Baba Doca (СИ)

-21-

До сих пор, люди добрые, как-то жилось. Продуктов питания было много, но съедали еще больше. Сами знаете, какая у нас семья: восемь ртов едят, а никто не работает. Живем на моей и дедовой пенсии. А теперешние пенсии сами знаете, какие: не то человека, собаку на них не прокормите.

- Сутужно живется многодетной семье, где ни отец, ни мать не работают. Невестка Керана с малыми детьми мудохается, а Василий из-за пьянки света белого не видит. Эх, да что и говорить? Видать, преждевременно я обрадовалась, что с тех пор, как он вернулся из России, человеком стал. Куда там! День-другой поприбирал во дворе, понял, что домашний труд не легок, и слинял. Приволок откуда-то бутылку вина, обнял деда Дечо, и пошел отмечать день рождения Ивана Грозного. Дед как дед: выпил пару стаканов и завалился спать возле овец, а Василия и дубиной бей по голове - с ног не свалить.

Терпела я сколько терпела да и говорю деду:

- Слушай, старче. Люди говорят, кризис приближается. Цены растут, на базаре картошки не купить, а мы палец о палец не бьем. Если и дальше так пойдет, и кризиса не дождемся: поздыхаем как мухи. Давай шевелить наших дармоедов. Сколько можно дрыхнуть?

Врываемся в спальню, и я кричу:

- Подъем, рота! Тревога! Вставайте, кризис на носу, а вы спите. Куры повставали, одни вы не наспитесь.

Первым проснулся Василий. Сел на кровать, зевнул, потянулся, спустил ноги на пол:

- Да что ты, мать, раскудахталась? Кризис, кризис! Встанем, не будем же спать двое суток. Карана, подай мне штаны.

А Карана не из тех, чтобы промолчать, отвечает:

- Брюки твои собака по огороду таскает. Если не порвала, могу принести.

Василий почухал затылок и снова лег - в ожидании брюк. Мало по-малу повставала и детвора. Я выхожу среди спальни, принимаю агитационную стойку и говорю:

- Извините за беспокойство, но нам надо провести экстренное заседание семейного совета.

- С какой повесткой дня? - проснулся наследник Ванчо.

Дед Дечо шагнул ко мне и ответил:

- Повестка одна: борьба с кризисом.

- Вы, вероятно, слышали, что кризис приближается - продолжаю я. - Вам это ни о чем не говорит, но я вам скажу: это страшнее чумы. Будут голод, болезни и мор. Если будем бездельничать, как некоторые, с голоду околеем. Так что вставайте и хватайтесь за работу. Каждый член семьи ежедневно должен приносить в дом какую-то пользу, не дрыхнуть, не пиячить, как некоторые.

- Что ты, мать, как репей, цепляешься? - вскочил Василий с кровати. - Если хочешь знать, вчера вечером вернулся, как стекло трезвый.

- Ну и молодец. Если так. Только надо, чтоб каждый день приходил стеклянный. Ты, сынко, не обижайся на маму. Я плохому тебя не учу. С кризисом шутки плохи. Посмотри на соседей: Петр Гочев, какой хилый мужик, а и он бизнесом занялся: магазин открыл, обувь и одежду продает, деньги заколачивает.

- Э, с деньгами и дурак магазин откроет, - огрызнулся Василий, - А ты без денег попробуй...

- Чтоб появились деньги, надо работать, сынок.

Дед Дечо похвалился:

- А я уже нашел себе работу. Овец хозяйских буду пасти. Прошлогодний пастух сломал себе ногу, люди меня попросили.

Отозвалась и Керана:

- Если Василий откроет магазин, я буду продавцом.

- А я буду помогать маме. - напросилась дочь Марийка.

- А я - папе! - перекричал ее старший брат Ванчо.

Близнецы Гешо и Пешо, едва научившиеся говорить, единогласно заявили:

- И мы хотим лаботать!

Я пригорнула их и от радости едва не прослезилась.

- Миленькие вы мои, бабины крошки! Для вас самая большая работа - не мочиться в постели. Будете работать, когда вырастите, как ваш папка. Ты слышишь, Василий, что дети говорят? Надо им компанию составить.

Василий уже нашел свои штаны и, одеваясь, буркнул:

- За кого вы меня принимаете? Подумаешь, Петр магазин открыл. Да я, если захочу, не только магазин, а целый рынок открыть могу!

- А ты моги, сынок, моги! - обрадовалась я.

-22-

Первым против кризиса выступил дед Дечо. Выступил потому, что почувствовал силу в плечах. После того, как женился на бабе Доце и начал с аппетитом кушать, так окрепли его мужские силы, что заикаться перестал. Даже уши откупорились с тех пор, как начал умываться с хозяйским мылом. Баба Доце не могла нахвалиться соседям, какого хорошего мужа Бог ей послал под конец жизни.

Однажды весенним утром, когда земля покрылась молодой травицей, дед и баба запрягли осла Марко и поехали выгонять хозяйских овец на пастбище. Из двора во двор, из хаты в хату ходила баба и громогласно кричала:

- Люди добрые, выводите овец. В этом году чудесный чабан сыскался. Пасти будет до белых мух, а плату берёт с гулькин нос.

- А сколько будет та гулькина плата? - спрашивали селяне.

- А столько, сколько и в прошлые годы: две гривни за овцу и три за козу, - выкрикнул деде Дечо, не сходя с тележки, которую с трудом тянул Марко - И в конце месяца молоко моё!

- Хорош пастух! - смеялись шутники - Баба пешком ходит, а он на осле катается.

- Ходить не может бедняги: прыщ на пятке выскочил, - объяснила баба. - Э, если бы не проклятый прыщ, он не только овцы, но коровы бы взялся пасти. Коров он больше любит.

- А бабушек? - подтрунивают весельчаки.

- Любит он и бабок, но через проклятый прыщ бегать за ними не успевает.

- Они и куры убегают от петуха, но так убегают, что б он мог их догнать.

Дед слез с телеги лишь тогда, когда баба Доца выгнала овец на окраину села.

- Боже, какую огромную отару мы набрали! - поразился дед, - Сам я вряд ли смогу их пасти.

- Бог милостив, Дечо, - утешает баба, - Бог милостив, Бог поможет. С неба не сходит, а людям помогает. Поможет и нам. Главное, хорошие деньги заработаем. Если в отаре пятьсот голов, считай ежемесячно будем иметь больше тысячи гривен. А молоко? И от молока столько прибудет. Считай, две тысячи наши. Это за месяц. А за год?

- Какой год? Кто зимой овец пасет? Им же котиться надо.

Была ранняя весна, травы большой не было, и овцы быстро удалялись. Пока старые пастухи посчитали свой заработок, отара отдалилась на почтительное расстояние. От удивления дед в лице изменился:

- Боже! Как теперь их завернем? - В растерянности пометался туда - сюда, метнулся в телегу и погнал ослика вослед удаляющейся отары. Но осел Марко сделал несколько шагов и остановился, как вкопанный. Грызет траву и брыкается когда дед достает его гирлыгой. Видя что осла не переупрямишь, дед соскочил с телеги и побежал за отарой.

Побежала и баба Доца. Но пробежала метров двадцать и заорала:

- Эй, Дечо! Устала я, ноги болят!

- Садись в телегу! - обернулся дед.

Баба Доца вылезла на телегу, села на сиденье и осел без всякой команды двинулся вперед. Через несколько шагов заныл и дед:

- Устал и я, бабочко... Старость проклятая!

- Так залезай ко мне! - радушно предложила баба Доца.

Дед молодецки метнулся в телегу, сел, обнял бабу, положил голову на ее плечо... и задремал. Не сразу, конечно.

Мартовское солнце поднялось довольно высоко, ласковым теплом пригрело лица старых пастухов.

Когда они проснулись, овцы так далеко отдалились, что баба Доца на полном серьезе спросила:

- Что будем делать с овцами? Будем догонять или они сами вернуться?

-23-

Первый рабочий день старых пастухов был отмечен как большой семейный праздник. Сразу же после обеда Керана стала готовить угощения. Пожарила блинов, сварила борщу с курицей, послала Василия купить две бутылки вина... И хоть он вернулся с одной бутылкой, праздничный ужин удался.

Василий и Керана почтенно встретили стариков, усадили за сервированным столом. И хоть немного выпили, баба все же выглядела не совсем весело. Пожаловалась на боль в ногах и пошла в спальню.