'Божеское' (сборник)

Темная моя отчизна!

И я высчитывал, во сколько раз толще оковы культурного порабощения оков социального порабощения. И когда упадут первые, если вторые упали тринадцать лет назад?

А наутро, еще не рассвело, приветствовал меня хозяин с добрым утром:

-- Доброе утро вам! Пошел это я ночью до ветра, сходил, лег да подумал: нелегко вам там, в городе, жить, ежели все купленное! О!

А в степи буря, в степи вьюга, на хуторе тоскливо воют собаки, а в волдырях гудит нечистая сила.

1930 ______________________________________________________________________

Чудо

-- "Вербные слезы господни". Что такое "вербные слезы"... Вон в Лентратевке чудо свершилось. Вот это чудо! Такое чудо, что все эти "слезы вербные", все "обновления икон", "кровь господня" с креста калининского -- так все это детские игрушки против лентратевского чуда. О!

-- Расскажите, голубчик!..

-- Слушайте... Как раз на Полупетра, после полудня, солнышко уже на вечернюю полосу наклонилось, выгнала Килина корову свою Лыску со двора. Поить выгнала. Гонит себе, покрикивает, хворостиной помахивает...

Ветерок небольшой повевает... И вдруг на дороге как завоет, как загудит, засвистит... Два черта за чубы схватились -- такой вихрь. Как закрутило, закрутило, закрутило. Царица моя небесная... Как подскочит к Килине -- да так ее юбку кадкой и поставит. И как крутанет ее на месте мельничкой и... подхватит вверх. Зажмурила несчастная женщина глаза, перепугалась и шепчет:

-- Да воскреснет бог и расточатся врази его.

А оно ей в рожу как захохочет да как закричит:

-- Хо-хо-хо! Не расточатся, Килина!

Она глаза мельк -- и видит: Лыска, корова ее, так же вверх вихрем летит рядом с ней. Ревет и хвостом крутит...

-- Прощайте, деточки, мои голубоньки! Ухватили черти вашу маму... За грехи, должно быть, за тяжкие...

И слезы у Килины из глаз -- горохом.

И Лыска мычит, словно выговаривает:

-- Прощай, телушка моя черная с пробелом. (Она в Юрьев день как раз телку рябенькую привела.)

И слезы у Лыски из глаз -- фасолью.

Летят Килина с Лыской куда-то в неизвестность и горько плачут...

Вдруг Лыска как замычит яростно, как заревет... Глядит Килина, а что-то как ухватит Лыску за рога, как дернет -- так и сорвало у нее рога. Сорвало, плюнуло на них и Килине на лоб приставило... Они так ко лбу и прилипли. А потом как ухватит Лыску за хвост и как потянет. Глядит Килина, а у коровы только кончик болтается. Крутит она так кончиком, как малярной кисточкой. Подлетает тогда что-то к Килине, разматывает каемку, стягивает юбку и хвост ей лепит. Прилепило хвост и как ухватит за чепец, сорвало чепец -- и к Лыске. Натянуло на нее чепец и юбку и как загогочет, аж внутри у Килины похолодело. Хочет бедная женщина что-то крикнуть, а изо рта вместо слов вылетает:

-- Мму-м-у!

А Лыска, слышит, по-человечески богу молится.

-- Да воскреснет, -- говорит, -- бог и расточатся врази его.

Превратилась Килина в корову, а корова -- в Килину.

Загоготало, завеяло еще сильнее и потянуло во двор... Килину в хлев заперло, а Лыска пошла в хату...

Стоит Килина в хлеву... Лечь бы -- так навозу, навозу, навозу... Помету, помету, помету. Пройтись бы -- тесно, и ноги вязнут. В яслях сечка и объедки из лебеды...

"Холера бы взяла, -- думает она, -- такую хозяйку, что вот так за коровой следит. Сама, должно быть, там на подушках разлеглась, а тут по колено в навозе топчешься. Не коров вам держать, хозяева неряшливые... Козу, а не коров, да и козы не стоите. Хозяйками называются. С чего я тут молока им дам..."

Только она так подумала, как вдруг двери скрип -- и Лыска входит с подойником.

-- Подвинься, чертовка. Ребра выставила.

И подойником по коленям.

А затем:

-- Мыня-мыня-мыня.

"Господи, -- думает Килина, -- и когда уж она додумается без теленка меня доить? Ведь теленок только молоко портит"

Глядит Килина на Лыску, головой качает.

А та:

-- Чего окрысилась?

И носком в подбородок.

Ишь какая!

"За что же, -- думает, -- бьешь? Что я тебе такого сделала?"

И даже заплакала.

Садится Лыска доить Килину... Сосков не помыла, не смазала.

Они грязные, потресканные, болят... Танцует Килина как на горячих угольях...

А Лыска ей кулаком под потроха:

-- Стой! Глаза чтоб у тебя играли, а зубы танцевали! Стой!

Стоит Килина и плачет:

-- Что, если бы я была хозяйкой? Никогда бы так с коровой не обращалась.

Вдруг как зашумит, как засверкает, как заревет, как крикнет:

-- Ага?! Ага?!

И к Килине... Сорвало с нее рога, оторвало хвост. Не успела она и опомниться, как уже сидит под Лыской к доит ее, а Лыска по колено в помете... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот что было...

-- Ну и что же?

Да ничего. Продала Килина Лыску, купила Рябую. Рябую теперь бьет...

-- Не научило, значит?

-- Не научило.

1924