Жонглер с тиграми

— Господи, что с вами! — воскликнул мой партнёр, осторожно пожимая мою руку. Похоже, он испугался, что принял на работу потенциального покойника.

— Возможно, некоторым образом сказалось двухсуточное бодрствование и острое удушье, — предположил я, заходясь в кашле.

— Вы что, так и не смогли поспать сегодня днем?

— Увы. Только начну засыпать — просыпаюсь от кашля.

— Да, к Индии надо привыкнуть. Но ничего, вы скоро приспособитесь, — утешил он.

Мы запивали итальянскую пищу калифорнийским вином, по-английски обсуждая проблемы его агентства. Похоже было, что в делах его царит такая же путаница, как и в нашем меню. Управляющий, например (его я во время своего короткого визита в офис не застал) грозился покинуть фирму уже навсегда. Творческий директор — которого я и сменил на его посту — продолжал являться в офис, уже по окончании рабочего дня, и нервировал моих сотрудников, а то и крал у них идеи и разработки. Настроения царили самые упадочнические. Те немногие клиенты, какие у фирмы ещё оставались, понемногу теряли терпение, и потери фирмы росли.

— Так что если в наших делах будут какие-то изменения, они могут быть только к лучшему, — сообщил мой партнёр, застенчиво улыбаясь. Впрочем, это оптимистическое утверждение прозвучало не слишком-то уверенно.

Подобная ситуация не была, увы, для меня новой. В 1985 году я нанялся в гонконгское агентство, чьи дела обстояли примерно так же. Тамошний управляющий уволился и увел с собой почти всех сотрудников, а заодно почти все заказы. В агентстве остались помощник бухгалтера, китайская машинистка и девушка, которая готовила чай для сотрудников. Три оставшихся у агентства клиента на первый взгляд выглядели достойно: была заказана реклама для мыла, банка и сигарет. Увы, в обратном переводе с кантонского диалекта привлекательность их названия несколько поблекла: оказалось, что мыло как-то превратилось в «Чистое дерьмо», банк — в «Банк вурдалаков», а сигареты — в «Смерть» [16].

Вместо десерта мой партнёр принялся разрисовывать салфетки «схемами реорганизации», которые изображали, как должно работать и сотрудничать с другими пятью агентствами наше «обновленное» агентство. Когда он закончил, рисунок более всего напоминал мочалку из проволоки, какой чистят сковородки.

— Выглядит довольно сложно, — заметил я.

Он посмотрел на свое художество, повертел его и посмотрел сбоку.

— Конечно, это все можно немного доработать, — согласился он, — но идея ясна.

Этой ночью я никак не мог уснуть — пружина моих внутренних часов была закручена до упора, — и читал «Таймс оф Индия». Одна из заметок рассказывала про то, как где-то в Бихаре пьяный слон разбушевался и убил нескольких крестьян. Ворочаясь в кровати, я все пытался понять, каким это образом слон мог напиться допьяна?.. [17]

Взрывоопасный швед, с которым я летел в Индию, сообщил мне, что в Индии есть три способа делать бизнес: правильный, неправильный и индийский. На следующее же после прибытия утро я обнаружил, что на самом деле есть ещё и четвертый: тот, который применяло мое агентство.

— С добрым утром, мистер Килли! — приветствовал меня наш коммерческий директор, который сидел за моим столом и что-то торопливо строчил в блокноте.

— Келли. Меня зовут Келли, — поправил я.

— Келли Килли?

— Просто Келли. Нил Келли. Можете звать меня просто Нил, — предложил я.

Вообще-то коммерческий директор должен разбираться со счетами клиентов. Но меня накануне предупредили, что наш вряд ли способен разобраться даже в кранах собственной ванной.

— Ах, ну конечно, Ниил, — ласково улыбнулся коммерческий директор, растягивая мое имя до неузнаваемости. — Не хотите провести встречу?

— Что, прямо вот сейчас?

— Сейчас — нет. — Он нервно хихикнул. — Немного позже. С нашим клиентом.

— Клиентом?..

— Он производит аудиокассеты. А сейчас хочет продавать телевизоры, — коммерческий директор замялся. — Но говоря честно, я должен признаться, что в последнее время он — моя головная боль.

— А в чем дело?

— Он не оплатил ни один из наших счетов. Уже год как не платит, — объяснил коммерческий директор. — И хуже того: сейчас он угрожает, что уйдет от нас.

— Почему?

— Он говорит, что у нас слишком высокие расценки.

Я озадачился.

— Так он же вообще не платит!

— Ну да, он потому нам и не платит — потому что считает, что мы берем слишком дорого.

Позже я определил подобного рода «объяснения» как «индийский трюк с веревкой [18]». Такой фокус закручивает разговор в узлы и петли и в конце концов по крайней мере одному из собеседников начинает казаться, будто он повис в воздухе.

Мы погрузились в Уммов «Амбассадор» цвета куриного бульона и направились в северную часть города. Наш клиент находился где-то в Старом Дели, но ни Умм, ни главный бухгалтер, похоже, не знали, где именно. Дело в том, что Новый Дели спланирован геометрически, но Старый Дели — это просто клубок спагетти, острое и пряное блюдо из хитроумно закрученных узеньких улочек, многие из которых едва-едва шире автомобиля, а многие — уже. Это блюдо приправлено огромным количеством велорикш [19], авторикш, мотороллеров, такси, повозок, коров, коз и немыслимыми спешащими толпами. Вскоре мы совсем заблудились и то и дело останавливались, пытаясь выяснить у кого-нибудь дорогу. Наконец, я не выдержал и расхохотался.

— Что тут смешного, Ниил? — нервно спросил коммерческий директор.

— Да вот, я понимал, конечно, что найти новых клиентов может быть непросто; но кто мог подумать, что поиск старых клиентов окажется такой проблемой!

Коммерческий директор хмыкнул. А Умм расхохотался во всю глотку; он что, всё-таки хорошо понимает английский? Может, он маскируется?..

— На который час назначена встреча? — спросил я, справившись с легкомысленным смехом.

— На одиннадцать.

— Мы чудовищно опоздали, — расстроился я. На часах было почти двенадцать.

— В Индии все опаздывают, — успокоил он. — Это нормально.

Таким образом я познакомился с ещё одним обычаем субконтинента.

В Индии частенько кажется, будто время наглоталось транквилизаторов. Оно, как и Анади — сотворение мира у индусов [20] — не имеет ни начала, ни конца. Безразличие к ходу времени прекрасно отражает язык — в хинди нет слов для обозначения таких понятий, как «рано» или «поздно», а «завтра» и «вчера» обозначаются одним и тем же словом [21]. Индия — точно гигантские песочные часы, где вместо песчинок — люди; люди, которых не особенно волнуют такие пустяки, как минуты и секунды. Несмотря на свои размеры — Индия вдоль параллели протянулась более чем на две тысячи миль — во всей стране единое время, деления на часовые пояса нет, и вдобавок Индия выбивается из общей системы часовых поясов на полчаса: когда в Лондоне полдень, в Индии полшестого вечера, а не пять и не шесть [22].

В конце концов, уже около часа дня, мы добрались до офиса нашего клиента — подозрительно потертого и затиснутого в самый конец узенького, темного переулка. Причем уверения моего спутника, что опоздание не играет никакой роли, оказались заблуждением — те, с кем мы должны были встречаться, ушли обедать, и нам пришлось дожидаться их возвращения в крохотной комнатке без кондиционера, по сравнению с которой средняя сауна показалась бы и просторнее, и прохладнее.

— Могу я воспользоваться вашим туалетом? — не выдержал я наконец.

Посыльный провел меня по тусклому и грязному коридору, вдоль стен которого высились штабеля огромных картонных ящиков.