изображение блюда кузнецовской фарфоровой фабрики!?

Вина за прошлое оставалась "несмываемой, не преходящей" и гражданам оставалось одно:

- Так и передохнем в предателях!

Пришли иные времена, вину с города сняли, и первыми, кому сверху милостиво дозволили разогнуться, были недавние

"идеологически стойкие борцы с международным..." - бес, с кем боролись "верные последователи учения вождя мирового капи..." - нет, не припомню, помогай...

Короче: "верные ленинцы" команду "хапай" исполнили быстро с великой пользой воему карману.

Память о служения врагам старой части жителей, побывавших "под немцем" молодыми не стёрлась до сего дня, но от времени пожелтела, стала далёкой и неинтересной.

На месте прежних грехов служения захватчикам в памяти горожан поселилась лояльность савецкой власти, и не простая, но подтверждаемая "честным, добросовестным и упорным трудом на благо...". Плохо оплачиваемым трудом по всей стране саветов.

- Твой город на особицу, всегда и всем лояльным был. Настоящие города-герои, не предательские в прошлом, давно сбросили с себя "советскую чешую", но твой город не хочет сбрасывать "красный пояс" и до сего дня.

- Что значит крепко напугать! Один раз - но до смерти! Бессовестные люди, враждебно настроенные к прошлому, "красный пояс" называют "красным опоясывающим лишаем"!

- Почему секретарь обкома, "герой красного опоясывающего лишая" спокойно,без ненужных "угрызений" пересел в кресло губернатора в новые времена? Один раз и навсегда? Почему не ушёл в "глубокую оппозицию" к нынешней "антинародной" власти, хотя был обязан бороться с ней? "Уйти в подполье и организовать борьбу с новым врагом"?

- Вроде не похож на слабоумного, а такое говоришь! "Клеймить позором предателей прошлого одно, но самому предать совсем другое. Неужели непонятно?

- Бесяра, друг, ответь: о чём думал в ужасный миг подношения хлебасоли коменданту державший блюдо?

- Ни о чём. На тот момент заботило одно: как бы не свалилась коврига хлеба с подноса. Мысли-надежды мучили других: "помоги боже немцам большевичкам шею свернуть!"

- Интересная картина: людские мысли далее просьб к богу кому-то свернуть шею не уходят.

- Мысли членов депутации не осудительны: это были известные люди до переворотного времени, ненавидели "власть советов". "Враг моего врага - мой друг", ничего нового, старина, но в силе и до ныне. Всякий враг большевикам - друг оккупантам... ну, может, и не совсем "друг", но лояльность какая-то была.

И не задавай наивных вопросов: "о чём думают губернаторы, когда "верховное лицо страны" посещает их вотчину?

- Но они ничуть не думали о будущем! Если бы немцы завоевали Россию, чтобы им тогда "светило"?

- В их среде и такие опасения были, но большинство верило:

"Немцы - европейцы, не "совецкая власть", с немцами договориться можно".

- А если бы не получилось?

- Вы талантливые, даровитые, что-нибудь придумали.