Утраченные главы (СИ)

12) Полный бред.

В дальнейшем трудами учеников Ильзевула, пришедших к поразительному выводу, что любое прилагательное и большая часть существительных в контексте бреда порождают новый класс оного пополнили данный список на столько, на сколько позволял их словарный запас. К чему это все? Собственно, ни к чему, просто покойный старина Ильзевул классифицировал бы происходящее в тот день, как психосоматический бред, порожденный когнитивными расстройствами логических цепей, составляемых в мозгу, при условии наличия оного.

На площади Полного Согласия и Миролюбия, где отдел Святой Инквизиции по уездному городу Изельбургу проводил показательные пытки и казни, было необычайно многолюдно. И немудрено, ведь сегодня в Изельбург на ежегодный турнир магов и вол­шебников съехались лучшие представители молодежного магического сообщества. К тому же сам Нерольд Желтый, чемпион чемпионов, маг из Огненных Пустынь Безречья, прибыл самым первым и согласился раздать автографы всем желающим. Дабы его не за­топтали многочисленные фанаты, Нерольд возвел песчаную трибуну и с нее, возвышаясь над толпою, отбивался от осаждающих поклонников, орудуя пятнадцатью чернильница­ми и тридцатью перьями одновременно.

Волшебник был безупречен во всем. Он непринужденно творил самые сложные стихийные заклинания, легко и ловко орудовал двумя клинками и еще тремя при помощи силы мысли, ходил с гордо поднятой головой, был красив лицом и одной только улыбкой сводил с ума всех встречных и поперечных дам. Он носил одежду, изготовленную из шкур диких пустынных медведей-людоедов, которых убивал самолично. Его корич­нево-красный меховой плащ подчеркивал свободолюбивый нрав и героический характер. Ко всему прочему, как и любой волшебник, несмотря на свою заносчивость, Нерольд все­гда готов был прийти на помощь нуждающимся, за что долгое время его преследовала Инквизиция.

В этом году турнир проводился не просто как дань традициям. Академии Магии в Изельбурге исполнялось двести пятьдесят дет! По такому случаю полюбоваться зрели­щем приглашались все сливки магического сообщества. Страдамусу Магнезинну, между прочим, даже выделялось самое лучшее место в vip-ложе с полным обзором арены и тремя мониторами, чтобы иметь возможность следить за поединками со всех четырех сторон. К тому же в этом году ему выпала честь награждать победителей.

В толпе страждущих возникла зловещая невысокая фигура в черном грязном бала­хоне с натянутым по самое не могу капюшоном. Она двигалась к трибуне. За ней появи­лась другая, высокая и тоже черная. Первая, достигнув своей цели, немного распихала наплывающих людей в стороны, пропуская вперед вторую. Та, добравшись, как-то не­естественно подняла обмотанную бинтами руку и прикоснулась к песчаному сооруже­нию. На верх побежали дымящиеся зеленым черные трещины. Трибуна рухнула. Не ожи­давший ничего подобного Нерольд грохнулся вниз. Низкий черный человек, не дожида­ясь, пока волшебник оправится, схватился двумя руками за корявый деревянный посох и заехал что есть сил им Нерольду по голове. Волшебник повалился без сознания.

Толпа от неожиданности и ужаса расступилась. Человек с посохом скинул капюшон. Это был седовласый старик мерзопакостной наружности. Сопровождающая его закутан­ная в черное фигура, очень смахивающая на какую-то восточную принцессу, поблескивая разноцветными глазами, принялась производить какие-то движения, отдаленно похожие на танец. Из-под полы ее одеяния посыпались кости, много костей, очень много. Кто-то тут же вскрикнул.

- Падите ниц, несчастные! - возопил старик, размахивая посохом, носясь вокруг пляшущего не-понятно-чего и распугивая вконец ошарашенную публику.

- Уверуйте! Она явилась! Явилась! - старик надрывался, голос его был противным, да и язык его заплетался. - Настал Судный день! Королева Низин с нами! Уверуйте!

Пляшущая и разбрасывающая кости принцесса, сбросила закрывающую лицо чер­ную вуаль. Все, кто мог видеть, увидели, все, кто мог слышать последовавший крик, услышали, все, кто мог кричать, подхватили.

- Мертвец! Оживший мертвец! О Боги!

Люди с испуганными лицами разбежались в разные стороны. Старик, почти в полном одиночестве, все надрывал­ся.

- Они узрели! Узрели! О Великая! Великая! Владей нами! Правь рабами своими!

Он упал на колени перед не прекращающим свою пляску мертвецом и завороженно глядел снизу вверх, в разноцветные камни, заменяющие глаза.

В это время Нерольд очнулся. Поднявшись и увидев безумца и ожившего мертвеца, он незамедлительно решил действовать. Пока сумасшедший восторженно любовался "своей Великой", волшебник подобрался к ходячему труп со спины, схватил его одной рукой между ног, а другой за шею и со словами "Упокойся, нежить!" переломил его об колено (многовековая нежить достаточно хрупка). Мертвец перестал дергаться в своем конвульсивном танце и, сложившись пополам, был брошен на землю.

- Что ты наделал, презренный! - вскричал псих, хватаясь за посох. - Ты прикоснулся к Великой! Ты сделал ей больно! Она покарает тебя! Я убью тебя!

Старик замахнулся было на волшебника, но Нерольд перехватил посох и отбросил его куда-подальше, чуть не оторвав руку сумасшедшего.

- Пошел прочь! - маг был грозен, у него в глазах даже засверкали молнии. - Если тебе так хочется что-то доказать или умереть, я жду на Арене.

- Защити, о Великая... - заскулил старик.

- Вон отсюда! - Нерольд дал пинка сумасшедшему. Тот со стоном поковылял прочь. Когда старик скрылся за небольшим домиком, волшебник запустил огненный шар в еще пару минут назад ходячий, а сейчас лежачий труп и побежал прочь. Сумасшедший с опаской выглянул из-за угла. Увидев огонь, он в ужасе кинулся спасать "свою Великую"...

VII

Когда слухи о зависимости графа Пифпа от какого-то непонятного волшебного порошка дошли до ушей Страдамуса Магнезинна, последний незамедлительно отменил все свои ближайшие лекции по Дискретному Чародейству и Теоретической Алхимии и отправился на выяснение обстоятельств. Посему о том, что происходило в городе во время его отсутствия, волшебник узнал одним из последних.

Вместе с профессором Грамм-Пурси, слывшим большим специалистом в области взаимодействия магических субстанций и среднестатистического обывателя, Магнезинн прибыл в Северо-Удивинский удел Черно-Зеленой области Центральных Земель, владе­ния графа Пифпа. Положение оказалось критическим -- местные луга и леса и вообще все местное за время, пока сплетни только носились из одних несведущих уст в другие не менее несведущие уши, успело покрыться плотным налетом сиреневой пыли, характер­ной для Опознавательного Порошка. Так что ярко-фиолетовые стаи птиц и лиловые кры­сы удивления не вызывали, а лишь подтверждали догадки.

Этот порошок, совершенно безвредный для человека в пост-употребленной форме (то есть в виде этого самого налета), делал непригодным к использованию почти все, на чем осаждался, и крайне тяжело выводился. В исходном же состоянии он применялся в очень многих сферах жизни. Изобретенный на заре Магического искусство, незадолго после смерти великого Ули-Пули-Ассина, как побочный продукт изготовления Волшеб­ной Палочки из ветвей ныне уничтоженного дерева Дуро-Боро, явил интересную способ­ность проецировать картины из человеческого сознания в реальный мир. Например, у вас в темном переулке украли сумочку, а вора вы, к сожалению, не смогли разглядеть доста­точно хорошо, чтобы запомнить, тогда вам стоит только подумать о случившемся проис­шествии, вдохнуть через левую ноздрю щепотку порошка и выдохнуть через правую. Частицы порошка пройдут через ваш головной мозг, подхватят последнюю картину, о которой вы думали, и, будучи выдохнутыми, изобразят ее во всех красках. Это заме­чательное свойство порошка нашло свое применение прежде всего в криминалистике (от туда и пошло название -- Опознавательный), особенно широко применялся в расследова­нии убийств (мертвому засыпали порошок в левую ноздрю, и он самопроизвольно вы­ходил через правую), поскольку было доказано авторитетным методом "А вдруг!", что последние, о чем думает любой убитый, - это момент убийства. Также Порошок активно использовали всякие деятели видимых и невидимых искусств в поисках вдохновения, особенно - художники -- они придумывали какие-то безумные сюжеты, реализовывали их сперва с помощью Порошка, а потом, если им получившееся нравилось, перерисовы­вали "набело". Также Порошком часто пользовались лица с воспаленной фантазией не будем рассказывать для чего. (Этот порошок, если бы было известно его действие отно­сительно явлений магических и божественных, мог бы прояснить и очень быстро закрыть дело д'Эрмиона, однако секрет его изготовления не из веток дерева Дуро-Боро был утра­чен во время Буйных Годов и бунта Магов).