Ироническая проза ч.1

 Так вот, возвращаюсь к теме матушкиных припасов... Автомобиля у нас в те времена не было: моя сестрица, к тому времени, ещё не села за руль (а я так и не сел за него до сих пор), и было решено вывозить все эти банки с соленьями и маринадами поэтапно. Для этого нужно было каждый Божий день приезжать на дачу на автобусе и забирать по нескольку пузатых банок. Но это ещё не всё: желательно было, чтобы во время всего этого периода эвакуации кто-то жил на даче и охранял все эти заготовки - мало ли что? - а к приходу дачного автобуса являлся на остановку, и вручал приехавшим родственникам очередную партию помидоров-огурцов-патиссонов и т. д..

 Когда мама придумала этот, гениальный в своей простоте план и познакомила с ним всех нас, она очень выразительно посмотрела на меня. Я, честно говоря, уже с самого начала догадывался, к чему она клонит - и понимал, что месяца одинокого торчания на даче мне не избежать. На все мои протесты мама ласковым, но категорическим тоном возразила:

 - Ничего, сынок! Месяц - это всего четыре ваших передачи. Телезрители без тебя с тоски не взвоют, а с Наташкой ты как-нибудь договоришься. Поживёшь на природе, в тишине, попишешь там чего-нибудь, почитаешь спокойно. Продукты и сигареты мы будем тебе привозить, а коньяком запасёшься сам; к тому же, возьмёшь с собой собак - им тоже надо побегать на свободе перед зимним сидением в квартире...

 Спорить было бесполезно - да я и сам начинал потихонечку заражаться мыслью провести целый месяц в тишине среди октябрьских лесов и тишины пустого дачного посёлка (не совсем пустого, правда: некоторые наши соседи жили там круглый год). Мы и поехали - я и собаки.

 Подробно рассказывать о том, как я придавался блаженному безделию на протяжении целого месяца, никакого смысла нет - а вот о наших собаках можно немного рассказать и поподробнее. Тем более, что именно они стали главными действующими мордами этой, во всех смыслах поучительной истории. Собак в то время у нас было ровно пятеро: старенькая дворняжка Томба - ростом не больше болонки, с прямой и жёсткой белой шерстью, с красным носом-пятачком и торчащими ухами она была очень похожа на небольшого поросёнка; её потомок Фокс - он был чуть больше своей матери, шерсть имел гладкую, характер злобный и драчливый, окрас чёрный с подпалинами (да-да, совсем как у добермана), а кроме того, у Фокса был врождённый вывих задней левой лапы. из-за чего он чуть припадал на неё - и все, кто хоть мало-мальски был знаком с Фоксом, утверждали, что эта небольшая хромота полностью довершает его бандитский образ.

 Следующими в этой стае были две доберманихи - Грета и Соня - Соню я подобрал на улице в декабре 1997 года, а Грета однажды сама ворвалась в нашу квартиру летом 1996 года, и мы приютили бедолагу. Надо сказать, внешность у наших добермах была та ещё: во-первых, обе они были достаточно крупные - настолько, что не зная, что перед ними самочки добермана, их легко принимали за кобелей, а во-вторых, у Греты было, по всей видимости, не совсем удачно купировано ушко - и оно не стояло вертикально, а получалось как бы заломленным под прямым углом точно посередине. Если добавить к этому тот факт, что у Греты постоянно горели глаза, зрелище тоже было достаточно аховым... Помнится, я иногда говорил ей: "Груша, выруби прожекторы!" - и Гретка начинала очень уморительно жмуриться и закрывать глаза лапами...

 Наконец, пятым членом стаи был пёс Джой. Он появился у нас ещё до того, как в нашей квартире поселились доберманы: хозяин Джойкиной мамки-водолазихи работал кинологом в питомнике, где занимались разведением конвойно-розыскных овчарок. Однажды он зачем-то взял с собой на работу собаку и выпустил её в вольер... Через два месяца он звонил мне и спрашивал: " - Старичок, не хочешь щеночка взять? Получилась очаровательная помесь ньюфаундленда и овчарки! такая лапочка!... У вас же дача есть - вот и будет дачу охранять! У него шерсть такая, что на снегу спать может!..." Я поддался на эти уговоры - и вскоре в квартире поселился весьма жизнерадостный щенок, который на вторую неделю своего пребывания в квартире разорвал в клочья антикварный географический атлас XVIII века в переплёте из телячьей кожи... Через год жизнерадостный щеночек вырос в огромного чёрного пса, который был едва ли не на корпус выше любого ньюфаундленда и любой овчарки. Сестрёнка очень любила кататься на санках и на лыжах, держась за его поводок...

 Вот с такой пёсьей сворой я и выехал на дачу в октябре девяносто восьмого года. Проснувшись утром, я выпускал собак поноситься по посёлку, потом выдавал им кости и ставил варить собачью похлёбку. Всё остальное время я был предоставлен сам себе: если день был дождливый, я располагался с книжкой в качалке у камина (завидуйте!) - но чаще вытаскивал на улицу шезлонг, и сидел там с книжкой до темноты. Собаки, набегавшись, располагались рядом: они очень любили устраиваться подремать на солнышке под кустами смородины - и эти кусты полностью скрывали их, если смотреть со стороны калитки.

 Так было и в тот день: я расположился на лужайке в шезлонге, рядом на табуретке стояла кружка с чаем и пепельница, чуть поодаль продолжал ворчать только что вскипевший самовар - а под кустами смородины разлеглись собаки, ловившие свой собачий кайф, подставляя пузо и бока октябрьскому солнышку. Идиллия, одним словом.

 Внезапно калитка резко распахнулась - как я уже потом понял, от пинка. В следующий момент я увидел, как на участок не спеша заходят трое или четверо каких-то персонажей, скажем так, не совсем благородной наружности. Один из них поигрывал достаточно внушительной монтировкой: держа её в правой руке, он лениво похлопывал ею по лодони левой. Они шли, не торопясь, и ухмылочки на их лицах не предвещали мне совсем ничего хорошего...

 Моих собак, видимо, настолько разморило, что они ничего и не заметили - а я и не догадался подать им команду; от калитки до того места, где я расположился, было с полсотни метров - и примерно столько же было от меня до дома. В моём мозгу успели промелькнуть мысли о том, что в доме есть воздушка для стрельбы по портретам ленина и сталина; что за воздушкой я вряд-ли успею добежать - а если и успею, то проку от неё ровным счётом никакого; что даже если я схвачу топор, то и это вряд-ли мне поможет: слишком уж неравные силы... Короче говоря, я вдруг прекрасно понял, что сейчас мне просто разобьют голову монтировкой, и что я не в силах этому воспрепятствовать. А умирать очень не хотелось...

 Тут незваные гости подали голос. Один из них, с совершенно глумливыми интонациями, окликнул меня:

 - Ну чё? Привет, хозяин!

 Этот окрик меня и спас. Собаки, нежившиеся на солнце, услышали незнакомый голос, вскочили и высунулись из-за кустов. Со стороны пришельцев, с того ракурса, где они находились, это выглядело примерно так: с двух сторон от незадачливого лоха, расположившегося в шезлонге, с которым они полагали "решить вопрос" с пугающей лёгкостью, вдруг совершенно синхронно появилось несколько огромных чёрных собак. Собаки глядели на пришельцев, низко опустив головы, и молчали. И пришельцы остановились, замерли на месте.

 В этот момент я немного пришёл в себя - и с этакими начальствено-барственными интонациями (и откуда что взялось вдруг?) говорю им:

 - Ну!? Чего хотели?

 - Да мы... это... - я не помню, кто из них произнёс это - может быть, и тот, что был вооружён монтировкой, - мы это... мы, короче, сантехники... может, починить чего надо?... жалобы, там, проблемы?...

 - Нет, - говорю, всё больше и больше понимая, что ситуация, благодаря моим дорогим, милым, любимым, замечательным собакам, приняла совершенно иной оборот, - У МЕНЯ никаких проблем нет. Что ещё?

 - А-а... ну, так мы... это... мы тогда пойдём?... Вы собачек-то держите...

 Нет, честное слово, я здесь ни при чём! - я и не сообразил опять, что произошло - а оказалось, что какая-то запоздалая осенняя муха вдруг пролетела перед мордой доберманихи Греты. И полетела прямо в сторону этих "сантехников" с монтировкой. О том, как доберман ловит муху, я уже рассказывал в самом начале - а теперь представьте, что это был не просто доберман, но доберманиха Грета - крупная с заломленным по-разбойничьи ухом, с вечно горящими глазами-прожекторами... А остальные собаки муху не видели: они просто решили, что Груша пошла в атаку на незваных гостей - и вся стая рванулась с места. Самое жуткое было в том, что все пятеро псов рванули на пришельцев совершенно молча: был слышен только топот стаи, да клацание Грушкиных клыков. Кто знает характер собак, тот всё понял...