Белая кость

Пожелав здоровья виновнику торжества, присутствующие осушили посуду. Крякнув и чем-то закусив, стармех пробасил, беря вторую «Столицу»:

— Ну вот, одна бутылка приказала долго жить! А между первой и второй мужики, муха не должна пролететь!

Открыв вторую бутылку, он, также не спеша, разлил ее в четыре фужера.

Бледные официанты, о чем-то по-своему тихо переговариваясь, топтались в недоумении.

В процессе принятия второго тоста и закуски, друзья не заметили, как стихла игравшая в зале музыка, и пропали вдруг гомон и звон посуды.

Наши друзья продолжали весело переговариваться, оценивая кулинарные изыски заведения.

Когда была разлита третья бутылка, зал вдруг встал и зааплодировал.

Поначалу, друзья должного внимания на зал не обратили. Хлопают себе и ладно. Лишь глянувший вниз помполит протяжно пробасил от удивления: «Ни хрена себе, хлопчики! Приходы, кума, подывиться, як мени гарно!»

Сверху было отлично видно, как стояли и аплодировали им, русским, все присутствовавшие в зале. Взоры всех без исключения были направлены на их стол. И здесь до них дошло. Японцы, хотя и были наслышаны, но сами никогда не видели, как выпивают русские.

Старпом, глядя на это, дал свою оценку: «Надо же! Срываем аплодисменты как залетные артисты! Отлично, знай наших, косоглазые!

Всё выпив и съев, и еще прихватив кое-что с собой, компания часа через два стала покидать заведение. Почти все присутствующие в ресторане посетители дружно сопровождали ее до ворот дока. Бегали вокруг и, непрерывно щелкая фотоаппаратами, пытались сфотографироваться на фоне русских. Восторг был полный, как у полинезийских дикарей во время захода европейского корабля. Самые восторженные из них лепетали знакомые слова: «Русски, водка, хоросё!»

Пресса и знающие люди на следующий день пояснили, что ресторан на нашем «предварительном заказе» сделал себе головокружительную рекламу. Потому-то и был он в тот день переполнен. Да и в последующие дни посещаемость заведения была не менее активной. Народ по инерции жаждал продолжения зрелища. Что значит качественно сделанная реклама!

А в тот день из ресторана сопровождала их толпа местных зевак, в том числе практически все посетители, заключавшие между собой на ошаленную сумму денег главное пари — дойдут русские до ворот дока, или упадут?

Большинство споривших поставило на то, что упадут. Вопрос времени. Ведь страшная доза выпитой водки рано или поздно о себе заявит! А в результате? В результате впечатляющую сумму денег сняли те, что сочли — выстоят!

Нас знать надо! Что русскому — хорошо, то немцу — смерть, а японцу — вообще непостижимо. Все равно, что изобразить квадратный трехчлен, который Чапай на экзамене в академию и вообразить-то не смог…

Домой прибыли благополучно. С прибытием праздник продолжили в каюте стармеха. Водка и пиво лились рекой еще сутки. Но японцы этого уже не увидели. А жаль!

29 марта 2004 г.

Часть 2. Лиепайские сны или главное — люди!

Везение доктора Копытова

В  отделе  кадров  назначение   в  резервный  экипаж    бригады   подводных  лодок  получили  одновременно  минер  Ростовский  и  доктор   Копытов.  От  кадровика  в  казарму  лейтенанты  направлялись  вместе,  заодно  и  познакомились  дорогой.

— Док,  ты   что  окончил?   Уж  больно  мало  на   военного  похож, — доброжелательно  осведомился   Рома.

Аккуратно  подстриженный,  чисто  выбритый  Дима   хоть  и  был  совершенно  в  новом  кителе, брюках  и  ботинках, но  чувствовалось,  что  пошив  далеко  не  индивидуальный и  форма  выдана  ему  из  залежавшихся  обширных  складских  запасов. Да  и  путь  в  Лиепаю  эти  «универсальные» по размеру  предметы  формы  одежды  преодолели  на  нем,  на  Диме. И  путь,  по всей  видимости, был  не очень  комфортным.

Интеллигентное  лицо Димы  внимательно посмотрело на  Романа  и,  нисколько не  смутившись,  улыбнулось.

— Что,  очень  в   глаза   бросается  моя   сугубо  гражданская   суть? Я  Смоленский   Мед  окончил.  В  армию  пошел  на  три  года  по  собственному  желанию. Если  понравится,   возможно,  останусь.  А  вообще  в  роду  у  меня  все  гражданские,   пять   поколений  медиков.  Так  что  военную форму  я  надел  первый».

53-я   казарма,  помнившая    еще  экипажи  первых   «потаенных  судов»  Подплава  Императорского флота  и  героев-подводников  Великой  Отечественной,   после  знойного  июльского  дня  встретила  их  приятной   прохладой,  необычным   мраком  и  устойчивым    запахом  гальюна.  Матрос  на  входе  доходчиво объяснил,  где  располагается  каюта  офицеров  229-го резервного   экипажа.

Повсюду царил  «адмиральский  час».  Казалось, он  вырубил  всех.  В казарме  было  тихо  и  сонно.  Подводники,  возлежа  на  металлических  койках  поверх  синих  флотских  одеял,  мирно переваривали  недавний  обед.  Офицерская  каюта  на  пять  коек,  по  местным  понятиям,  была  стандартной. Пара  видавших  виды шкафов и три тумбочки,  два  письменных  стола  в  центре,  застеленные  навигационными  картами. В дальнем углу  на  «баночке»  ядовито зеленел мощный  сейф,  а  здоровенный  графин  с мутной  водой в окружении  двух  граненых стаканов  красовался  на  нем,  словно  шпиль  на  «высотке».

Всю  эту  мебельную  экзотику  дополняли  развешанные  по  стенам: политическая  карта  СССР,  портреты  членов  Политбюро и стенд  с  фотографиями  сил  вероятного  противника.  На  одном  из  шкафов  красовалась  трехлитровая  стеклянная  банка  с  экзотической  биркой,  оповещающей  присутствующих:  «БАНКА   СБЕРЕГАТЕЛЬНАЯ (пивная)».  Емкость  на  две  трети  была  заполнена   мелочью  и  какими-то бумажками.  Возможно,  «долговыми  расписками». Похоже, «банк»  функционировал  и  жители  каюты,  да  и  не  только,  частенько   пользовались  его  услугами.  Холостяцкая  атмосфера  каюты  «как   топор»   висела  в  воздухе  и  «светила»  нежданным  посетителям  дырками  рваных  носков   четырех отдыхающих  старших  лейтенантов.  «Гусары»  были  разбросаны  по  койкам.  На  одной  из  «банок» валялось   снаряжение  с  кортиком  и  повязка   «рцы».

Шум  входящих  с  людей с чемоданами  приоткрыл  очи   ближайшего  из  них. Вполне осмысленно, указывая  рукой на свободную койку, он пробасил: «Располагайтесь!».

Похоже, сил  у  офицера  хватило лишь на  эту  фразу,  он  снова смежил  очи. Судя  по  погонам,  двое из  четверых  спящих  были  врачами.   Копытов  с  Ростовским  присели  на  свободную  койку  и,  понимающе   переглянувшись,  улыбнулись.  Старлейское   братство   вкушало  «святая  святых»  флота — «адмиральский  час»,  тут  уж  мешать  не  моги…

Вскоре по  трансляции  объявили  построение  на  плацу.  С  коек  поднялись  все  одновременно.  Хозяин  кортика  представился  первым:

— Штурман  экипажа   Погорелов  Леонид.

— А  кто  у  вас  в  экипаже  доктор?  Или  у  вас  у   каждого  свой? — вопросительно  оглядывая  окружающих,  с  любопытством  спросил  у  присутствующих  Дима.

— Да  нет, — немного  смущаясь,  ответил  один  из  докторов. — Мы  просто  воспользовались  гостеприимством  друзей.  А  служим  мы  с  Кешей  в  соседней  бригаде.

— Ну,  а  я  — Макаров   Виктор,   тоже  штурманю  на  соседней  бригаде, — поставил  точку  в  череде  знакомств  последний  старлей, довольно хмурый с виду.

Старый  флотский  принцип: «Если  хочешь  спать  в  уюте,  спи  всегда  в  чужой  каюте»  был по-прежнему актуален.

В  коридоре  послышался  топот  ног, и в каюту залетел какой-то маленький  полный   офицер  с  лицом  старпома,  замашками  строевого  начальника и погонами  капитан-лейтенанта.  Окинув  строгим  взглядом  присутствующих,  он  требовательно  изрек:

— Так,  товарищи офицеры,..  на  построение  не  опаздывать,..  а  у  вас   доктор,  брюки  мятые.  Штанишки  перед  сном   снимать  надо! — после  чего  скрылся  за  дверью  также  стремительно,  как  и  появился.