Девять месяцев

Я стала одеваться в удобный спортивный костюм «Адидас». Мне нравилось носить спортивную одежду во время беременности. Окружающие могли подумать, что раньше я серьезно занималась спортом. В тот момент, когда я искала в шкафу пару носков, зазвонил телефон. Это была Фиона.

— Привет, Фиона, как Маркус? — спросила я.

— Он заметно оживился за сегодняшний день, — ее голос звучал счастливее, чем за все последние дни. — Он ждет не дождется, когда его выпишут, и уже заметно окреп. Бедняжка, он ведь никогда не оставался так надолго без дела. Он просил поблагодарить тебя за помощь в поисках Тома, ведь это доставило тебе столько хлопот.

— Фиона, мне кажется, это единственное, что я могу сделать для него в сложившихся обстоятельствах, — настаивала я, присаживаясь на кровать.

Фиона рассказала, что Маркуса выпишут в следующую субботу, ровно через две недели после приступа, и мы обсудили, не устроить ли нам в его честь приветственную вечеринку. Маркус много раз говорил, как он не любит, когда его навещают в больнице; они все так суетились вокруг него и не могли расслабиться в больничной атмосфере. Фиона подумала, что ему будет приятно встретиться с друзьями в привычной, домашней обстановке. Я была рада, что меня пригласили, и мы предварительно договорились на обеденное время.

— Думаю, что к этому времени, может быть, даже вернется Том, — сказал Фиона с надеждой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В четверг Фиона позвонила мне, как раз когда я собиралась открывать кафе.

— Он только что звонил, — только и сказала она, когда я сняла трубку. Я тут же поняла, о ком она говорит.

— Что он сказал? — прошептала я, так как у меня пропал голос.

— Было очень плохо слышно, но, насколько я поняла, он получил сообщение из отеля на пути обратно. И очень удачно, так как он собирался отправиться к каким-то храмам. Том позвонил, как только смог. Я рассказала ему о Маркусе, и он был очень расстроен. Я успокоила его, сказав, что самое худшее позади, но он переживал из-за того, что его не было рядом, когда это случилось. Он обещал вылететь домой первым же возможным рейсом. Я сказала, что никакой спешки нет, но он ответил, что никогда не простит себе, если с отцом случится второй приступ, а его не будет рядом, к тому же ему хотелось помочь с делами. Думаю, он боится, что после выписки Маркус с. головой окунется в работу. Возвращение в Бомбей и перелет займут у него несколько дней, но он обещал постараться приехать как можно скорее.

Я улыбнулась при мысли, что Том уже едет домой, и гордилась тем, что поддержать отца было так важно для него. Мне нравилось, что он так заботится о своей семье.

— Ты сказала про меня? — спросила я, опять нервно перебирая провод.

— Холли, прости, я не знала, что делать. Раз он решил вернуться, я не знала, что лучше: сказать ему или дать вам шанс обсудить это вдвоем. В любом случае, он должен перезвонить и сообщить нам номер рейса, так что еще будет возможность поговорить с ним. И у нас есть номер телефона в бомбейском отеле, где он остановился, так что ты можешь оставить ему сообщение, чтобы он перезвонил тебе. Что скажешь? Ты сердишься? — спросила Фиона обеспокоенно.

По правде говоря, я совсем не сердилась. Если бы Том услышал об этом не от меня, он мог бы подумать, что я скрываю от него правду, и Фиона была права, что с него хватит шокирующих новостей. Он будет дома со дня на день, так что я просто дождусь его возвращения. Я хочу видеть его лицо, когда он узнает.

— Но ты ведь придешь к нам в субботу? Я забираю Маркуса утром, так что к половине первого мы уже будем дома. Будут только близкие друзья, никакой шумной вечеринки. Они все приедут утром, и ты тоже приезжай пораньше: пообщаешься с Элис и Саймоном.

— Здорово, — согласилась я. — А ты уверена, что такой сюрприз не повредит Маркусу в его положении? — Мне стало не по себе, когда я представила, как мы все выскакиваем из-за дивана, и у Маркуса начинается новый приступ.

— Не волнуйся, я предупредила всех, что Маркус еще очень слаб, — ответила она.

Я сказала, что буду около одиннадцати, и, повесив трубку, перезвонила Эйджею, чтобы поблагодарить его.

Я проснулась в субботу утром, и мне сразу стало душно. Когда я открыла занавески, на улице был туман, обещавший рассеяться через пару часов. Я приняла душ, надела легкое летнее платье и убрала волосы в хвост. Мне понравилось собственное отражение в зеркале, и я улыбнулась. Я представила себя толкающей коляску с малышом, и эта мысль больше не пугала меня, а, наоборот, казалась замечательной. Всю свою беременность я внимательно следила за Тамсин, и она помогла мне понять, что мать-одиночка заслуживает уважения. Я восхищалась тем, как она справляется с близнецами, и решила брать с нее пример.

Я позавтракала и завернула в бумагу подарок для Маркуса. Я купила ему набор акварельных красок и альбом в твердой обложке. Я знала, что в молодости он увлекался живописью; в его доме были картины, которые он написал в студенческие годы. Фиона говорила, что он упоминал о том, что хочет вновь заняться рисованием. Замечательное хобби для человека, которому надо прийти в себя после такого стресса.

В одиннадцать я подъезжала к дому Деланчи. Я опустила стекло, чтобы ветер освежал мое лицо. Работаю радио, и я громко подпевала песне группы «Юту», вспоминая, что она часто звучала в квартире Тома, когда я бывала у него в гостях. Когда я вывернула на дорожку, ведущую к дому, там уже стояло около полудюжины машин. Кто-то привязал воздушные шары к воротам и над входной дверью. Все окна были открыты, я слышат смех и разговоры, доносившиеся из дома. Вместо того чтобы прямиком пойти в дом, я обошла его и направилась на задний двор. Я заметила Тамсин с детьми, сидящих под деревом на покрывале. Я подошла к ним и присела рядом. Близнецы увидели меня и заулыбались.

— Может, тебе будет удобнее в кресле? Я могу сходить и принести, — предложила Тамсин, вставая.

— О нет, не надо, мне вполне удобно, — отказалась я, опускаясь на покрывало. Я оглядела сад и заметила несколько знакомых лиц. Фиона суетилась рядом, выкладывая еду на скамейку в тени большого зонтика от солнца, и не замечала меня. Некоторые из гостей помогали ей, некоторые сидели в беседке. Многие заметили меня, когда я подходила к Тамсин. Все сочувственно смотрели на мой живот. Мне было интересно, в курсе ли они, что это ребенок Тома. Я сомневалась — Фиона не любила сплетничать. Но многие знали, что я подружка Тома, и наверняка догадывались. Я была готова, что меня двадцать раз спросят про ребенка, и не знала, что отвечать. Мне казалось несправедливым, чтобы все вокруг знали, что Том скоро станет отцом, а сам он еще нет.

— Без паники, — шепнула Тамсин, улыбаясь мне заговорщицки. — Я тебя защищу от этих старых сплетников. Я для этого здесь и устроилась, полагая, что ты будешь довольна, что тебя не завалят вопросами, как только ты перешагнешь порог.

— Ты ангел, — улыбнулась я в ответ, благодаря ее за понимание.