Сумчатые баллады

Баллада о когнитивном диссонансе

Первым законом, который принял австралийский парламент после получения независимости, был закон об эмиграции. Так называемый «Закон о белой Австралии». Существо его, думаю, понятно.

Но на всякую старуху есть свой студент. После того, как пал Сингапур, союзники сделали своей базой Австралию. И начали перебрасывать сюда войска. В том числе, естественно, и американские цветные части (в то время — только вспомогательные). Австралийский премьер Джон Кёртин стенал и стучал кулаком по столу, требуя, чтобы американцы уважали австралийские законы, но американская сторона резонно заметила, что японцы—то эти законы точно уважать не будут — и куда более перманентно. Так что Кёртин, в конце концов, сдался.

Поскольку Америка в то время была страной расистской по лысину орла, черные части, естественно, квартировались отдельно и даже клубы им Красный Крест пооткрывал свои. И к полному обалдению американцев обоих цветов, туда немедленно повалил сумчатый народ. Джаз потому что. Настоящий потому что. Негры обнаружили, что их обслуживают в ресторанах. Что им продают в магазинах. Что с ними с удовольствием танцуют белые девушки, а окружающие белые мужчины ничего не имеют против — ну, если конечно не метили туда же сами.

Начались драки между белыми австралийцами и американской военной полицией — из—за негров.

Типичная картинка — заходят черные солдаты в увольнительной в бар, где—нибудь в Южном Брисбене или Таунсвилле. Им, естественно, наливают. Они сидят себе. Приходит военная полиция и начинает их выдворять. Если в зале только гражданские, может выйти по—разному. Если есть австралийские солдаты — будет драка. Если кто—то из негров с девушкой — драка будет в любом случае.

Негритянскую бейсбольную команду в том же Брисбене пригласили играть с городской. Американский комендант пробил крышу. Городские власти не поняли, в чем дело. Матч состоялся.

С местными жителями пытались объясняться — мол, ну если бы к вам зашел местный черный, абориген, вы бы ему стали наливать пива…

Стандартный ответ: «Если он в форме? Да конечно. И первую кружку за счет заведения».

Вот тут до американского командования начало доходить. Австралийцы были не менее предвзяты и предубеждены, чем белые американцы. Только у них граница не там проходила. Говорит на твоем языке, выбрал жить в твоей культуре, пошел добровольцем воевать на твоей стороне — значит свой. Может, и не первого сорта свой, может, дочку за него и не станешь выдавать — но и соседу, если он вдруг выдаст, ничего дурного не скажешь — его дело.

У американцев беда, им colour line размывают — а австралийское правительство на все жалобы отвечает «Мы вас, ребята, предупреждали. Теперь как хотите, мы наших граждан переделывать не собираемся, да и не можем».

В общем, так и продолжалась эта свистопляска до конца войны. Что в Австралии, что на островах. Причем, австралийцы в упор не понимали, из—за чего сыр—бор — как можно не числить в своих тех, кого позвал с собой воевать? А аргумент о белой расе на них не действовал — они—то принадлежность по поведению считали.

Причем, ведь расистской страной была Австралия. И аборигены гражданами не были — чтобы гражданином стать, абориген должен был из общины выйти и клятву в том дать (и поручителя найти, не забудем). Но, вот, не сошлись диаметром.

А вот это не баллада. Это даже не факт, это хуже чем факт — так оно и есть на самом деле. Австралийское Библейское общество перевело Библию на язык SMS. Чтобы передать Библию по телефону, потребуется около 30000 сообщений. Задача проекта — принести Библию в каждый сотовый. Потому что cool.

А выглядит она в переводе примерно так.

Сидим как—то с переводчицей с индонезийского, переводим фильм о всяком индонезийском сепаратизме. Снимал американец, который прожил там несколько лет и плотно с этими сепаратистами общался. И к нам загоняют стайку студентов—лингвистов. Посмотреть, как работаем. Студенты как студенты, щебечут. Мы им объяснили, как работаем, потом показали, что успели сделать. На 15 минуте фильма студентов начинает перекашивать. В чем дело? А дело не в индонезийском правительстве — с ним все ясно. И не в сепаратистах — с ними тоже все ясно. Дело в журналисте — как смел этот … … … показывать, кто принимал его в джунглях, снимать их лица, называть имена. Даже если он не сочувствует сепаратистам (а он им как раз сочувствовал) — дело—то он имел в основном с простыми людьми, которым некуда деваться. Их же опознать легче легкого, что ж он делает? Пришлось успокоить их и сказать, что журналист действительно болван исключительный, а вот людям этим, увы, ничего не грозит — волна печально знаменитого цунами прошла именно по той части побережья. Из принимавших его никого не осталось в живых — а то б мы этот фильм и не показывали.

Студенты успокоились и дальше интересовались только техническими вопросами.

Это называется первая реакция.

Коллега Марк Стоич, отредактировав польский фильм (из—за предновогодних отпусков редактора систематически занимаются не своим делом), явился ко мне и заявил, что отлично понимает претензии поляков к России. И что Россия просто обязана, нет, это ее священный долг не только перед Польшей и справедливостью, но и перед всем человечеством, немедленно вернуть полякам все те гласные, которые Россия отобрала у них при третьем разделе Польши.

О природе вещей

Этот текст в разных вариантах [7] гулял по стране со времен знаменитого кадрового перемещения. Иоффе рассказывал, что написан он был как пародия на Маяковского. И я его каждый раз вспоминаю, вставляя в патрон очередной «стосвечовый «осрам»». Потому что Фрунзе нет, Маяковского нет, автора пародии (Несмелова, то есть Поспелова) нет, Троцкого нет и советской власти нет, а «осрам» есть.

И чай Высоцкого — тоже.