Сумчатые баллады

В общем, добрались все—таки до морга, нашли покойника (оказавшегося даже не на месте неизвестного боснийца), довезли. И сегодня утром семья все же получила его обратно.

Вышла бы забавная история — вот только если про семью забыть…

Выяснилось, что проще перевести программу с пушту, чем объяснить, что не знаешь языка.

Дано: есть срочная программа для службы новостей. Есть английский дословный перевод всего произнесенного — но он в разрозненных листках и установить, что относится к чему — невозможно.

Переводчик с пушту едет, но будет только к середине дня. А нужно, чтобы было готово к вечеру.

А кто у нас Афганистан завоевывал? Звонят мне. Домой. Приезжай — срочная программа. На каком языке — естественно, не говорят. Приезжаю, выясняю.

Объясняю, что ни пушту, ни фарси, ни дари не владею.

«Да мы знаем, но мы думали…»

«Не владею».

«Ну хоть посмотри…»

В общем, в два прибегает переводчица с пушту. Мы садимся смотреть сделанное.

«Вы знаете язык?» — спрашивает она.

«Нет».

«А как вы разобрались?»

«По Аллахам. Перевод—то дословный. Так что считаю, сколько Аллахов в каждом блоке, смотрю расположение, потом сверяюсь с переводом — где такое же».

Править, впрочем, все равно пришлось довольно много.

На какое—то время легла сеть. В библиотеке — ремонт. Звоню коллеге Марку Стоичу и спрашиваю:

— Ты случайно не знаешь, как по английски «питьевой спирт»?

— Что?

— Спирт, питьевой.

— А это что?

Объясняю.

— А чем оно от водки отличается?

Объясняю.

— А что, в русском для этого специальное выражение есть?

— Да.

— Следовало ожидать. Нет, нет у нас такого выражения. И, — в голосе крайнее омерзение, — быть не может. Не может. Тебе померещилось.

Вернулась сеть. Звоню Стоичу.

— Может быть. И есть. Называется potable ethanol.

— А—ааааа. Ну это не у нас. Это у шотландцев.

— Почему у шотландцев?

— Потому что это у них все, что удастся поймать, идет в горшок (pot), даже спирт. — пауза, — Хотя… Хотя это объяснит, почему кое—какие английские блюда есть невозможно.

— Кое—какие?

Пауза.

— В общем, все.

Тут недавно была история с пушту. Вчера мне эту даму еще раз подсадили. Дали кассету, говорят — три минуты. Проверяю — и вправду три, странно… Ну, сделали мы их — и тут прибегает репортер и говорит «Тут еще пленочка секунд на 20, там часть вы уже перевели». 20 секунд оказались 5.5 минутами. С мааленьким уже переведенным кусочком — и вправду секунд на 20. Дошли до него. Ну я смотрю, слушаю и говорю:

«Это мы уже переводили».

Прокручиваю.

«А этого мы не переводили».

И начинаю стучать «Что делается в Таран—Куте, неизвестно».

Переводчица взлетает и пробивает крышу с воплем:

«Да что ж вы мне голову морочите, вы знаете пушту!»

И объяснить ей, что эти слова в программе повторяются пятый раз, мне не удалось.

Теперь она считает, что это — заговор.

Я — тоже.

Сегодня мне дали на перевод киргизский фильм. Без переводчика и с неразмеченными монтажными листами.

Считаю слова «сын», «волк» и «конь».

Несколько дней назад отправляю посылку в Россию. Сегодня звонят, вызывают на почту. У меня выходной, отчего не пойти… иду.

Мне говорят:

«Простите, но ваш груз задержали на таможне».

«Какой груз?»

«Посылку такую—то».

«На какой таможне?»

«На нашей».

«Почему?»

«Груз имеет коммерческую ценность, а декларации нет».

«Какую ценность?»

«Ну у вас там информационные носители».

«Но это подарок».

«И прекрасно. Пишите следующее…»

И заполняю я таможенную декларацию, в которой записано, что раньше содержимое коммерческую стоимость имело, а теперь не имеет, а потому предназначается в подарок.

Причинно—следственная цепочка меня несколько обескуражила — но не буду же я спорить с таможней…

Интересно, что скажет об этом российская сторона.

Утром гуляем гостей по берегу. На дальней стороне пляжа, уже в скалах, слышен громовой лай. Подходим. На плоской скале лежит большой и пыльный меховой мешок. Коричневый. Полукругом на песке метрах эдак в десяти от него стоит компания из шести собак и его облаивает. Мешок отлаивается в ответ. Зубы у него очень впечатляющие. Котик.

Вытаскиваю телефон, звоню в наш полицейский участок (он в двух кварталах). Говорю

— У вас тут котик лежит.

— Ну, лежит.

— А вы не проверяли, что он делает в неположенном месте, может, ему плохо?

— Ему хорошо.

— Вы уверены?

— Очень хорошо.

— А почему вы так решили?

— А он у нас час назад ведро рыбы сожрал. И каждой рыбиной жонглировал.

— А, — говорю, — спасибо.

— Не за что, — говорят. — Только вы его лучше не кормите, а то ему и вправду плохо станет.

Пришлось пообещать, что не буду. Тем более, что котик был занят.

Нельзя в Австралии шутить.

Как известно, Австралия славна, в частности тем, что поставляет верблюдов в арабские страны. Ну, вот завезли англичане таких замечательных верблюдов — по пустыням местным передвигаться, а они возьми да размножься и процвети — к вящему умалению аравийских пород.

Когда мне об этом стало известно, то первым моим соображением было: «следующей статьей эскпорта в Аравию должен стать песок».

Так вот, это не шутки. Это суровая действительность. Вплоть до того момента, когда остров Фрэйзер (названный в честь первой угодившей на него жертвы кораблекрушения) зачислили в Национальные Парки, там добывали… песок. Радужный песок удивительно чистых тонов — слепящий белый, ярко—желтый, оранжевый, пурпурный… И одним из потребителей были — да, да. Саудовская Аравия и Эмираты.

Ничего на этом свете нельзя придумать.

История о настоящей любви. [8]

Предыстория такая — нам всем подводникам, под воду по долгу службы лезущим, надо каждый год проходить курс DAN Oxygen Provider и обновлять знания по CPR and First Aid. Там учат (напоминают) как давать кислород человеку, пострадавшему в результате diving accident. Так вот в прошлом году мужик рассказал такую историю.

Представьте себе небольшой австралийский городок, где соседи друг друга прекрасно знают годами. Вот женщина заметила, что она не видела своих соседей весь вечер. На другой день она решила зайти к ним, постучала в дверь, та не заперта, зашла в дом, зовет хозяев — никто не отвечает. Дверь на задний двор открыта, она выходит на двор и замечает соседку в дверном проеме сарайчика. Хозяйка делает CPR, то есть искусственное дыхание и непрямой массаж сердца своему мужу. Соседка бежит в дом, вызывает скорую помощь, те приезжают и забирают мужа и жену в госпиталь. И жена проводит в госпитале заметно больше времени, чем муж. Оказалось, что мужу стало плохо с сердцем в сарайчике с инструментами, жена побежала его спасать, фактически дышала за него и массировала его сердце около суток. Без перерыва. Она не решалась отойти позвать на помощь. Вот и вся история о настоящей любви.