Прогулки с бесом (СИ)

- На всё воля господня... - и оставался в келье.

Численный состав породы людей, кои согласны с любыми высказыванием со стороны , но делают своё не известен, но в утешение читателю скажу: они носят прозвание: "себе на уме". То есть, руководствуются только своими соображениями, а чьи-то соображения в расчёт не принимают.

Такова и мать. У неё имелся свой график налётов вражеской авиации "на городок рабочих", но она им ни с кем не делилась:

- Всё равно не верили!

Сегодня думаю, что по причине малой грамотности она вообще не имела никакого графика, а в "спасательных операциях" руководствовалась каким-то, на уровне зверя, чутьём. Её "график" абсолютно не совпадал с прогнозами других женщин. Отличался от "общественного". Помимо "графика" налётов авиации она имела собственное мнение и по иным вопросам:

- Нужны мы им. Чего у нас бомбить-то?

И всё же она не выдержала, и однажды, только однажды! Повела нас спасаться от предстоящей опасности. Придёт бомбёжка к нам, или облетит стороной - сказать не могла, но повела нас прятаться: всеобщий страх перед налётами с запада не миновал и мать.

Не в большой, капитальный монастырский подвал со сводчатым потолком мы пошли спасаться, а в "убожество" на соседней улочке. В погреб. Что толкнуло мать в земляную нору? Непоколебимая уверенность сестрицы Нюры;

- Сегодня прилетят обязательно!? - почему мать только однажды "дрогнула" и поддалась чьей-то уверенности? До веры кому-то ещё, помимо себе, она никогда не опускалась!

Подвал на соседней улице сами спасающиеся называли "убожеством", но такая оценка не мешала им набиваться в "убожество" до предела. Так было и в ту ночь.

Ошибки в прогнозе не было, и предсказание тётушки Нюры сбылось в начале ночи: подлая, неугомонная вражеская авиация начала "работу" с наступлением полной темноты.

Враги прилетели и, не мешкая, приступили к основному занятию: долго и обильно "долбили" город и станцию. Основательно. Каждый из пребывавших в "убожестве" с минуты на минуту ожидал: "долбание малозначительных мест вот-вот закончится и вся мощь военно-воздушных сил обрушится на их яму!

Сегодня, когда заканчиваю седьмой десяток лет "командировки" в этом мире - непонятная сила тянет задавать вопросы в пустоту. Вопросы сплошь низменные, призёмлённые и нет ничего удивительного: родились они в погребе для хранения припасов на зиму. Нужно представить ночь конца лета сорок первого и тесный, закрытый изнутри, слабенькой крышкой, погреб. Плюс отсутствие какого-либо источника света, плюс "обработка" вражеской авиацией только ей одной известных объектов. Хватит?

В возрасте шести лет дети с горшком управляются сами, если от неизвестного продукта на них не наваливается диарея... то есть, понос... понос.

В возрасте шести лет, даже при умении пользоваться горшком, у индивида, если он не полный идиот, обязательно случится неуправляемое, произвольное ослабление основного "запорного кольца" в заднем проходе. Не совсем полное с вываливанием содержимого прямой кишки, а так, всего лишь "частичное ослабление прочности" Первым местом моего "конфуза" был погреб.

Это потом, в пылу самообразования, узнал: Природа детям своим всех возрастов и пола в нужные места тела понаставила запорных "колец" из мышечных волокон с одной целью: удерживать ненужное организму до срока и момента, когда организм из "центра" не даст кольцу команду:

- "Открыться и произвести сброс"! - время между "подпёрло" и командой "открыться!" на языке монастырских пролетариев называлось "терпением".

Учёные-физиологи утверждают:

- Команды на открытие-закрытие фекальных колец подаётся сознением - и не упоминают обстановку, когда кольца отказываются подчиняться и живут самостоятельно. Так и было в "погребную" ночь, когда персональный сфинктер вышел из повиновения и проявлял позорную слабость.

Запорные кольца обитателей норы в земле были не героичнее моего и бунтовали с выносом содержимого кишечника (газы) в объём погреба. Со звуком и тихие, напрочь забыв о "приличном поведении в обществе.

Кишечники урчанием жаловались на усталость от страха, извинялись за слабость и потерю мужества в заднем проходе.

И ныне нет учёного-биолога с ответом на вопрос:

- Почему в налёт газы раздували наши животы? Можно думать, что и микроорганизмы кишечников осознавали опасность бомбардировок и тоже "газовали"?

Через малое время сфинктерная анархия дала знать и в погребе стало не продохнуть...

- Сероводород человеческому дыханию не годится, вреден, но насколько следует обратиться к справочной литературе.

- Чего справлятья, выжил ведь...

- Выжил, но газовая атака в погребе сказалась на твоём последующем здоровье.

- Интересно! Владелец здоровья вышел из погреба без потерь, а квартирант говорит о пследствиях. Ничего не было, точно.

Лучше будет, если скажешь, где тогда тебя носило, почему не ободрил и неукрепил мой непослушный сфинктер?

- Ну, да, послушался меня и перестал вонять? Но от контакта со мной мог обделаться по-настоящему.

- Нечем было...

Сваливающиеся позорные моменты жития не так стыдят, если рядом пребывает "не я один засранец". Формула хорошая в ином месте, но не в погребе, и не в обществе спасающихся от бомбёжки насельников монастыря.

Как скоро встал выбор: задохнуться от нестерпимой вони собственного приготовления - или отдаться на растерзание бомбардировщикам Luftwaffe. Решением проблемы занялась мать:

- Давайте престанем срать!? - с какой иной речью могла выступить бывшая воспитанница приюта?

- Тихо! Молчи! Лётчики услышат и на нас боНбу бросят! - приказ на соблюдение тишины исходил от владелицы норы, иных откликов на призыв матери не портить "среду обитания газами" не было.

На слова о "сбросе бомбы" на головы словоохотливых обитателей погреба мать захихикала, но что рассмешило не вник, но мой сфинктер от матушкиного смеха почему-то стал укрепляться. Сегодня пришла догадка: "упрочнение началось от врождённой любви к чужим скандалам!"

Стычка верующих в способности вражеской авиации слышать о чём говорят в ямах с неверующими не прошла мимо, осталась и ждала укрепления.

Зарождавшаяся свара обещала повзрослеть и стать интересной. Оно и понятно: самолёты вражеской авиации где-то в небе и далеко, а в погребе своя "война", обещавшая по накалу страстей затмить настоящую, коя шла в это время на открытом воздухе. Слух от далёкой работы Люфтваффе полностью переключился на погреб и ждал начала битвы:

- Они всё сверху слышат! Мне говорили, что у них такие аппараты есть, которыми лётчики и под землёй слышат! - врала, но для чего?

- Слушают, как пердите? - поддала мать "жару".

Ответ на явно издевательский вопрос матери задержался: где-то близко и внушительно грохнуло. Но не так, чтобы совсем близко, нет, не на территории родного монастыря, а где-то на станции. Участники скандала на секунды замерли. И опять только сейчас подумал: "молчание было ответом на вопрос "чего ругаемся", следующий "подарок небес" может оказаться нашим" - в промежуток между сильным и близким разрывом бомбы, а затем "лёгким", далёким, скандал об "испорченном воздухе" продолжился с новой энергией.

Лукавили: воздуха в "убожестве" не было, а стояла адская смесь из "индивидуальных газогенераторов" и затхлого воздуха погреба, и общее счастье крылось что никто из спасавшихся не вздумал сделать открытый огонь...

- Откуда взяться окрытому огню, если спасались женщины и дети? Ваше счастье заключалось в отсутствии спичек.

Женский, истеричный и визгливый, полузадушенный страхом голос, требовавший соблюдения тишины в начале "конфликта", креп от слова к слову в разгорающейся битве в отстаивании собственной точки зрения. Сила в диспуте уверенность: