Утраченные главы (СИ)

Волшебная Башня таяла, уменьшаясь и исчезая.

Скользнув по воздуху, я ступил на балкончик. Светящиеся слуги лорда почтительно расступились.

Навстречу мне, шагая осторожно, шел сам лорд-протектор.

Весь вид его, даже если бы он не был призрачно-прозрачным, так и просил его пожалеть. Он ростом был чуть ниже среднего. Носил кудрявые, возможно, светлые волосы. И смотрел на мир такими грустно-печальными глазами, как будто бы его в любую минуту могли побить просто потому, что такова его судьба.

- З-здравствуйте, - выдавил из себя лорд.

Один из слуг припал на колено перед ним и развернул большой чистый пергамент, сделанный из белого света. Другой подал лорду перо и блестящую чернильницу.

- Здрав-ствуй-те, - повторил лорд, но уже по слогам и себе под нос, выводя что-то на пергаменте.

Я наклонился слегка, чтобы посмотреть.

"Здравствуйте", - с трудом разобрал я.

Неожиданно. Даже необычно.

- Я, лорд Иденбургский, Андриан, - лорд попытался расправить плечи, от чего мне даже захотелось сочувствующе погладить его по голове, - от всего нашего города выражаю вам благодарность, господин... эм...

- Страдамус. Магнезинн. Просто волшебник, - Андриан пребывал в ином измерении и в моих комментариях явно не нуждался. Он уже диктовал себе под нос все то, что только что произнес, дабы записать. Не знаю, может это болезнь такая...

- ...Вол-шеб-ник, - лорд поставил большой восклицательный знак. На нем (знаке) видимо потопталась толпа мамонтов. Она же (толпа) потопталась и на всех остальных значках, которые, по идее, должны были быть буквами.

- А за что? Ведь я же ничего не сделал...

- Ну... да... За то, что вы вернули мне меня и спокойствие всему Иденбургу, - сказал Андриан, показалось, что у него даже потекли слезы. - За то, что вы вер-ну... - он записал и это.

- И... Ветров больше не будет, - он снова припал к пергаменту. - Вет-ров...

Все, в общем, ясно...

- А что с городом? - я спросил, во-первых, потому что мне действительно было интересно, а во-вторых, я хотел проверить гипотезу: он что вообще все свои слова записывает?!

- Да... с городом... Лордов-протекторов больше не существует, и города тоже больше нет... Лор-дов...

Наверное, тот волшебник не только ему внешность изменил, но и сделал лоботомию.

- Что ж, тогда мне пора, - я вытащил из кармана маленький черный камешек.

- Подождите! Вот! Это ваше, - ко мне подбежал еще кто-то из свиты и отдал мою шляпу.

- Благодарен. Премного.

Я крутанул шарик на ладони... Мир завертелся, сливаясь в единую серебряно-голубую кашу, и растаял, уступая место реальности на другом конце света. Иденбурга-Ветрограда я больше никогда не видел. Когда же я захотел побывать там, на его месте были бескрайние луга, без всяких признаков цивилизации. И маленькое молодое деревце, одно на десятки миль в округе...

***

Реальный мир вернулся на свои места. Занималась заря. Волшебник поклонился и шагнул сквозь зеркало. Все закончилось...

А где-то далеко в другом наборе измерений, в мире, где есть только чередующиеся, как на шахматной доске, черные и белые цвета, двое смотрели на мерцающую поверх­ность клочка действительности, вплетенного в отдельный определенный обрубок време­ни.

- По-моему, хорошо сыграли, - сказал один, толкнув второго в бок.

- Да, - отозвался тот, - мне даже почти понравилось.

- Но громадный червь явно был лишним.

- Это дело вкуса. Я думаю, в самый раз.

- И что дальше?

- Я попробую отыграться...

Глава II.

Чумной жрец.

-Уверуй же, презренный! Только свет истинной веры

приведет к спасению! - кричал религиозный фанатик

своему отражению.

I

Безумцы были всегда. Двинутые, помешанные, умалишенные -- называйте их, как хотите. Они чудили незаметно, масштабно или не чудили вовсе. Их руками и воспален­ным сознанием творилась история. В любом приличном городе найдется свой сумасшед­ший. Их можно любить, ненавидеть, опасаться, выискивать или желать потерять навеки и не встречать более никогда. Они все равно будут либо буйными, либо тихими, и никаки­ми усилиями того не изменить. Врачи предпочитают иметь дело с буйными, мол, их про­ще лечить, однако практика показывает, что нервотрепка в любом случае будет одинако­вая, так что разницы никакой. На Фенроте же, где не было ни смирительных рубашек, ни домов с желтыми стенами и решетками на окнах, так сказать, в цивилизованном обще­стве без психиатров, но с психами, в данном конкретном плане было абсолютно все равно. Нет, кончено, без хоть каких-то регуляторов ничего не могло существовать, так что все интересные личности, в том числе и умалишенные, находились в юрисдикции самой цивилизованной и гуманной инквизиции, какая хозяйствовала на Фенроте до образования Империи. К сожалению, та личность, с какой нам в скорейшем времени предстоит познакомиться, относилась к разряду особо интересных, так что без добра и гуманизма не обошлось...

Огромная бледная луна взошла над Фенротом этой ночью. Ее холодный волшебный свет заливал землю. По затянутому таинственной туманной пеленой, веющей загадками и суеверными ужасами, кладбищу брел некто. Его серый плащ, на котором при должном желании можно было разглядеть грязь, принадлежащую каждому местному оврагу, воло­чился по земле, увлекая за собой пыль кладбищенских тропинок и туманные клубы. Зажав в костлявом кулаке ржавое кольцо с подвешенным фонарем, он освещал свой путь. Оглядываясь и зыркая своими огромными зелеными глазами по сторонам, загадочный путник насвистывал какую-то незамысловатую мелодию и даже иногда тихо припевал: "...наше счастье, что мы не живые..."

Свет фонаря коснулся обгрызанного ветрами и временем гранитного камня, на кото­ром было неаккуратно, корявыми пляшущими буквами выбито: "София Л** чумные года второго века от Начала". Неизвестный остановился у камня и, прочтя надпись, торже­ствующе воскликнул, спугнув тем самым двух старых воронов, сидевших на крестах по соседству.

- Нашел! О счастье!

Он опустил фонарь на землю, под полой мантии скользнул черенок с опаской скры­ваемой до этого лопаты, и, нашептывая себя под нос что-то наподобие: "скоро, совсем скоро, Великая..." - он принялся рыть...

II

Невероятное! Неслыханное! Совершенно немыслимое происшествие! Передвижную выставку ювелирных изделий, направляющуюся из северного герцогства Браунглиф в Юго-Западные пределы в рамках программы по культурному обмену, на полпути, в го­родке Лизербург, ограбили самым дерзким образом! Средь бела дня, при толпе ничего не заметивших и не упомнивших зевак, на глазах у неусыпно бдящей стражи -- все равно преступников не смогли ни заметить, ни приметить, ни догнать, ни даже запомнить хоть какие-нибудь приметы. Единственное, в чем были уверенны даже всегда ошибающиеся болваны из Тайной полиции, грабителей было двое. Конечно, при таких обстоятельствах, когда ни один из сотни свидетелей не может дать никаких показаний и ни один олух не соглашается взять вину на себя, дело можно было бы и замять, пока никто не видит, но не в этот раз. Ведь украли не абы что! Не алмазные подвески герцогини Бугурильской, не трехкилограммовый кусок золота, в котором этакий ценитель углядел отпечатавшийся лик творца, и даже не рубиновый кулон, принадлежавший лет четыреста назад какому-то монаху ордена серебряного бурундучка. Да если бы похитили неудавшийся дубликат королевской короны -- шуму было бы меньше! Но нет -- самым наглым образом умыкнули крошечный не ограненный изумруд, названный в простом народе Паучьим Глазом, вся ценность которого, по оценкам известнейших ювелиров, была чисто исторической. Пользу, которую он приносил бюджету государства, можно вполне сравнить с попыткой амебы своими ложноножками оторвать от кактуса кусочек. То есть, говоря простыми словами, значимость была немыслимой и не подлежала никакой оценке. А поскольку оценить все возможные потери так и не смогли ведущие экономисты всех восемнадцати королевств, порешили все быстро: как украли -- никто не видел, кто украл -- никто не знает, где искать -- даже не догадываются, так что ну его в болото! Про камушек благополучно забыли и даже никого не посадили...