Упавший поднимется сам (СИ)
Упавший поднимется сам (СИ) читать книгу онлайн
Книга о настоящем, о нас. Охвачен период с середины 90-х до начала нулевых. Тяжелое время становления общества, новых экономических, моральных, человеческих связей. Герои романа Батыр и Рима (да-да, с одним "м", потом поймете почему) совершают реальные поступки и проступки. Излагаемые детали событий и рассуждения могли бы шокировать неискушенного читателя, однако жители нашей страны вряд ли удивятся как содеянному, так и сказанному. Это реальность, какой бы порочной она ни казалась. Особенность героев только в том, что им удалось достигнуть более высоких вершин в "Бизнесе" и "Власти", чем абсолютному большинству наших сограждан. И сохранить в себе любовь.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Но причем здесь дядя Жаке, что мог он знать об этом, не самом приятном эпизоде в моей биографии? Его взгляд сверлил, и я понял, что от честного ответа не уйти. Ложь стала бы приговором взаимному уважению и доверию, которыми я так дорожил и не хотел, сам не понимая почему, потерять. Я сделал то, что и должен быть сделать.
- Мой шеф (здесь я произнес его имя), отпуская, сказал, что он сдержал слово. Я чист.
Я оставил лазейку на тот случай, если бы дядя Жаке стал "играть в несознанку" или, другими словами, сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Тогда бы я тоже сделал вид, что оговорился, мол, хотел сказать совсем другое. Ну, вы понимаете, мы все себя так ведем когда попадаем в неловкое положение. Но случилось невообразимое. Дядя Жаке молча принял ответ, ничему не удивился и невозмутимо пригласил к столу.
За столом мы старательно не упоминали имя Римы. Я, как раскаявшийся преступник, честно признался хозяйке дома в том, сколько комнат в моей квартире, какого года выпуска машина, где покупаю продукты и приобретаю одежду. Она восхищенно покачивала головой, цокала языком, но вслух произнесла совсем не то, что я надеялся услышать.
-- Надо же, и кто бы мог подумать...
Дядя Жаке с упреком посмотрел на жену, но ничего не сказал. Он опять пригласил пройти в кабинет, где, как я догадался, и должен был состояться основной разговор. "Посоветоваться".
Усевшись в кресло, дядя Жаке тут же приступил:
- У Римы, а точнее у ее мужа, - здесь дядя Жаке недовольно поморщился, - возникли серьезные проблемы. Он наделал долгов и попал в неприятную ситуацию.
Мне, бывшему специалисту по вышибанию долгов, не надо объяснять, что значит "неприятная ситуацию". Вспомнил самодовольную морду Сиропа, холодный и жестокий взгляд Шефа. И вдруг меня передернуло - Рима в опасности! Старику надо отдать должное, понимая возможные последствия для любимой и единственной дочери, он крепко держал себя в руках.
- Понимаешь, мне, аксакалу, как-то неловко вмешиваться в эту проблему. Вот я и подумал, может быть ты сможешь помочь?
Вероятно, следовало расспросить его: о какой сумме идет речь, кто и как "напрягает" Марата, сколько осталось времени для решения вопроса, но, взглянув на дядю Жаке, понял, он ждет другого. Не раздумывая, я решительно ответил:
-- Да.
Рима
Настоящий волшебник
Наступили черные дни. Однажды Марат вернулся только под утро. На него страшно было смотреть. Глаз неимоверно распух, костюм был безнадежно изорван. Он молча прошел в комнату, отмахнулся от спешно приготовленных примочек и попросил присесть:
- Должен тебе кое-что сказать. Кредиторы обратились к помощи бандитов и требуют возврата долгов. Счетчик, как они сказали, уже включен.
Я молча слушала.
- Придется распродать наше имущество. Этих денег хватит только на то, чтобы погасить треть долга. Возможно, чем-то поможет мой отец. Что делать дальше пока не знаю.
На его глазах проступили слезы, но Марат не из тех, кто может позволить себе заплакать. Он взял в себя в руки и продолжил:
- Я виноват перед тобой, Рима. Прости, если сможешь. Ты вернешься к родителям, с разводом проблем не будет.
Я растерялась. О чем он говорит? Выходит, он предлагает мне уйти. Какой "благородный"!
- Не надо так говорить, Марат, - и без особой веры в успех, добавила, - поговорю с папой, может, и он чем-нибудь поможет.
- Исключено, я ослушался твоего отца, и ждать от него помощи не стоит.
Нам, женщинам, все-таки, легче. Мужчины носятся со своей гордостью, как спортсмены с олимпийской медалью. И тем самым обрекают себя порой на невыносимые страдания. Обычная, простая человеческая просьба ими воспринимается как нечто унизительное, способное нанести ущерб их бесценной и бесконечно превозносимой гордости. Я немедленно направилась к папе.
Я рассказала ему все, начиная от создания Маратом собственной фирмы, поездки в Париж, бесконечных переговорах с клиентами и, наконец, о его распухшем глазе.
Папа глубоко вздохнул, надолго призадумался и сказал:
- Послушай внимательно, дочка, и ответь, только пожалуйста, честно.
Вообще-то всегда стараюсь быть честной с папой, кроме тех вещей, которые ему знать не положено, по той простой причине, что он - мужчина. И папа, как мне казалось, всегда соблюдал этот паритет, не задавая неприятных вопросов. Но сегодня он впервые нарушил нашу негласную договоренность.
-- Ты ведь не любишь Марата, верно?
Возможно, в любой другой ситуации я набралась бы смелости и честно все рассказала. Но не теперь.
- Папа, мой муж в беде. И я вместе с ним. Вместе. Что еще ты хочешь услышать?
- Мне этого достаточно, - и, выдержав паузу, добавил, - но на вопрос ты не ответила.
Я промолчала. Молчание бывает красноречивей слов.
-- Хорошо. Надо подумать, что можно сделать.
Началась чехарда ужасных событий. Обожаемый Маратом автомобиль исчез первым. Марат с грустным смехом рассказывал о том, как он покупал билет в трамвае:
- Сначала встал в проходе, и каждый входящий в трамвай посчитал своим долгом пихнуть меня в спину. А затем пассажиры приняли меня за идиота, когда я стал выяснять стоимость проезда!
Исчезновение автомобиля я приняла стоически, но когда из дома стали выносить мебель, и в том числе любимое кресло-качалку, не выдержала и расплакалась. Марат, переживающий не меньше моего, крепко встряхнул меня и с металлом в голосе произнес:
- Я предупреждал - твой муж неудачник!
И, взяв себя в руки, добавил:
- Прости. Ты молода и красива. У тебя все должно получиться. Так что давай расстанемся.
Он меня достал. Я так и сказала.
- Ты меня достал! Если хочешь избавиться от меня, так и скажи, только не изображай из себя благородного Педро или какого-нибудь Родригеса из сериала.
Марат растерялся и даже развел руками:
-- Ну, прости меня, прости.
-- Еще добавь "дорогая", тебе так нравится это идиотское словечко!
Он попытался обнять, но я оттолкнула его и ушла на кухню, чтобы не видеть всего этого ужаса.
В тот же вечер Марат сообщил, что в ближайшие дни мы переезжаем жить к его родителям. О моих и речи быть не могло. Бедный, в буквальном смысле этого слова, муж продолжал оставаться гордым. Может, поэтому я не ушла от него?
- Но почему нам не снять небольшую квартирку?
- Потому, что у нас нет денег, доро..., все что я зарабатываю должно уходить на погашение долгов.
Я готова, как жена декабриста, стерпеть все. Но только не его папочку. Говорят, даже сталь имеет усталость и ломается. А я всего лишь человек.
К сожалению, и от моего папы не поступало обнадеживающих сообщений. "Он на самом деле не волшебник, а так хотелось бы" - с грустью подумала я, а вслух сказала:
- Квартиру мы все-таки снимем, что-нибудь придумаем, - а мысленно добавила: мои родители не оставят нас без поддержки, я папу знаю.
- У тебя на это только три дня, - сообщил Марат, - не уверен что что-то получится.
Зазвонил телефон. Переговорив с кем-то, Марат с широкой улыбкой (впервые за последние дни) сообщил:
- Не три дня, а целых две недели. Мне неожиданно предоставили отсрочку, - но тут же задумался, - странно это.
-- Вот видишь, - обрадовалась я, - не уверен, не обгоняй. Две недели!
Признаюсь, во мне появилась уверенность еще и потому, что именно в эту минуту я вспомнила о Батыре. Он не подведет мои ожидания, я в этом нисколько не сомневалась. Ничего не сказав Марату (и вы бы не сказали) направилась к Батыру. Но по дороге моя уверенность стала улетучиваться. Безусловно, я сильно волновалась. Просить о помощи унизительно, и мне приходилось делать это впервые. Кроме того, беспокоили воспоминания о нашей последней встрече. Его попытка казаться гордым и недоступным пугала возможным унижением. Но что может унизить женщину после всего, что уже произошло? Попытка - не пытка.