Маргарита и Мастер (СИ)

- Ты ничего не умеешь.

- А совесть, значит, до сих пор мучает? - спросил Германн Майор, и поправил на всякий случай фуражку с блестящим козырьком, в том смысле, что:

- В следующий раз потрогаю портупею, ну а в третий раз, как говорится:

- Не обессудьте, - но это называется ТэТэ.

И вообще, друзья мои:

- От меня еще никто далеко не уходил.

- Зачем вам деньги? - спросил Михаил Маленький, - они не смогут передвинуть очередь на три года вперед.

- Да нет, как раз могут, - ответил Дима, - я заплатил все деньги на гарнитур за первое место в этой очереди, а она прямо тут и подошла:

- Бери! - а их нет.

- Но если сейчас вы их получите, будет тоже самое, - сказал Кот, - ибо:

- Кто же вас помнит в той очереди - кстати, когда она была?

- В девяносто четвертом.

- Сказки, тогда уже не было гарнитуров, - крикнула из зала Алла Два, - я сама хотела купить себе на будущее счастье запасное обручальное кольцо в виде перстня с камнем, как любят американцы:

- Чтобы золотое, да еще с ониксом за пятьдесят три тысячи долларов, имеется в виду, вместе с ценой золота, - не было!

- Откуда такие деньги?

- Квартиру продала.

- Прошу не отвлекаться, - заметил Кот, почуяв правым усом, что:

- И эта дамочка, хотя и является его дальней родственницей, но явно хочет:

- Сегодня обменять старое обручальное кольцо - пусть и с пресловутым ониксом - но, как говорится:

- Без стыда и совести, - на:

- Квартиру, - пусть четверть-вековой давности.

Как говорится:

- Можно, - но пространство и даже время слишком сильно греются от таких тасканий весчей туда-сюда.

- Нет, всё это можно, конечно, сделать, - сказал Михаил Маленький, но только:

- Если не права ваша жена, - он протянул свой палец в Диму, а вы - он полоснул взглядом Аллу Два, должны по-честному объяснить:

- Краснели ли вы перед сидящим в партере певцом-поэтом Высоцким, когда танцевали вверху-на столе песню Аллы Один:

- Я сегодня вам принес не будет из алых роз, а:

- Открытку на кухонный гарнитур, который мы можем получить:

- Хоть завтра.

- Так я не понимаю, - удивилась Алла Два, - что я была замужем, за этим лысым прапорщиком уже двадцать пять лет назад?! - и посмотрела в бинокль на лысину Димы, куковавшего в партере.

- Да, - выдал сакральную фразу Михаил Маленький: - Текст Подлинника верен только при правильном Переводе!

- Что, вас это удивляет? - спросил Кот.

- Честно? Да, я думала, столько не живут.

- Извините, - вмешался с другой стороны Амфитеатра, но тоже из ложи в бельэтаже, милостивый государь, и хорошо что, как сказал поэт, еще:

- Не Государь Император, - Ми Склифосовский:

- Тогда мы должны слышать сразу два голоса, а не один.

- И вы правы, сэр! - рявкнул Германн Майор, подойдя к самому краю сцены, намекая, что и я, мэй би:

- Тоже - Гамлет:

- Я не один, - ибо в зале, кажется, есть кто-то еще!

- Я всё понял, - сказал Дима, - надо ночью подойди к тому месту, где раньше выдавали кухонные гарнитуры из Польши, Восточной Германии и Чехословакии, и крикнуть в эту туманную темноту:

- Эй! Эй-эй! - а он - этот Я молодой и красивый с вьющейся шевелюрой, как у Роберта Рэтфорда после Голливудской парикмахерской, мне ответит:

- Давай сюда быстрее, пока я еще держу его за горло, - имеется в виду, этого выдавальщика ценных вещей вообще и импортных кухонных гарнитуров в частности, - ибо я сказал ему:

- Подожди немнохго - деньхги щас будут.

- Принес?

- Принес! - и вот это называется счастье, - ибо, несмотря даже на непреодолимость пространства и времени, взятых вместе с их континуумом:

- Мы этот гарнитур теперь, через двадцать пять лет:

- Купили-и!

- Где же фокус, я не понял? - спросил Ми Склифосовский, - где гарнитур, или хотя бы удвоившиеся за это время деньхги, как говорят у нас, - чтобы хватило и на сам гарнитур, и на покупку очереди на него, несмотря на истекающее уже почти полностью время.

- Да? - тоже чё-то такое вякнул Дима.

- Он на сцене, - сказал Михаил Маленький.

- И уже, так сказать, с доставкой на дом, - добавил Кот, указав хвостом, на большой экран засветившийся на дальней стене сцены.

- Вписался, так скать, точно, - обрадовался Дима. - Как у меня дома, ха-ха.

- Так это и есть ваш, - сказал Германн Майор, - прямо с доставкой на дом, как в мечте.

- Мой? Вот здорово! Щас приду домой полюбуюсь, а то, честно:

- Двадцать пять лет не замечал ничего хорошего.

Только так и не понял, за что я получил его?

- Именно за то, что вы смогли сыграть наконец Дядя Ваню, в русской транскрипции:

- Гамлета, - и трахнули свою Аллу Два, приняв ее за Грейс Келли.

- Потому что вы увидели из зала свой кухонный гарнитур на сцене, а она призналась, что краснела, когда танцевала на столе пред Владимиром Высоцким, и вообще всем двухэтажным пивным баром.

- Неужели вы думаете, - возразил с левой от сцены бельэтаж с Молчановским, - Чехов написал в своей пьесе, можно сказать, прямым тестом, что Дядя Ваня:

- Обязательно трахнул Елену, показавшуюся ему Прекрасной, и стал поэтому счастливым человеком?

- Да, - ответил Кот.

- Но почему?!

- Потому что, как и Гамлет, всмотревшись:

- Смог, наконец, разглядеть перед собой Зрительный Зал.

- Получается, - сказал его тет-а-тет с другой стороны бельэтажа, - можно трахнуть кого-угодно, лишь бы этого очень хотелось, но только, как сказал поэт:

- Как: сам Третей! - что значит:

- Через Зрителя.

Далее, следующий фокус.

Медиум:

Стоик просит

разлучить его с Товстоноговым, как грится:

- Или, он, или:

- Я!

Медиум:

Стоик:

- Моно и мне фокус?

- Да, конечно, пожалуйста.

- Моно дать мне директора?

- Можно-то можно, да только...

- Низя?

- Отчего же, пожалуйста, - говорит милый друг Михаил Маленький.

В театре гаснет свет, все знаменитые актеры в зале, на сцене никого нет - полное запустение только один Кот сидит под телеграфным столбом в шапке с полу-ушами, берет из красочной кастрюли со сколом внутри один из двенадцати - как он предварительно посчитал - сигарных окурков, прикурил его через керосиновую зажигалку, и ответил:

- Как будто сошел с поезда контуженный солдат в пилотке:

- Нет никого.

- А ты?

- Сижу вот, сторожу погорелый театр.

- А где все? - спросил соч-бой, прикуривая от керосинки Кота.

- На работе, - ответил Кот, и махнул лапой туда, где:

- Заседал Зрительный Зал.

- Больше нисего нет, сто ли? - прошамкал Стоик, как будто состарился еще на двадцать пять лет.

- Конец Света, мил человек, - услышал он голос толи сверху, толи снизу, - ничего лучше:

- Не бывает-т.

Это остаток.

- Если хочешь, я тебе по дружбе предложу пост директора гостиницы Край, - сказал Михаил Маленький, - будешь получать от, вон от Германна Майора по морде, но редко, нокдаун держать умеешь?

- А Колыванов куда?

- Будет здесь, как в цирке: судить зрителей.

- Ах, вот так теперь: бывшие актеры смотрят на сцене бывших зрителей?

- А ты не заметил? Точнее:

- Удивляет, что бывшие актеры не замечают, что давно стали:

- Зрителями, - а зрители:

- Преподают нам уроки честности.