Трое на четырех колесах

– Эти немцы в некоторых случаях ужасные чудаки.

– А что такое? – спросил я.

– Да вот насчет подушки.

– Для тетки?

– Отчего же не для тетки? – Джордж взъерошился в одну секунду; я не встречал ни одного человека, такого щепетильного относительно теток. – Почему я не могу послать тетке подушку?..

– Не волнуйся, – отвечал я. – Я не спорю, я даже уважаю тебя за это.

Успокоившись, он продолжал:

– В окне, если помнишь, выставлено четыре штуки; все приблизительно одинаковые и все с одинаковым ярлыком: «Цена 20 марок». Я не могу похвастаться глубоким знанием немецкого языка,ново всяком случае меня везде понимают, и я, в свою очередь, понимаю, что мне говорят, – конечно, если не гогочут по-гусиному. Ну вот, вхожу я в магазин. Ко мне подходит миниатюрная девушка, хорошенькая и застенчивая – такая, от которой ни в каком случае нельзя было ожидать ничего подобного! Я никогда в жизни не был так поражен.

– Поражен? Чем?

Джордж имеет обыкновение перескакивать на самый конец, когда рассказывает начало истории; это ужасно несносная привычка.

– Поражен тем, что случилось; тем, о чем я тебе рассказываю. Она улыбнулась и спросила, чего я желаю. Я прекрасно понял ее вопрос; нельзя было ошибиться. Вот я и положил на прилавок монету в двадцать марок и говорю:

– Пожалуйста, дайте мне подушку.

Она вытаращила на меня глаза так, как будто я спросил целую перину. Я подумал, что она не расслышала, и повторил то же самое громче. Если б я вздумал потрепать ее по подбородку, то и тогда ее лицо не могло бы выразить большего удивления и негодования.

– Вы, вероятно, ошиблись, – сказала она. Мне не хотелось пускаться в длинный разговор, в котором я действительно мог бы запутаться, поэтому я указал пальцем на мои деньги и отвечал коротко и ясно:

– Ошибки нет. Дайте мне подушку. Подушку в двадцать марок.

Тут подошла другая продавщица, старше на вид. Когда первая повторила ей мои слова, та страшно взволновалась, не хотела даже сначала поверить, что я такой человек, которому может понадобиться подушка! Она сама переспросила меня:

– Вы сказали, что вам нужна подушка?

– Я сказал это уже три раза и повторю в четвертый: мне нужна подушка!

– Этого вы не получите! – отвечала тогда старшая девица.

Я начал сердиться. Если бымнев самом деле не была нужна подушка, я мог бы выйти из магазина. Но я решил купить то, что хотел и что видел собственными глазами в витрине, с надписями, которые доказывали, что эти вещи лежат для продажи. Не обязан же я был объяснять им, для чего и для кого мне нужна подушка! Заявление старшей девицы меня возмутило, и я отвечал решительно:

– Нет, я получу подушку!

Кажется, это понятно и просто; а между тем девицы потребовали помощи: к ним присоединилась еще третья – хорошенький чертенок с блестящими глазами и задорной улыбкой. В другое время я не отказался бы поболтать с ней, но в этот раз такое подкрепление показалось мне совершенно излишним – целых три продавщицы из-за одной подушки! – Больше никого не было в магазине; видимо, они представляли всю его силу.

Прежде чем первые две сообщили третьей половину нашего разговора – та принялась фыркать от смеха; это была барышня именноизтаких, которые готовы фыркать каждую минуту. Тут они принялись трещать без перерыва, поглядывая на меня каждую секунду, и скоро все трое начали давиться от смеха, глупенькие девочки! Можно было подумать, что я какой-нибудь клоун.

Когда третья из них отчасти подавила свое фырканье, то подошла ко мне и спросила:

–Аполучив это, вы уйдете?

Я не понял ее сразу, и она повторила:

– Когда вы получите подушку... вы уйдете отсюда – сейчас же?

Я только о том и думал, чтобы уйти, и, понятное дело, согласился. Но все-таки прибавил, что без подушки я из лавки не выйду, хотя бы мне и пришлось остаться здесь на всю ночь.

Тогда она снова присоединилась к своим подругам. Я думал, что они достанут мне с витрины подушку, и дело будет кончено. Но вместо того произошла самая удивительная вещь: две первыеидиоткивстали за спиной у третьей и начали подталкивать ее по направлению ко мне. Так они приближались, продолжая давиться и фыркать, пока передняя не очутилась у меня под самым носом. Понятное дело, я стоял, какошалелый, – и прежде чем успел что-нибудь сообразить, она поднялась на цыпочки, положила руки мне на плечи и поцеловала меня! После этого, спрятав лицо в передник, она убежала вместе с другой, а оставшаяся отворила мне дверь с такой уверенностью, что я вышел на улицу, как во сне, оставив на прилавке двадцать марок. Я не скажу, чтобы поцелуй мне был неприятен: но я его не требовал – я ждал подушку!.. Мне неохота возвращаться теперь в эту лавку. Я – ничего не понимаю.

– А что ты у них спрашивал? – спросил я.

– Подушку!

– Я знаю, что тебе нужна была подушка, но каким ты словом называл ее по-немецки?

– «Ein Kuss», – отвечал Джордж.

–Нутак тебе нечего жаловаться. Ты немножко спутал: «Kuss» значит поцелуй, а не подушка, а подушка по-немецки – «ein Kissen». Ты требовал поцелуя за двадцать марок и – судя по твоему описанию третьей барышни – можно сказать, что ты не переплатил. Но все же мне кажется, что лучше не рассказывать об этом Гаррису: мне помнится, что у него тоже есть тетка...

Джордж согласился, что лучше не рассказывать.