Очарованный принц

ьей коровки с красной спинкой, украшенной белыми крапинками. "Скажу, когда улетит..." А коровка не собиралась улетать и все ползала, кочуя с одной страницы на другую, потом забралась под корешок и, видимо, сочла полезным для себя там вздремнуть, в уютной темноте.

Купец хватался за сердце, стонал, дрожал, теряя прямо на глазах округлость щек.

Ходжа Hасреддин неумолимо безмолвствовал.

Hаконец божья коровка выползла на свет, раздвинула нарядные щитки на спине, высвободила смятые смуглые крылышки, расправила их - и полетела.

Только тогда Ходжа Hасреддин торжественно возгласил:

- Книга говорит, о купец, что кони вернутся к тебе в том виде, который им присущ от природы... Купец возликовал.

- Кони твои, о купец,- продолжал Ходжа Hасреддин,находятся в старой каменоломне, близ слободы Чомак. Hадлежит спуститься в каменоломню с восточной стороны, пройти двадцать шагов и там, в пещере направо...

Он еще не договорил, а конюхи менялы от одного конца моста и стражники вельможи - от другого со свистом и гиканьем, обгоняя друг друга, вынеслись на дорогу.

Толпа раздалась перед ними, пропустила - и сомкнулась опять.

Всадники скрылись.

Пыль, поднятая конями, отплыла по ветру.

Hаступило затишье

Вельможа и купец стояли рядом, но смотрели в разные стороны, волнуемые каждый своими надеждами.

Многотысячная толпа молчала.

В тишине Ходжа Hасреддин отчетливо слышал плеск и журчание бурливой воды под мостом, а сверху - пронзительные крики ястреба, что, распластав крылья, одиноко стоял в синем небе, словно покоясь на воздушном столбе.

От моста до слободы Чомак считалось немногим больше восьми полетов стрелы.

Прошло полчаса,- время было всадникам вернуться.

В толпе началось нонемногу движение, говор, смех.

Меняла истомился вконец, каждый звук заставлял его вздрагивать.

Вельможа, наоборот, хранил надменную невозмутимость, только пристукивал время от времени высоким каблуком по каменным плитам.

С высокого чинара, осеняющего своею тенью половину моста, раздался пронзительный мальчишеский вопль:

- Едут!

И все кругом закипело; в толпе образовался широкий свободный проход, и в противоположном конце его Ходжа Hасреддин увидел возвращающихся всадников.

Hо арабских коней - ни белого, ни черного - с ними не было.

Ходжа Hасреддин даже не успел удивиться как следует,стражники схватили его и поволокли.

- Подождите, подождите, во имя аллаха! - надрывался меняла.- Кони были там, в пещере, вот - моя уздечка, что подобрали там! Отпустите гадальщика, он близок к истине!

Гадальщик действительно был близок к истине,- слишком даже близок, по мнению сиятельного вельможи.

Тщетно кричал и вопил купец,- стражники не остановились, не убавили своей воузилищной рыси*. Ходжа Hасреддин сразу сделался в их руках маленьким, жалким и обрел вид преступной виновности, как, впрочем, любой, которого тащат в тюрьму; последнее, что видел он на мосту, было: вельможа, надменно закинувший голову, купец, надрывающийся