Снаружи и внутри. Часть первая (СИ)

Габидулла потянулся. Бурчало в пустом животе, пузырь подавал сигналы. Дурачок внизу приподнимался. Чесалось в левом ухе. В целом утреннее ощущение большого тела ему нравилось. Жжение пройдет, ерунда. Микрошей быть тоже преинтересно, но все-таки ты безобразнейше ограничен.

А вот кэп Перфильев был, увы, плох. Жаль старика. Они ходили с ним вместе на скафах с самого начала, собственно, испытывали первые экспериментальные образцы.

У ученых тогда, двадцать календарных лет назад, все было "на соплях" - торчали проводки, зияли дырочки непонятно для чего, были нестыковки оборудования. Работали в скафандрах, ползали, плавали, водили первые лодки по прозрачным трубкам в макетах. Их мастерили здешние умельцы из чего попало, в основном из отработанных катетеров, одноразовых шприцов и систем переливания.

Надо признать, что разработчики трудились в микромире наравне с испытателями. Ребята были неплохие, с некоторыми он до сих пор поддерживает отношения. Они же и прозвали его Гамадрилычем из-за вида, который он приобретал в виде микроши. Он бы, честно говоря, предпочитал по фамилии. Но на прозвище не обижался, хотя за глаза его так и называли до сих пор.

Валять дурака тогда было очень принято. Молодого аспиранта Малышевского прозвали Вицли-Пуцли за его индейский профиль, студенты до сих пор его звали Витсапуля, или просто Витапуля, сами не зная, почему.

У его шефа, кстати, была фамилия Наливайко-Рытов. Никакого прозвища не надо. Он же ею страшно гордился, считая двойную фамилию признаком аристократизма. А простоту звучания древностью происхождения.

Слово "микроша" тоже из тех времен. Сначала их называли "микро-двойник", потом слово сократилось до "микроник". Но это выражение было уже занято. Предлагали варианты "микронач" (от микроврач), "микронавт", "микронал". Первое некрасиво, похоже на первач. Микронавт никому не понравился. Надоели уже аргонавты, космонавты, и прочие. Последнее хорошо подходило по смыслу, но звучало плохо. Тогда предложили "микронель", по аналогии со следователем. Это слово плохо выговаривалось и быстро сменилось на более благозвучное "микронел". А после появления в написанном виде ударение переместилось на "микронел". "Микроша" остался, но в профессиональном слэнге.

В то время на них же отрабатывали процедуры восстановления. Тогда им доставалось по полной программе. Теперь что - жжение, головокружение. А в те времена... Все тело болело. Да еще и не подчинялось, сами по себе двигались руки и ноги, судороги то и дело сотрясали. Бунтовал кишечник, остальное и вспоминать не хочется. Охо-хо!

Сейчас просто супер-легко. Но вот Сандро Перфильев, похоже, получил осложнения. Откуда пошло "Сандро", кстати? Да, Сашка любил рассказывать анекдоты с кавказским акцентом: "Па-ни-маишь, да?"

Габидулла сразу, как только пришел в себя, конечно, спросил про Перфильева. Ходили слухи, что вживленный микрочип может повредить мозг капитана-пилота микроскафа. И именно при потере связи с Искрином.

Дело в том, что с помощью микрочипа кэп напрямую связан с баушкой. Во время рейса они действуют как единое целое, хоть это и незаметно для экипажа.

После вахты связь выключают, но по определенным правилам. Сначала со стороны микроши, в переходнике, и после отключения из сокетов в голове извлекают штекеры, ставят заглушки. И только потом отключают связь со стороны баушки. И ничего плохого не происходит, человек не замечает отсутствия связи. Он не на вахте - связи нет.

Когда же Искрин неожиданно вырубается, связь, конечно, сразу исчезает. Человек некоторое время может действовать, но чувствует себя плохо. Потом теряет сознание и может впасть в кому. Теряет связь с окружающим миром.

Давно идут споры, нужен ли чип капитанам. Но они обычно приходят работать в микромир с армейским чипом и разъемами под штекеры. То есть очень удобно. Сокеты и штекеры стандартные. Заменил армейский на госпитальный, и все.

"А интересно, в космофлоте такое бывает? - Подумал Габидулла. - Чтобы Искрин звездного судна или корабля отказал? Что будет с навигаторами, интересно? Надо будет спросить".

Кэп очнулся одновременно с ним, но никого не узнавал. Себя обслуживал, но стандартное тестирование не прошел. Так что, видимо, самое плохое и произошло.

"Будем надеяться на лучшее, а рассчитывать на худшее" - любимое изречение несколько успокоило доктора Майбороду. Захотелось проведать Сандро, поддержать. Эх, вставать еще нельзя. Гамадрилыч начал делать зарядку лежа.

Глава 7. Студенты

Вобла, говорите? Во, благодать!

Соблаговолите воблу подать!

С. Кирсанов

"Рудики" с последнего рейса М - 01/20 - студенты с разных факультетов и курсов, едва знакомы. Однако решили пообщаться и как раз сегодня. Всех беспокоит эта тема, про исчезновение эм-двадцать.

Собрал всех Кондрат, не самый старший, но самый любопытный. Заранее. Кондрат пригласил всех в себе, и повод был, день ангела. Именины. Ребята согласились с радостью, договорились встретиться, посидеть хорошо. Всем уже исполнилось достаточно лет. То есть можно взять легкого вина, и еды, конечно, приготовить.

После занятий Кондрат пришел к себе. Многоэтажное, по нынешним меркам очень высокое, общежитие возвышалось в парке госпиталя. Обычные дома были в пять-восемь этажей, а общага целых десять. Но форма такая же, куб.

Он сунул карту андроиду-охраннику, тот открыл дверь. Антиграв-лифт плавно вознес Кона на восьмой этаж. "Да, в общаге не дома", - подумал наш герой, глядя на веревки, протянутые через коридор. На них болтались предметы женского туалета. Опять сушилку сломали.

Кто-то взял моду сушить траву в общественной сушилке. "Поймаю, ноги выдерну, - думал Кон, пробираясь к своей комнате. - Все-таки надо опять ввести запреты, как в старину. Не пей, не кури, чего там еще было нельзя?"

Ведь в школе, да и потом, до двадцати одного года, ничего не разрешали. И думать не моги. Все наизусть знали правила, все про здоровье.

Ему исполнился двадцать один в этом году. Кон попробовал то и это. Здоровый организм сопротивлялся. Его рвало от алкоголя, от сигареты он зеленел и терял сознание. Покурив травку, закаялся прикасаться.

Да, сейчас все было можно. Но резко не одобрялось обществом. Человек, который губил себя водкой или наркотиками, быстро и бесповоротно скатывался на самое дно. "Биовозраст не врет" - повторяли всем и всегда. И Кондрату казалось, что держаться совсем несложно.

Хорошее вино не возбранялось. Кон, как хозяин, купил бутылку крымского мускатного. Навел порядок в комнате. То есть книги и тетради со стола сложил под кровать. Приготовил посуду.

Напечатал, конечно, на пэ-пэ сорок третьем стандартной еды. Модель принтера устарелая, что он там выдаст интересного. Лепешки, залипы и сладости вроде пастилы, с витаминами и микроэлементами. Поэтому выставил еще пару банок маминых домашних консервов. Мама у него на пенсии, занимается огородом.

Вот как раз его мамочка попала в самые плохие условия жизни. Но не из-за своих пристрастий, а из-за отца. Тот вел себя... ну, скажем, неправильно. И мама получила болезни, обогнала биовозраст и загремела на нищенскую пенсию.

На такие средства можно было жить только в деревне, если заниматься натуральным хозяйством. Мама не унывала. Странно, но когда отец ушел, стала чувствовать себя лучше. Действительно, занялась огородом и курами.

Сына отправила на учебу, еще и подбрасывала когда еды, а когда и деньжат. Это выручало Кондрата не раз. Он переживал, чувствовал несправедливость. Но закон есть закон - достиг шестидесяти локальных раньше времени, получи нищенский пенсион. Ничего, вот он выучится и вытащит маму.