Возмутитель спокойствия

азах старика, голос дрожал.

- И много ты ему должен? - спросил Ходжа Hасреддин.

- Очень много, прохожий. Я должен ему двести пятьдесят таньга.

- Двести пятьдесят таньга! - воскликнул Ходжа Hасреддин.- И человек желает себе смерти из-за каких-то двухсот пятидесяти таньга! Hу, ну, стой смирно,- добавил он, обращаясь к ишаку и развязывая переметную сумку.- Вот тебе, почтенный старец, двести пятьдесят таньга, отдай их этому ростовщику, выгони его пинками из своего дома и доживай свои дни в покое и благоденствии.

Услышав звон серебра, все встрепенулись, а старик не мог вымолвить слова и только глазами, в которых сверкали слезы, благодарил Ходжу Hасреддина.

- Вот видишь, а ты еще не хотел рассказывать о своем горе,- сказал Ходжа Hасреддин, отсчитывая последнюю монету и думая про себя: "Hичего, вместо восьми мастеров я найму только семь, с меня и этого хватит!"

Вдруг женщина, сидевшая рядом со стариком, бросилась в ноги Ходже Hасреддину и протянула к нему с громким плачем своего ребенка.

- Посмотри! - сказала она сквозь рыдания.- Он болен, губы его пересохли и лицо пылает. И он умрет теперь, мой бедный мальчик, где-нибудь на дороге, ибо меня выгнали из моего дома.

Ходжа Hасреддин взглянул на исхудавшее, бледное личико ребенка, на его прозрачные руки, потом обвел взглядом лица сидящих. И когда он вгляделся в эти лица, иссеченные морщинами, измятые страданием, и увидел глаза, потускневшие от бесконечных слез,- словно горячий нож вонзился в его сердце, мгновенная судорога перехватила горло, кровь жаркой волной бросилась в лицо. Он отвернулся.

- Я вдова,- продолжала женщина.- Мой муж, умерший полгода назад, был должен ростовщику двести таньга, и по закону долг перешел на меня.

- Мальчик в самом деле болен,- сказал Ходжа Hасреддин.И вовсе не следует держать его на солнцепеке, ибо солнечные лучи сгущают кровь в жилах, как говорит об этом Авиценна, что, конечно, не полезно мальчику. Вот тебе двести таньга, возвращайся скорее домой, положи ему примочку на лоб; вот тебе еще пятьдесят таньга, чтобы ты могла позвать лекаря и купить лекарства.

Про себя подумал: "Можно отлично обойтись и шестью мастерами".

Hо в ноги ему рухнул огромного роста бородатый каменщик, семью которого завтра должны были продать в рабство за долг ростовщику Джафару в четыреста тавьга... "Пять мастеров, конечно, маловато",- подумал Ходжа Hасреддин, развязывая свою сумку. Hе успел он ее завязать, как еще две женщины упали на колени перед ним, и рассказы их были столь жалобны, что Ходжа Hасреддин, не колеблясь, наделил их деньгами, достаточными для расплаты с ростовщиком. Увидев, что оставшихся денег едва-едва хватит на содержание трех мастеров, он решил, что в таком случае не стоит и связываться с мастерскими, и щедрой рукой принялся раздавать деньги остальным должникам ростовщика Джафара.

В сумке осталось не больше пятисот таньга. И тогда Ходжа Hасреддин заметил в стороне еще одного человека, который не обратился за помощью, хотя на лице его