Маськин

Я привожу здесь короткий список мыслей Маськина о мировых процессах. Полный список можно найти в 28-м томе Полного собрания мыслей Маськина на чердаке в старом сундуке, там же вы можете познакомиться с Маськиными комментариями на его же мысли, а также рекомендуется познакомиться с полным индексом второстепенных мыслей Маськина по первостепенным вопросам с троекратным отступлением по третьестепенным вопросам животноведенья, вареньеводства и мирного использования пенкоснимательного эффекта в вареньеобразующей промышленности.

Итак, мысль первая:

Если в мире всё тихо, то и не надо шуметь, а то будет трудно уснуть и у котов испортится настроение.

Мысль вторая:

Если в мире неспокойно, то его надо перевернуть на другой бочок, спеть ему колыбельную про «кота, который везёт чего-то в санках на небе», и мир посопит, посопит и успокоится.

Третья мысль:

Миру мир, а если попросит ещё чего-нибудь, то сразу не давать, а пусть сначала мир вымоет уши, соберёт игрушки и пообещает больше не говорить плохого слова, которому его научили дворовые мальчишки.

Эти три мысли Лев Толстой хотел было использовать в своей исключительной сказке «Война и мир», но Маськин ещё тогда не родился, и Толстому пришлось ограничиться своими собственными мыслями. А что, и у таких глыбищ, как Лев Николаевич, бывают недостатки. Но Маськин его любил и не сердился. Он сам тихонечко дописал эти три свои мировые мысли на краешке четвёртого тома Толстого, и на том они оба и успокоились.

Итак, посланник Плюшевый Медведь с выданным ему зонтиком перекрасил всех непятнистых лягушек в пятнистые, а Машина объяснила наглядно пятнистым лягушкам, что все лягушки братья и сёстры, и повязала им красные бантики, чтобы потом знать, какие лягушки действительно пятнистые по рождению, а каких покрасили. Это было важно чисто с исторической и научной точки зрения.

Потом лягушки пошли умиротворённо спать, а Маськин, Машина, Плюшевый Медведь и два охапочных кота пошли пить чай с вареньем в беседку, где они могли всласть насладиться мирной тишиной.

А Машина очень любила тишину и варенье, потому что с Машиной ведь как – если её вырастить в любви и ласке, она и будет самой что ни на есть МАСЬКИНОЙ МАШИНОЙ.

Глава девятая

Маськин и лисица

Однажды во двор к Маськину забрела лисица. Она была тощая, и Маськин подумал, не собака ли. Собак Маськин любил: породистых, непородистых, крупных, мелких, баскервилистых, а также шавкоподобных. Но всё-таки это оказалась лиса, а лисиц Маськин не любил – он их считал морально-невоздержанными, наглыми и слишком похожими на политиков. Лисица, которая забрела к Маськину во двор, была очень наглой и неразборчивой в средствах. Это долговязое чудовище протащило свой толстый хвост между прутьями Маськиного забора и стало обнюхивать место, где Маськин с котами и Плюшевым Медведем любил сидеть у пионерского костра и петь походно-туристические песни. Маськин очень рассердился и попытался выстрелить в лису попавшейся под руку шваброй, но лиса не обратила никакого внимания. Тогда Маськин вытащил из своего гардероба лисью шубу и стал наглядно демонстрировать своё отношение к лисицам, махая шубой, как победоносным флагом. Лисица не обращала внимания и перешла к обнюхиванию пустой миски из-под каши, которую не доел Плюшевый Медведь, принимавший ванны в пруду рядом с Маськиным домом. Плюшевый Медведь любил по-миллионерски сидеть в пруду, но только вместо мартини с оливкой в рюмке на тоненькой ножке любил потреблять вкусную густую овсяную кашу с корицей, которую варил ему Маськин.

Маськин решил, что, возможно, лисица бешеная, и задал ей несколько наводящих вопросов об устройстве государства, в котором жил Маськин, о политической системе и правах избирателей. Лиса ничего не ответила, из чего Маськин заключил, что она не бешеная. Маськин отнёс шубу обратно в шкаф и пожаловался на лисицу котам. Коты незамедлительно отправились к своим горшкам и стали действовать по протоколу под кодовым названием «Дубль вэ, си» (ватерклозет). Через несколько минут коты повторили операцию, сделав контрольный выхлоп. Маськин вышел наружу проверить, не ретировалась ли лиса, заслышав наличие крупных кошачьих, поскольку на заборе у Маськина висело пляжное полотенце с изображением леопарда, а проделанный котами манёвр должен был эту визуальную атаку закрепить.

Лиса сидела в противогазе.

«Это война», – подумал Маськин. Он побежал в дом и принёс старый пионерский горн, и громко затрубил: «Ту-ру-ру – труба зовёт!» Лисица в ответ достала планшет и стала зарисовывать топографическую карту Маськиного двора.

Тогда Маськин достал хлопушку и незамедлительно ей хлопнул прямо у лисы над ухом. Впоследствии в своих мемуарах «Лихолетье военной поры» лисица признавала, что её контузило, однако в момент хлопанья хлопушкой лисица проявила выдержку и не повела ухом. Тогда Маськин решил пойти на перемирие. Он послал лисице ультиматум, что если она немедленно не прекратит военные действия и не выведет себя с территории Маськиного двора, то тогда Маськин прекратит военные действия в одностороннем порядке и пойдёт спать, а лисица может сидеть здесь хоть до утра. Утром выпадет холодная роса, она промочит лапы и хвост и заработает ревматизм. Вы можете себе представить, каково лисе будет житься с ревматизмом. Надо за зайцем погнаться – ан нет! С ревматизмом не погонишься!

Лиса встала и ушла. А вы говорите – мирные переговоры не действенны. Просто в мирные переговоры надо всегда вплетать мирные угрозы, тогда дело и сдвинется.

Глава десятая

Маськин и Глобальное Потепление

Как– то раз Маськин вышел во двор -а там духотища! Тогда он пошёл обратно в дом и включил телевизор. В телевизоре показывали Индию – там тоже было очень жарко.

– Глобальное потепление, – вздохнул Маськин. И сходил с грустью проверить, как там его лисья шуба. Лисья шуба оказалась ничего. Маськин её тренировал на зиму. Она уже даже знала две команды – «Цып-цып-цып» и «Брысь!» На команду «Цып-цып-цып» шуба тихонечко сползала с вешалки и укутывала Маськина в свою шубную обитель. На команду «Брысь!» она мирно сползала с плеч и шла спать в шкаф, где она успешно отпихивалась от моли. Маськин похлопал свою лисью шубу по плечу и сказал:

– Да… Не скоро нам с тобой ещё гулять. Глянь, на улице жара-то какая.

И правда – на улице было очень жарко. Пруд почти весь высох, а лягушки так загорели, что сплошь стали чёрными. Маськин как-то увидел чёрную лягушку и закричал:

– Смотрите! Лягушка чёрная!

А лягушка на него так фыркнула с хрипотцой и сказала:

– Я не чёрная. Я афро-американская.

Вообще глобальное потепление Маськина не застало врасплох. Он уже стал привыкать, что всё в наши времена принимает глобальную форму, как то: глобальное поглупление, глобальное посерение, глобальное потемнение, глобальное понукание и глобальное пищеварение под названием «сеть Макдональдс». Поэтому глобальное потепление Маськина не очень смутило. Охапочные коты, наоборот, стали счастливы – они так намёрзлись за всё остальное время, когда было просто «жарко», а не «очень жарко», как теперь, а также так утомились за всё предыдущее время, которое большей частью проспали, но недостаточно глубоким сном, что Маськин при глобальном потеплении вечно находил их в таких блаженных и увлечённо-спящих позах, что мордочки их как будто говорили: «Только не буди!», «Вот, вот ещё как поглубже поспать, вспаться и наконец-то уж выспаться перед уже серьёзным ночным сном». Шкурки у них источали жару, но они их ни за что не снимали, наверное, потому что боялись выронить из карманов какие-нибудь важные кошачьи документы.

Скажете, у кошек нет карманов? Ну, шкурки-то у них есть, и по большей части это то пушистое и наипривлекательнейшее чарообразующее, приворожительное оружие, которым коты завоёвывали человечество, поставили его себе на службу, поселились в его домах и спали на его подушках, деликатно спихивая своими розовопяточными лапками головы своих хозяев с их законных мест ночного возлежания. Поэтому все коты без исключения панически опасаются вымокнуть. Потому что мокрая кошка выглядит именно так, как она и была создана мирозданием, – противного вида зверьком чуть побольше крысы. Будь кошки всё время мокры, не стали бы они самым успешным видом на Земле, который безусловно покорил большую часть человечества.