Остап Бендер — агент ГПУ

– Гут, гут, – извлек лупу из кармана халата ювелир и начал рассматривать предложенные ему драгоценные камни.

Продавцы тоже придвинулись к месту показа товара и поглядывали то на камни, то на ювелира, ожидая, что тот скажет и он произнес: им и себе очевидно, что алмазы редчайшие, превосходные. Остап понял эти слова, как одобрение и ждал, что скажет мастер еще. И мастер после длинных немецких фраз спросил:

– Дойче, французиш, итальяно форштее, гер феркауфман? [30]

– Найн… нихт… дойче шлехт, французише унд итальяно никт форштейн… их русиш… [31]

– Ох, шаде, шаде… Гут. Вифиль карат, гер? [32]

– Цейн таузен карат, гер ювелирен. [33]

– О, даз ист филь! [34] – покачал головой ювелир – Инд вифиль костен алес? [35]

– Ейн миллионен, гер майстер. [36]

– Ейн миллионен?!

– Я, нихт марк, а доллар, [37] – пояснил Бендер.

– Нейн, нейн, их нихт кауфен! Их нихт кауфен! [38] – поднял руку ювелир.

– Гут, гут, – спрятал алмазы в портмоне Остап и повторил: – Гут, ауфвидерзейн, герен – направился он к выходу.

Вслед ему смотрел ювелир с явным сожалением на лице и продавцы магазина.

«Да, Остап, Сулейман Берта Мария, не так просто продавать алмазы оптом за миллион долларов, – мысленно проговорил себе Бендер, идя по улице швейцарской столицы. И продолжил: Надо полагать, что в Берлине мне просто повезло с легкой руки Дортмана, привезшего меня к знаменитому ювелиру, который, как я узнал дальше, является не только известным ювелиром, но и владельцем нескольких ювелирных магазинов. И, наверное, не только в Германии, а может и в Париже, а в той же Швейцарии.

В Берне, Остап пробыл два дня. Предлагал свои камушки-образцы другим ювелирам. Один назначил ему встречу через неделю, другой предлагал купить только часть, отобранных, а не оптом.

«Ну, нет, продавать, если еще прийдется, только оптом, как я купил их у моих якутских геологов Глеба и Игоря. А по частям никак не годиться. Отберут лучшие и нет миллиона тогда» – рассуждать Остап мысленно. – «Итак, Берн, не Рио, а Рио не Берн, Ося», – подвел он черту своим рассуждениям и уже вслух произнес: – А теперь в Женеву!

Сдав номер в «Лозане» сел на автобус и уже утром Остап был в этой сказочно разрекомированной Женеве, в городе всемирных банков, как сказал кельнер-эмигрант в берлинском ресторане.

Сдав свой неизменный баульчик в камеру хранения на вокзале, Бендер пошел знакомиться с городом. За время езды сюда на автобусе из Берна, он прослушал географические и достопримечательные данные Женевы из автобусного радио экскурсионного вещателя. Один раз голос говорил на французском языке, потом на немецком, а в третий раз – на итальянском. Естественно, Бендер не понимал эти языки, а если бы знал, то услышал бы следующее о городе, куда ехал автобус.

Женева – административный центр кантона с таким же названием. Расположен на берегу Женевского озера размером 582 квадратных километра. Длина его 72 километра, граничит с Францией и Швейцарией. Глубина озера 310 метра. Через Женевское озеро протекает река Рона. Озеро судоходное. Крупные города его Лозана и Женева. Славятся курортами и туризмом. А Женева часовой промышленностью. Вместе с пригородами в Женеве 156 тысяч жителей. Женева впервые упоминается в первом веке до нашей эры. Ее называли «протестантский Рим».

С 1919 года в Женеве находятся Международные организации: Лига Наций, Организация Красного Креста и другие учреждения ООН.

Все это Бендер узнает позже, а сейчас, идя по улицам Женевы, он высматривал ювелирные магазины, намереваясь предложить и здесь свои образцы алмазов.

Посетив три ювелирные магазины и познакомившись с ювелирами, Остап и здесь не нашел оптового покупателя его алмазов в количестве десяти тысяч карат, как он предлагал, демонстрируя свои образцы. Все хотели купить часть их, выборочно, что никак не устраивало нашего великого предпринимателя. Напомним, якутские алмазы в количестве десяти тысяч карат Бендером оптом были удачно проданы в Берлине.

Спрашивается, зачем это Остап предлагал оставшиеся два избранных алмазом швейцарским ювелирам? Великий комбинатор изучал спрос на них в этой банковской стране. Зачем, если такого количества камней у него уже не было? Бендер смотрел в будущее, он верил своим якутским геологам, что они доставят ему новую партию этих ценных камушек. И если не один, то их коллеги.

Сняв отдельный номер в отеле «Женева», Бендер поужинал в ресторане и отправился спать, чтобы завтра с новыми силами познакомиться уже не с ювелирами, а с достопримечательностями Женевы.

Перед сном, он сказал себе: «Город замечательный, завтра продолжу знакомство…Но уже могу сказать, что Женева – это сказка. Она не Рио, а Рио не Женева, как я уже чувствую… – прошептал он, засыпая.

Утром, как обычно, несложная физзарядка, душ, завтрак в кафе отеля, и с портфельчиком в руке, Остап отправился к озеру, оставив в покое женевских ювелиров.

Денег у него было недостаточно. Из семи тысяч нэпманских долларов он расходовал не более трех, обменивая их по надобности на марки, а сейчас на швейцарские франки. Кроме того, у него было достаточно ж советских рублей, которые он тоже мог обменивать при необходимости. А десять тысяч долларов полученных по чеку, хранились в заветном поясе.

Озеро произвело на Бендера огромное впечатление. Катера, яхты, пароходы, группы туристов с уже знакомыми ему по крымским экскурсоводами. Весь этот день Остап плавал на пароходе, любовался коттеджами и виллами на его берегах, обедал и ужинал в плавучем ресторане и был, как говорится, на верху блаженства. В отель Остап вернулся поздним вечером и лежа в тихом номере, предался своим размышлениям. В голове сидели вопросы, как быть, что делать? Рио все более и более отодвигались на задний план, уступая место Швейцарии, так очаровавшей его. Гораздо больше, чем надуманный им мир Рио-де-Жанейро. В Швейцарии его больше всего пленили: часовая промышленность, количество банков, и, конечно, знаменитое Женевское озеро своим очарованием.

Утром, сдав свой номер в отеле, Остап вошел в один из универсальных магазинов и купил три пары одинаковых ручных часов. Часы показывали не только время в минутах и секундах, но указывали месяц год и число. Были они противоударные, водонепроницаемые с четкими циферблатами, золотыми стрелками. Часы были в красных кожаных футлярах, Бендер подобрал к часам и браслеты. Расплачиваясь, Бендер вдруг воскликнул: – Трое часов?! Зачем это?!

– Битте, бецален, [39] – проговорил кассир у кассового аппарата.

– Я, я, – заторопился Остап, подавая деньги.

Взяв покупку, Остап вышел из магазина с мысленным вопросом в голове: «Зачем купил трое часов?» Идя к автобусной станции этот вопрос все еще сидел у него в голове и он не отвечал. А когда сел в автобус и поехал в Берн вдруг шепотом проговорил:

– Да в подарок моим дорогим концессионерам! Шуре и Адаму!

Увидев, что на его восклицание, хотя и негромким, обращают внимание сидящие на соседних креслах, он заулыбался им и уже мысленно спросил себя: «Ося, так ты что, решил вернуться в Киев? – и тут же запричитал: – Ой, не знаю, не знаю… камрады».

В Берне Остап сел на поезд и утром следующего дня был в Берлине.

Сдав свой неизменный баульчик с часами в камеру хранения, предварительно взяв оттуда натюрморт с молочником, Остап посетил уже знакомую ему фотографию, где он фотографировался для немецкого паспорта, и заказал сделать три репродукции с натюрморта, но с условием, чтобы на обратной стороне каждого снимка был штамп этого берлинского фотоателье. Поезд из Берлина в Москву через Киев отходил завтра днем и Бендер решил на сутки поселиться в знакомом ему отеле, где он так полезно провел время с бразильцем Алексеем. На этот раз номер он снял одноместный, чтобы его никто не обременял и не мешал, не отвлекал от всех еще не твердых планов возвращаться в Киев. Да, все действия великого комбинатора вели к возвращению к своим друзьям, но какая-то неясность все же не давала полной уверенности в этом.