Просто сказка... (СИ)

Так же, как невозможно из былины создать себе представление о внешнем облике Соловья, так невозможно создать себе представление о его жилище. Оно именуется различно. Реже других встречается обозначение его гнездом или гнездышком. Чаще встречаются обозначения: дом, двор, широкий двор, дворище; высок терем, палаты; подворье, поселье, посельице, мыза, и, наконец, застава, иногда - воровская. У Соловья очень большая семья: жена, девять дочерей и девять сыновей или зятьев. Состав семьи, по вариантам, подвержен большим колебаниям, но обычно она весьма многочисленна. Жена и дети смотрят из окошка и уже издали видят приближающегося Илью. Они всегда принимают победителя Илью за своего отца, а влекомого Ильей Соловья за добычу их отца. Семья Соловья состоит из людей, а не из таких чудовищ, как он сам. Тем не менее она напоминает звериный выводок, гнездо...

...архаические черты, как и весь облик Соловья, указывают на глубокую древность этого сюжета. Генетически Соловей связан с той эпохой, когда человек еще верил в наличие двух миров на земле и снабжал эти миры границей и сторожем, имеющим чудовищный облик: или облик летающего зверя, или облик птицы. Однако предположение о генезисе не объясняет нам ни смысла песни, ни причину ее сохранности. В эпосе никакого "иного" или "тридесятого" царства уже нет. Есть только рудименты, остатки его, и одним из таких рудиментов является Соловей-разбойник, сидящий на своей "заставе". Что эта застава мыслится как граница, видно по некоторым деталям. Соловей часто обитает у реки. Он свистит тогда, когда Илья скачет через реку Смородину. Он никого "мимо не пропускает". Соловей сидит у моста через реку Смородину . Его дочь держит перевоз на Дунае. Илья ее убивает и мостит через Дунай мост. Уничтожая Соловья-разбойника, герой некогда уничтожал веру в какой бы то ни было иной мир. Но этот смысл былины уже давно забыт в Киевской Руси. Заслуга Ильи состоит в том, что он прокладывает пути на Киев. Этой заслугой он прежде всего дорожит сам, и ею дорожат певцы и народ...

Соловей представляет собой заставу, разъединяющую Русь, отделяющую ее от Киева. Образ Соловья - художественное изображение сил, разъединявших Русь, дробивших ее на части, стремившихся к замкнутости, к изоляции Киева как столицы от остальной Руси.

...Чем уж угодили наши путешественники Соловью, про то нам неведомо, а только расстались они чуть не лучшими друзьями.

- А вот клубочек у меня есть, волшебный. Куда он покатится, туда и езжайте. Коли другой Соловей вам на дороге встретится, он по нему враз определит, что к чему. Но для верности - не нарушайте. Тише едешь, знамо дело, дальше будешь, - пожелал он им напоследок.

Клубочек оказался размером с пушечное ядро.

- Только вы уж не обессудьте. Как доберетесь до Кощея, недалеконько вам тут осталось, вы его ко мне обратно пустите. Свитер у меня моль съела... Так я к зиме бабам отдам, новый связать. Зимы пошли уж больно лютые...

И долго махал им вслед своей дубиной, пока не скрылись с глаз, смахнул слезу непрошенную, мужскую, скупую, и, присев на пенек, принялся деловито подсчитывать полученные от Емели в счет уплаты штрафа монеты.

Как и следовало ожидать, Емеля, которому покоя не давал оставленный без присмотру у Берендея товар, не прислушался к словам Соловья и гнал печку что есть мочи, подхватив с дороги клубок шерсти, едва убедился, что строгий досмотрщик за порядком их не видит. Счастливо миновав встречи с несколькими камнями-указателями, и едва-едва не вписавшись в галдящую толпу, сгрудившуюся вокруг чего-то за одним из перелесков, буркнув: "Ну, дальше сами, тут недалече!", сгрузил своих спутников и умчался в обратный путь, даже не сказав, куда идти, а так, небрежным взмахом руки обозначив направление.

Впрочем, это его указание и не понадобилось, во-первых потому, что прямо перед ними волновалась толпа самого разношерстного народу и было у кого спросить, а во-вторых, немного в стороне и чуть поодаль торчал из земли столб, на котором было прибито два указателя. Один из них, стрелкой направо, гласил: "К Кощею", второй - стрелкой налево: "Туда". Так что заблудиться было попросту невозможно.

Тем более, что первое оказалось не так-то легко осуществимо, поскольку, занятый обсуждением чего-то важного, люд вопил на все лады, и любая попытка обратить на себя внимание путем аккуратного подергивания за локоть, терпела неудачу. Дернутый или отмахивался, или же, ни на мгновение не прекращая ора, оборачивался, бросал короткий очумелый взгляд и возвращался к прерванному занятию.

Решив уже было понадеяться на судьбу, положившись на указатель, наши путешественники осторожно принялись обходить толпу, как вдруг посреди нее возвысился, взобравшись на какое-то невидимое возвышение, дюжий детина с рупором, - свернутым соответствующим образом куском бересты - и гаркнул повелительно во всю мочь своих легких (не прибегнув почему-то к помощи рупора:

- Ти-и-ха!

Гомон мгновенно стих.

- Не та-а-алпись!..

Толпа несколько рассредоточилась, так что стало видно глашатая, взгромоздившегося на солидный пень. Рядом с ним примостился маленький тщедушный мужичонка, державший в руках кипу бересты.

- Все тут к Кощею на битву, али как?..Ежели кто не все, па-а-апрашу па-а-акинуть!..

- Все, все... - нестройно загудели собравшиеся.

- Тогда слушайте указ княжеский... - Он развернул рупор, повертел его в руках, примериваясь то так, то эдак, но поскольку очевидно грамоте был не обучен, принялся излагать наизусть. - Поскольку Кощей, как явствует из его прозвания, суть бессмертный, и, следовательно, одолен в честной битве быть не может, турнир сей отменить следует, а направлять соискателей удачи по адресу хранения смерти Кощеевой, а именно... - Тут оратор запустил лапищу в бороду и речь его полностью утратила былую ясность. - На Инди... на Инде... на Индейском окияне, на острове Зан... Зар... Зарзибане...

Вперед протиснулся какой-то мужичонка, с куском бересты и стилом в руках.

- Не мог... мог... могли бы вы... говорить потише, - произнес он заплетающимся языком, - я запи... записываю...

- Это кто? - с недоумением наклонился детина к своему сопровождающему.

- Кто ж его знает, - пожал плечами тот. - Должно быть, летописец. Али соглядатай... может, от князя блюсти послан...

- А... ну, тады пусть его, - промычал детина и обратился к толпе: - На чем бишь я остановился?

- На мори-окияне, на острове Буяне... - нестройно загудели соискатели.

- Ага, вспомнил. - И детина продолжил в том же духе, нещадно путаясь и запинаясь. Из его слов следовало: чтобы отыскать смерть Кощееву, нужно обладать умом острым как игла, быть зорким как орел, плавать как рыба, обладать сметкой зайца, и что-то там еще. И все это нужно для того, чтобы достичь дубовой рощи посреди острова, где, собственно, и получить дальнейшие указания.

- Вишь ты, - шептались рядом с нашими путешественниками, - иглу надо найти, а она в орле сокрыта...

- Как так в орле? Да неужто можно в живой птице иглу скрыть?

- А чего ж нельзя? В яйце она, а яйцо в орле...

- Разве ж в орле может быть яйцо? В утке оно, в утке...

И так далее, в том же духе, пока не сложилась у народа та присказка, которая всемнам извсетна с детства: "смерть Кощея на конце иглы, игла яйце, яйцо в утке..."

Наконец детина расстался с последним словом и отер лоб.

- А чтоб не заблудиться, вот тут карты есть, с указанием подробным, как добраться. По десять кун штука... Кому надо - тот становись в очередь.

Владимир тоже хотел было приобрести себе карту, но кто-то из волков потянул его в сторону.

- Пойдемте, - застенчиво произнес он. - Дорога нам ведома, мы вас короткой тропкой проведем.

- Чего там дорога ведома? - Иван указал рукой вдаль. - Да вон же он, дворец Кощеев-то.

- Он да не он, - как-то загадочно отозвался Аристарх, - пойдемте, сами все увидите.