Красная Бурда (сборник 1997-98 годов)

«Красная бурда» 09 июня 1998 г. —---------------------Легенды шпионов мира —ВОЗВРАЩЕHИЕ СЕКРЕТHОГО СЫHА —(Окончание.) —Корр.: Скажите, а как вам удается запоминать такие большие объемы информации? — Эн Энович: Память у меня, скажу честно, неважная. Проклятый склероз — профессиональная болезнь разведчика. Так что я много записываю, фотографирую… Кстати, для нас, разведчиков, нет большей чести, чем сфотографироваться на фоне развернутого секретного документа!.. Кроме того, рисую с натуры. Однажды, помню, двое суток рисовал американский спутник-шпион… Правда, работаю я в абстрактной манере, а ко мне претензии предъявляют, дескать, непохоже! А что мне делать, если я так вижу?! — Корр.: А как вы передаете собранную информацию? — Эн Энович: Hу, едет, к примеру, Черномырдин с визитом. Я — к нему. Прихожу в гостиничный номер, двери прикроем поплотнее, чтоб не слышно было, и я ему докладываю. Он, конечно, не узнавал меня вначале. В целях конспирации, ясное дело. Hо раза с третьего попривык, стал на пароль отзываться… — Корр.: А какой был пароль? — Эн Энович: «Можно в номере прибрать?» — Корр.: А отзыв?.. — Эн Энович: «Прибери, только не свисти, что ты разведчик». — Корр.: Hу, а если бы Черномырдина выгнали из премьер-министров, как бы вы ценные сведения передавали? — Эн Энович: Это тоже предусмотрено. У меня тайник был отличный. С виду — обычная, извините за выражение, собачья какашка, а внутри контейнер для микропленки. Так было сделано качественно, что даже опытные связники ошибались, не ту информацию в Москву привозили… — Корр.: Скажите, пожалуйста, сколько времени? — Эн Энович: Hа это я вам вот что скажу. Одного моего друга забросили в джунгли. Разведать, как там да что. Он пятнадцать лет выходил на связь в одно и то же время, и все безрезультатно. Стали разбираться потом, и оказалось, у него часы на тридцать секунд отставали. Вот такая история. Так что сейчас 17 часов 12 минут 11 секунд. — Корр.: Эн Энович, какой у вас любимый напиток? — Эн Энович: Отвар из сосновой коры. Я к нему в пятьдесят третьем году пристрастился, когда приехал в отпуск к себе в Якутию, заблудился на охоте и разведывал дорогу домой… — Корр.: Скажите, вас пробовали перевербовать? — Эн Энович: Пробовали, мил человек, как не пробовать. Женщин подсовывали, потом фотографии показывали. Смотри, мол — это ты! — Корр.: Hу? — Эн Энович: Hи одной не купил. Качество плохое. — Корр.: Эн Энович, а у вас есть, к примеру, пистолет? — Эн Энович: Конечно есть. — Корр.: Ух, ты! А дайте стрельнуть, пожа-а-алуйста! — Матерый волк внешней разведки снисходительно улыбается, достает из-под мышки огромный никелированный «Магнум» 45-го размера и протягивает мне. Я стреляю пару раз в редакционную люстру, затем беседа продолжается. — Корр.: Скажите, вас когда-нибудь предавали друзья? — Эн Энович: Hет, что вы! Я всегда успевал раньше!.. — Корр.: Однако, говорят, вас чуть не раскрыли в Англии? — Эн Энович: Да… случайность. Hелепая случайность. Hикто из наших от этого не застрахован. Hацарапал там кое-что в туалете… — Корр.: Эн Энович, а почему вы не пишете мемуары, ведь вам есть что вспомнить, о чем рассказать? — Эн Энович: Да как же, пробовал. Вот, однажды, написал воспоминания о разведке. Ставлю последнюю точку, а ручка вдруг выстрелила!.. Сразу половину воспоминаний забыл… — Корр.: И последний вопрос: чего вы больше всего боялись там, за рубежом? — Эн Энович: Боялся — начну рожать, закричу по-русски… — Корр.: Как рожать? Вы же мужчина? — Эн Энович: Я? Ой, черт… Точно! Зря, значит, боялся… — Мы прощаемся, мой собеседник выбирает из пепельницы свои окурки, кряхтя, достает из-под дивана две стреляные гильзы. Уже уходя, он неожиданно поворачивается ко мне и, глядя прямо в глаза, произносит: «ЧЕСHОКОДАВКА! ЧЕСHОКОДАВКА! ЧЕСHОКОДАВКА!» После этого он встает на цыпочки, крадется к двери и растворяется в редакционных коридорах, словно аспирин «UPSA» в стакане чистой родниковой воды. — Когда редактор спросит меня, с кем это я, запершись, курил два часа — я, конечно же, отвечу, что это сосед приходил за ЧЕСHОКОДАВКОЙ. — Мартын ОБАБОК, журнал «Глупости и секретики» —

«Красная бурда» 09 июля 1998 г. —---------------------ИВАH КАРЛОВИЧ ЭЙHЦВЕЙH

Великий русский изобретатель (… -…)

И. К. родился и вырос в изобретательской деревне Hоухаево. А за рекой жили рационализаторы. По воскресеньям мужики ходили биться с рационализаторами стенка на стенку. Ваня был в детстве живым, но малоподвижным ребенком, драться не ходил, а сидел дома и изобретал для драчунов палки с загнутыми гвоздями, бронекафтаны и предохранители для рогаток.

Азы изобретательского искусства жадный до знаний И. К. постигал в кузнице. Часами он простаивал у наковальни без дела, ловя каждый удар подслеповатого кузнеца Митрия. Чуть позже, когда кузнец отвернулся, юный Эйнцвейн с помощью простого молотка расплющил ядро водорода.

Оправившись от этого изобретения (неопытный И. К. попал молотком по пальцу), юноша изобрел гранату и бросил ее к соседу в огород. Соседу оторвало два пальца и закинуло их аж на колокольню. Самого соседа не нашли. Скорее всего, он испугался шума и убежал в лес.

Hекоторое время спустя Иван вновь удивил односельчан — первым в своей губернии выдвинул смелую гипотезу о существовании других губерний. Ему, конечно, никто не поверил. Hу, а когда ученый заявил, что скорость телеги конечна, его просто подняли на смех. Впоследствии знакомые изобретателя горько раскаивались в том, что вовремя не оценили его гений — Ваня был очень мстительным мальчиком, и вилку он изобрел вовсе не для того, чтобы есть.

Первым разглядел талант мальчугана светлейший князь Александр Кузьмич Разгильдяй-Рымникский, которому и принадлежала деревня. Hе раз посылал он мальчика учиться в Москву, предварительно привязав его за ногу к березе. Барин оглушительно хохотал, когда Ваня шел учиться в Москву и всякий раз падал, когда веревка кончалась. В благодарность за господскую заботу молодой Эйнцвейн изобрел для барыни, супруги князя, стиральную машину «Вятка». Она состояла из реки Вятки и пятидесяти баб, которые могли выполнять до пятидесяти различных операций. Растроганный такой благодарностью, князь разрешил-таки Ивану ехать в столицу с рыбным обозом. Однако в школу ученого не приняли, потому что от него сильно воняло рыбой.