Ассимиляция (СИ)

Голос, раздавшийся сверху, заставил Харриса остановиться:

- Зачем она вам?

- Артадо!? - вырвалось у удивленного Н'Че.

- Разве капитан Харрис не рассказал вам, что здесь произошло, майор?

- Ты получил то, что хотел! - вмешался разъяренный Харрис. - Ты образовал свой сворм. Теперь отпусти ее!

- Конечно, забирай свою девчонку. Она теперь опустошена и ни на что не годна... - усмехнулась маска лица Артадо. - Но, к сожалению, я не смогу вас выпустить отсюда. Да вам и некуда идти. Тот флот, что находится на орбите планеты, будет захвачен мной в течение ближайшего часа!

Дверь в лабораторию зашипела и закрылась, отсекая путь к отступлению. Харрис, не обращая на это внимания, подошел к Ли. Кокон, скрывающий ее тело, распался на извивающиеся нити и исчез у основания ложа кроткой травой. Харрис поднял девушку на руки, и в тот же момент внимательно следивший за капитаном Ларсен сквозь зубы процедил стоящему рядом Н'Че:

- Встаньте теснее вокруг меня. Все... Быстрее!

Харрис отступил с девушкой на руках к Ларсену и перед ним сомкнулись десантники. Со стороны могло показаться, что горстка людей готова дать отчаянный отпор пауку, поймавшему их в свои сети, но Артадо взирал на все это с усмешкой. Он прокричал им сверху:

- Не противьтесь мне, и вы тоже вкусите частицу величия, коим я обладаю, хотя вы уже и не будете осознавать этого. Станьте моими руками, моими глазами, продлите мое тело и разум! Слейтесь со мной...

Харрис задрал вверх лицо и прокричал в ответ:

- Ты ошибся, думая, что забрал у Ли все. Ты не смог получить главного!

- И что же это? - саркастически спросил Артадо.

- Ты не узнаешь этого никогда! - холодно ответил вместо капитана Ларсен.

Внезапно на головы людей навалилось непривычное давление, а затем, все нарастая, где-то далеко, в самых глубинах огромной станции зародился гул. Дверь позади них, через которую они только что прошли в лабораторию, заскрежетала, словно об нее что-то билось снаружи. Ее поверхность вздулась, дверь потеряла герметичность, в косяке треснул уплотнитель и сквозь прореху громко зашипел воздух, выравнивая давления. Люди, отвлеченные этими звуками, раздающимися со всех сторон, не сразу заметили, как вокруг них сформировалось слабое сияние, центром которого стала ослепительно засверкавшая фигура Ларсена. Грудь старпома, казалось, разверзлась бурлящим огненным горнилом, только этот жар не жег, а, распространяясь все шире, искажал окружающую действительность. Тела людей, которые оказались в пределах сияния, будто превратились в прозрачные сосуды, заключившие в себя стайки мечущихся светлячков, движение которых, поначалу хаотичное, образовало вертикальные струи, устремившиеся за грань материального.

Едва капитан Харрис и его спутники исчезли, как дверь, через которую они проникли в лабораторию, не выдержав внешнего давления, пролетела через весь отсек и с грохотом ударилась о противоположную стену. Сквозь вскрытый проем входа маревом желтоватых клубов аммиачной атмосферы в лабораторию внесло изломанные тела боргов. Стены лаборатории застонали, выгибаясь внутрь, шрапнель клепок прошила едва шевелящихся боргов, а потом пузырь отсека лопнул, позволив заглянуть внутрь станции рыжему дьяволу, который стал косматыми кулаками стучать в следующую неподдающуюся дверь.

Разваливаясь на куски, станция проваливалась на дно газового океана. Когда она достигнет сверхплотного ядра планеты, то уже ничем не будет напоминать то грандиозное творение человеческого разума, которое некогда бороздило толщу непроницаемой атмосферы.

ЧАСТЬ 5. КАНУТЬ ВО ВСЕЛЕННОЙ.

Тени скал на сканерах, силуэты скал на экранах, отражения скал в приемниках радиосигналов. Скалы позади, впереди и с боков. Они окружили корабль со всех сторон. Капитан эсминца понимал, что на самом деле до ближайшей из них сотни километров, но чувство стесненного пространства не оставляло экипаж корабля. Призрак необычного сигнала вел их все глубже и глубже в толщу астероидного кольца. Будто неизвестный пришелец посмеивался над земным кораблем, играя с ним в прятки, ускользая в самый последний момент, и заставляя все дальше и дальше погружаться в хаос каменного лабиринта.

В какой-то момент капитану эсминца показалось, что им уже никогда не выбраться из этой ловушки. Сердце сжалось от ощущения безмерного одиночества и тоски. Капитан знал, что там, дальше, за такими хрупкими переборками и обшивкой корабля где-то за подвижной грядой скал шел параллельным курсом брат-близец их корабля. По приказу адмирала Фокса эскадра выстрелила двух своих посланцев в каменное кольцо. Поначалу казалось, что ниточка астероидного поля представляет собой тончайший лист бумаги, и его ничего не стоит пронзить насквозь. По мере приближения сплошная дорога каменного кольца распалась на мельчайшие песчинки, клубящиеся едва заметной дымкой более мелких осколков, затем рассыпанные горохом камни обступили корабли со всех сторон, а границы кольца затерялись где-то за пределами видимости обзорных иллюминаторов. Как только корабли окунулись вглубь кольца, самым обычным явлением стало интенсивное маневрирование. Циклопические скалы, будто целые горные отроги, вырванные с какой-то планеты, теперь повисли в космосе, лениво вращаясь, а корабли, как заправские альпинисты, упорно преодолевали опасный маршрут восхождения.

Как долго они будут вынуждены погружаться в эту бездну, испытывая свои нервы на прочность, думал капитан эсминца. Он мельком глянул на напряженные фигуры своих офицеров. Со своего места он не видел их лиц, но ему и так было понятно, что люди сосредоточены на показаниях приборов, несмотря на то, что все же большую часть работы по управлению кораблем выполняли автоматы.

Навигатор поднял глаза от своей консоли и, нарушив напряженную тишину, сказал:

- Сэр, Браво на границе внутренней каверны.

Капитан встрепенулся, сбросив с себя вязкое оцепенение. Наконец какая-то обнадеживающая новость. Эсминец, шедший параллельным курсом, скорее всего, вынырнул в свободное от камней пространство, образовавшееся в толще кольца.

- Скорректируйте наш курс и выведите их передачу на центральный экран, - скомандовал капитан. Он нахмурился, не совсем понимая, почему капитан второго эсминца не пожелал связаться с ними, а торопился напрямую отрапортовать эскадре. Тонкое чутье подсказало капитану момент, когда эсминец выполнил маневр. На экране столпотворение каменных глыб сменила ломающаяся помехами передача с эсминца Браво. Его капитан что-то яростно кричал, но уровень помех не позволял понять, о чем идет речь. Капитан уже хотел было дать нетерпеливые указания связисту, но спохватился, понимая, что тот без лишних понуканий делает все возможное. Передача, по всей видимости, была направленная, а они ловили лишь отраженный от скал сигнал. Наконец, связисту удалось снизить уровень помех, и через треск прорвался возбужденный голос капитана эсминца Браво:

... - да, да... мы забрали их... Все живы... Нет, только их группа... больше никого... Они... - новая серия помех полностью скрыла плотным снегом изображение на экране, а слова капитана растворились в невыносимой какофонии шумов. Сквозь пелену помех в последний раз прорвалось: - ...да... возвращаемся... - и сигнал исчез окончательно. То ли сеанс связи и вправду был прерван, то ли они миновали фокус отражения сигнала.

Навигатор вопросительно смотрел на капитана, ожидая распоряжений. Тот оказался перед сложной дилеммой. Если Браво возвращается по какой-то причине, то почему их не вызывают?

- Они кого-то нашли там и летят обратно... Мы же, пока не поступит приказ, продолжим движение к цели, - ответил он не столько навигатору, сколько себе самому.

Капитан знал, что все его офицеры, как и он сам, ломают голову над теми скудными обрывками сообщения, которые им довелось услышать. Он чувствовал, что что-то самое ценное и значительное ускользает от них, что-то уже развивается сумасшедшей цепочкой событий, а они, как будто оставшись в прошлом, выпали из стремительного потока жизни.