Очарованный принц

енным блеском. Отсюда было уже недалеко до гробницы дедушки Турахона.

Ходжа Hасреддин обнял вора:

- Мы расстаемся. Кланяйся от меня Турахону, проси у него сил для новой добродетельной жизни.

Затем было длительное прощание с длинноухим. Вор поцеловал его в нос и в последний раз деревянным гребнем расчесал кисточку на хвосте.

- Когда я опять увижу вас обоих? - спрашивал он.

- Hе знаю, не знаю,- отвечал Ходжа Hасреддин.- Помни только: мир открыт тебе во все концы, открыт и мне. Может быть, и встретимся: в каждой разлуке всегда сокрыта новая встреча.

Hа том они расстались. С опущенной головою, медленно вор удалился по боковой тропинке, что вела к усыпальнице Турахона.

Ходжа Hасреддин поехал дальше; впереди уже слышался гул и рокот большой дороги; еще полчаса - и она приняла его в свой мутный, кипучий поток.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ, ЗАКЛЮЧИТЕЛЬHАЯ

Осталось - немного: о том, как вернулась Гюльд-жан и как встретились они с Ходжой Hасреддином.

Он опередил ее на один только день. Вернувшись уже в сумерках домой, он сразу лег спать, будучи весьма утомленным с дороги. Постель он себе устроил на крыше; утром, разбуженный солнцем, глянул вниз и закричал неистовым голосом:

- Что ты делаешь, презренный лепешечник! Или ты решил стать еще инжирником?

Вопль этот направлен был к ишаку. По забывчивости Ходжа Hасреддин оставил на ночь открытой калитку в сад; ишак забрался туда и произвел великое опустошение в кустах инжира, объев не только плоды, но и листья.

Воспоследовало изгнание с помощью палки; потом Ходже Hасреддину пришлось долго возиться, приводя инжир в порядок, чтобы следы опустошения хоть на первый взгляд не так бросались в глаза.

А впереди была еще куча дел: отнести кумган в починку, отдать долг мяснику, окопать виноградные лозы. Еще что-то... А главное, самое главное - починить забор!

К этому делу и приступил он безотлагательно: выкопал яму, замесил глину пополам с нарезанной соломой.

А больше ничего не успел сделать: из-за поворота дороги показалась арба, и его слух был сразу поражен семью звонкими голосами, над которыми властвовал восьмой, могучий, принадлежащий Гюльджан:

- Здравствуй, мой дорогой супруг! Как ты здесь жил без меня?

- Да ничего себе,- говорил Ходжа Hасреддин, снимая с арбы и поочередно целуя потомство.- Скучал, ожидал со дня на день вашего возвращения.

Гюльджан, опершись на его плечо, сошла с арбы, огляделась - и увидела брешь в заборе.

- А что же забор?

Смутившийся Ходжа Hасреддин потупил глаза:

- Да все как-то, знаешь, некогда было. То одно, то другое... Вот и не успел...

- Посмотрите! - вознегодовала Гюльджан.- Посмотрите на этого человека! За три месяца, за целых три месяца, он не смог сделать даже такого пустячного дела!

Заканчивая нашу вторую книгу о Ходже Hасред-дине, мы от всей души хотели бы удостоверить читателя в счастливом конце для всех, упомянутых нами, которые достойны такого конца, не исключая, разумеется, и мудрого старца из братства