Ноука от Горького Лука

***

Зачем я поднял эту тему? В последнее время приходилось часто давать интервью — то в ящике, то на волнах эфира, то еще где. Вот был на той неделе в журнале «Фокус». Мне часто задают вопрос: если отключить московские «башни противобаллистической защиты» — придет ли в сознание население России? — и в «Фокусе» спросили тоже. Я оптимистически бовкнув, шо да. Опаментается — если его спецом не надрачивать.

Конечно, если телероссов не возбуждать палкой в одно место, то они постепенно угомонятся и лягут спать водку. Але дырка под палку у них уже развальцована, сопротивления явной лжи в национальном сознании нет, и в случае необходимости, по команде режиссера их порностудии, любое бревно войдет куда надо легко и без смазки.

Поэтому угомонятся они или нет, надо понимать, шо это временно, а «грае-грае-воропае», «нацюцюрник» и «чахлык невмырущий» будет сидеть в мозгах у «братского народа» надолго, если не навсегда. Им это нравится. Они даже научились подмахивать, когда в них пихают очередное бревно.

***

Вернусь к началу лекции, что солипсизм — страшно, а реальность — скушно. У кацапов все выходит наоборот. Пребывать в национальном солипсизме, занимаясь своими собственными дураками и дорогами, им скушно. А в реальности, где бродят злые обамы на авианосцах, и ВВП России составляет 2 % от мирового — страшно. Поэтому Россия совершает налеты из выдуманного мира в реальный, чтобы спиздить в нем что-то абсолютно бесполезное, типа Крыма, и укрыться с обременительной добычей обратно в мире иллюзий, где можно не открывать дверь, когда в нее стучат из милиции. Ее же нет, кроме как в воображении! И санкций нет, и изоляции нет, и наших войск там нет, и грае, грае, воропае!

А все проблемы с совмещением параллельных миров решают очки. Ведь уродство, как и красота, тоже в глазах смотрящего.

Кафедра никаких решений предложить не может, кроме как аккуратно отстыковаться от этого корабля мертвецов, чтобы не помять корпуса — а если не захотят, так вырвать им нахуй стыковочный узел — и расстаться навсегда в безднах космоса истории и политики. Улыбаемся и машем, машем и улыбаемся.

Московская сторожевая патриархия, або К чужим не ходим

Когда князь Владимир Святославич окончательно решил крестить Русь по византийской франшизе, действовать ему пришлось быстро и решительно, как пенсионеру-дачнику, который хочет успеть увидеть хотя бы первый этаж своей дачи-мечты еще до смерти. Поэтому, пока мокрые и злые шо хори, новоокрещенные киевляне, фыркая и отряхиваясь, выбирались из Днепра на бережок, Владимир оборотился и посмотрел на своих греческих попов. Попов пока еще было немного, и почти все были тощие и какие-то обносившиеся.

«Ну и чего стоим, тын подпираем?» — преувеличено ласково спросил Красно Солнышко: «Заботы кончились? А ну-ка, побежали-побежали-побежали…» Попы приподняли подолы ряс и побежали, потому что кроткий но варварский равноапостольный князь в припадке кротости мог сделать Забаву Путятишну из кого угодно.

А забот у поп-группы было-таки невпроворот. Надо было совмещать языческие праздники с христианскими, чтобы селяне голяком прыгали через костер не ради какого-то языческого Купалы, а во славу Иоанна Предтечи ("кто не скачет — тот мокшань").

Надо было срочно набрать святых из местных, чтобы быть не хуже других народов, при этом угодить властям. Поэтому на должности святых попадали исключительно князья. «Отчего сей князь помер?» — спрашивал один поп другого. «От руки братней». — «Пиши тогда его великомучеником. А сей князь отчего?» — «Бочку вина один на спор выпил». — «Господи Исусе! Сего пиши чудотворцем!»

А еще надо было закупать в Константинополе методички, спецодежду и инвентарь для служения, выписывать оттуда специалистов, строить церкви и проводить развлекательно-душеспасительные мероприятия для населения. И на все это требовались деньги, которые можно было получить только в одном месте — в княжьей казне.

Вспомните, на чьи деньги была построена Десятинная церковь — за чью десятину? Если кто-то думает, что на десятину от паствы — то сильно ошибается, потому что фискального поля для церкви тогда не существовало — киевляне, еще не забывшие принудительного купания в Днепре, на предложение скинуться на строительство храма только злобно бурчали и показывали дули и колья из-за тына. Злить кыян лишними поборами князь не решался. Дашь им люлей, а они спалят сначала причал, потом склады, потом воины начнут исчезать, выйдя на рынок за пивом и сушеным лещом. Ну йо нахуй этот Миерин с его Детьми Гарпии. Пусть сначала полюбят Христа всем сердцем, тогда начнут платить, а пока что — молись, босота, бесплатно — князь платит!

Так шо князь, тяжко вздыхая, каждый понедельник по утрам подписывал платежки «на бога» и с тоской думал — не ошибся ли он с франшизой? Может, лучше было бы с юдеями договориться? Те сами все что нужно строят, за деньги кагала и всемирного тайного правительства…

***

Церковь на Руси не имела опыта катакомбной народной организации, как в Риме. Не имела поддержки яростных мусульманских культуртрегеров халифата, как в странах, попавших под колесо Джихада. Не имела центральной базы за рубежом, регулярно сбрасывающей на колонизируемую территорию подкрепления в виде проповедников с рекламными проспектами типа «Джизес из май хоуп», вооруженного до зубов спецназа, а также денег, продовольствия, боеприпасов и аптечек — как в Скандинавии.

Никогда на Руси — а уж тем более в Московии — не было Князей Церкви, избирающих Императора. Не было всяких епископов майнцских и вроцлавских, являвшихся не только пастырями, но и полноценными феодальными властителями, носившими по очереди, то митру клирика, то хундсгугель рыцаря, крестом и мечом передвигавших войска и границы.

Уж тем более не было никаких гвельфов и гибеллинов, гуситов и таборитов, крестовых походов пастушков и джихадов. Аввакум далеко не Лютер, а раскол — не Реформация. Не стоял в снегу на коленях Генрих Московский перед неприступной патриархией, вымаливая прощение у грозного Патриарха, и сходного у христианских церквей Запада и Востока ровно столько же, сколько у веселого монаха брата Тука и деревенского попика с картины Перова «Сельский крестный ход» — оба пьяные.

Церковь на Руси появилась как подобранный щенок, целиком зависящий от хозяина и вечерней мисочки с молоком. И хотя щиночик за эти годы вымахал сука до размеров жырного овчара, он все так же трогательно прижимается к груди очередного князя, сидя у него на руках, и пытается преданно лизнуть папочку в нос.

И пусть вас не вводят в заблуждение картины классиков, где цари на коленках получают благословение, раболепно склоняясь перед властью духовной. На прутне крутили они эту «власть». Хан московский Дмитрий Донской ездил за благословением к Сергию Радонежскому ровно из тех же побуждений, из которых «новые русские» в 90-х святили «мерседесы»: если не поможет — то и не повредит. Гораздо больше Дмитрия интересовали тамошние расклады по Ягайле и литовским полкам. Собственно, для разведывательной деятельности большинство попов и держали.

***

В общем-то, в финансировании государством культов нет ничего особенного — достаточно вспомнить «Константинов дар». Но потом, хочешь — не хочешь, надо становиться на ноги и учиться ходить самому. Однако у московитов церковь оказалась приемышем сугубо домашним, как тапочки с помпонами. Отпускать сиську и с рук слазить не желала, и даже ярлыки на сбор положенной ей десятины получала из хозяйских рук. Вы можете себе такое в Европе представить — когда французский Филипп IV вел с Папой Бонифацием настоящие торговые и таможенные войны?

Но со временем стало понятно, шо из этого московского цуцыка ни охотника, ни пастуха не вырастишь, остается только карьера сторожевого дворового пса. Домашняя церковь. От любых выходов на общую площадку, всех этих уний, интеркоммуний и прочих экуменизмов, переляканные попы отмахивались, крутя над головой кадилом — чтобы никто и близко не подошел. Мы к вам не ходим — и вы к нам не ходите.