Зависимость. Трилогия (СИ)

   - Я хочу услышать правду.

Хочу защититься этой правдой. Завернуться в нее, как в кокон, и уснуть навсегда. Хочу знать, что хотя бы что-то я сделала правильно, что во всех этих поступках был смысл.

Что у меня не было времени. Я хочу...

Джад изменил позу, это было быстрое движение, но его тело на мгновение потеряло точные очертания и стало облаком обмана. Элоди моргнула несколько раз, чтобы избавиться от наваждения.

   - Все дело в убийствах, - сказал он с неохотой. - Даже не столько в самих убийствах, сколько в мотивах, что их породили. Каждые двадцать лет или около того находится некто, решающий начать все сначала. Будто они действительно верят, что у них выйдет.

   - Что за ритуал?

   Элоди не понимала, о чем он. Когда она требовала правды, то на самом деле подразумевала нечто более конкретное. Но все пошло не по сценарию.

   - Ритуал призыва. Мне все это напомнило игру, когда каждая команда призывает своего героя, и выиграет тот, кто успеет первым. Попытки велись постоянно, но они еще никогда не были так близко к своей цели, как в этот раз.

   - Не мог бы ты выражаться конкретнее.

   - Я и так стараюсь. Но дело в том, что ты еще не готова к этой правде. Вот часть, которая касается тебя: я хотел, чтобы ты сама докопалась до правды, но ты была слишком увлечена своими чувствами и жалостью к себе, чтобы думать. Хотел, чтобы ты остановила убийцу и не дала Сему Харту стать демоном. Мне нужно говорить, что ты провалилась по всем статьям? Но все-таки я никогда не хотел навредить тебе. Ты нужна мне живой.

   - Почему тогда ты не сказал мне все это прямо? Почему полагался на какие-то видения, даже видя, что это не работает?

   - Потому что я не мог даже подойти к тебе. Демоны и их прислужники обступили тебя так плотно, что я боялся быть сожженным заживо адским огнем, если ты понимаешь, о чем я. И я был в бегах. И смерть не входила в мои планы, да и сейчас не входит. Как я тебе говорил, правда не всегда приносит облегчения. Чаще бывает наоборот. Ты хочешь знать, что будет дальше? По твоему лицу вижу, что хочешь. Мой ответ: я не знаю. В моих силах дать тебе временное пристанище, и я сделаю это. Но со мной ты не будешь в безопасности.

   - Это даже лучше, чем то, что я рассчитывала услышать, если честно.

  //////

   Умирать было больно. Умереть легко. Вернуться неимоверно страшно.

   Каждая из этих стадий повторялась по несколько раз, причем в разной последовательности.

   Фиби уже не ждала, что станет лучше.

   Она ждала смерть.

   Звала ее.

   И та пришла.

   Это было подобно ощущению густого мягкого тумана, тягучего, как кисель. Если бы Фиби нашла в себе хоть каплю сил, она хотя бы приподнялась в кровати, чтобы взглянуть сопернику в глаза. Но даже дыхательные движения давались ей с неимоверным трудом.

   Сколько времени уже длится эта агония?

   Чья-то прохладная мягкая рука легла ей на лоб. Фиби открыла глаза, но не увидела в комнате никого и ничего. Ощущение мало-помалу исчезло, но вернулось вновь, как только девушка опять закрыла глаза. Веки смыкались сами собой. Комната перед глазами вращалась в разные стороны, замирала, а затем начинала вертеться еще быстрее. К горлу подступила тошнота. Тело сковал холод. Замерзла кровь в жилах. Мышцы превратились в лед. Сердце рассыпалось на кусочки. И только внутри грудной клетки полыхал пожар.

   А затем был легкий прохладный поцелуй в губы, и краткий миг, когда Фиби почувствовала чужое дыхание. Ее ноздри расширились, втягивая воздух, а вместе с ним и тот самый туман, опустившийся в желудок тяжелым камнем. Этот камень, как невидимый якорь, привязал ее к земле.

Покой не для таких, как мы.

   Она все еще не могла пошевелиться, но боли больше не было. И не знала, то ли лед растаял, то ли ее тело сгорело дотла. Тела вообще как будто не было. Только пустота. И мягкий обволакивающий туман.

   Ей казалось, будто кто-то качал ее на коленях.

   Так делала мама, когда Фиби была маленькой.

   Кто-то гладил ее по волосам и шептал утешительные слова.

   Чужие воспоминания мерзкими зловонными насекомыми вползали в голову. Разлагающие. Чужие. Воспоминания Фиби, не ее.

   Ей они больше не принадлежат, как и та семья.

   Фиби Коллинз умерла, чтобы жница могла быть.

   Словно очнувшись от давнего сна, она встала и, покачиваясь, побрела к столу. Она могла ходить, но не чувствовала ног под собой. Как и пальцы не чувствовали стены, к которой прикасались.

   Как зомби.

   Мертвец.

   Приведение.

   Как жница.

   Ножны с клинком непреодолимо влекли ее. Как колодец умирающего от жажды, как земля утопающего. Словно без них она не была целой.

   Ножны показались ей удивительно тяжелыми, а раскрыв их, она не увидела клинка. Вместо этого там лежал длинный серебряный инструмент, одновременно похожий на меч и на косу. С лезвием на каждом конце.

   Ее рука сама потянулась к нему. Жница ожидала, что он окажется тяжелым, как в ножнах, но в ее руках инструмент оказался практически невесомым для таких размеров. Чуть тяжелее охотничьего ножа.

   И он был прекрасен.

   С первого прикосновения стала понятно, что они были созданы друг для друга.

   А затем инструмент просто растворился в ее руках, став знакомым темным дымом.

   Они стали неразделимы.

   Девушка поняла, что ждала этого всю свою жизнь, и у нее в голове не укладывалось, как она не понимала этого раньше.

   Это стоило всех жертв.

   Всего.

   Впервые она чувствовала себя на своем месте и в свое время.

Эпилог

   Тьма наступала.

   Кай изо всех сил старался сдерживать ее, но она подобно яду разносилась по его сосудам, лопавшимся едва ли не каждые несколько минут. Тело не выдерживало нагрузки. Оно не доживет и до наступления рассвета. Может, так и лучше. Больше двух сотен лет вполне достаточное время для одного человеческого тела.

   - Я рад, что ты, наконец, сказал это вслух, - сказал Отец.

   Какая ирония в этом была: все демоны называют его отца Отцом. Для них он был больше, чем родитель или воспитатель. Создатель. Воскрешающий. Кай тоже был одним из его созданий, неся в себе его кровь. Архидемон был тем, кто поднял его из мертвых, вернул к жизни столетия назад, дабы Кай служил ему.

   Всякий долг должен быть оплачен.

   Раньше Кай всегда был доволен своей жизнью, ну или своим существованием, если так больше угодно. Он мог иметь все, чего хотел, и нельзя сказать, что это давалось ему особенно трудно.

   А потом в его жизни неожиданно появилась Фиби Коллинз. Ее появление не сделало его более счастливым, не сделала его лучше. Оно принесло страдания.

   - Я сказал то, что она хотела услышать.

   Отец вздохнул.

   - Ну ладно, то, что вы оба хотели услышать, - исправился он.

   - Ты все еще настаиваешь на том, что что-то испытываешь к ней?

   - Не настаиваю и никогда не настаивал. Иначе меня бы здесь не было, разве не так?

   - Хочешь, верь, хочешь, нет, но я не верю ни единому твоему слову, сын. Мы зашли слишком далеко, что бы все испортил.

   - Разве ты никогда не хотел для меня чего-то большего, нежели это? - он сделал руками жест, словно пытался объять необъятное.

   Демон расположился в кресле, закинув ногу на ногу. В его рту сама собой появилась сигара.

   - Я всегда знал, что твоя мать тебя испортила. От меня ты не мог унаследовать этой глупой сентиментальности.

   - Ну, должен же я был взять от нее хотя бы что-то.

   Отец смерил его пристальным взглядом.

   - В тебе от нее больше, чем ты думаешь. Когда я смотрю на тебя, то вижу ее.

   - Ерунда, это не мое тело.

   - Кто говорит о теле? Ты можешь взять себе какое хочешь в любой момент. Демоны видят куда глубже плоти, и тебе ли не знать об этом. И знаешь, я очень рад, что это маленькое недоразумение между нами исчерпано. Мне не хватало тебя последний год.