Моя сто девяностая школа (рассказы)

- А я... - сказал Попов.

Но в этот момент мы поравнялись с трибунами и увидели стоящих на них людей. Они махали нам фуражками и очень хорошо улыбались.

Мы остановились, расстроили все ряды, задержали задние колонны и замахали им флажками.

- Да здравствуют юные советские школьники! - крикнул один из них, и мы все что есть мочи закричали "ура!".

Но тут к нам подскочил Александр Августович и закричал - не останавливаться! Не останавливаться!

Вперед!

И нам пришлось пойти.

Мы шли довольные и радостные. Еще бы! Нам, лично нам сказали, что мы да здравствуем.

ЯБЕДА ИЛИ НЕТ?

На уроке географии, когда учительница Лопакова вызвала Селиванова и спросила его - что такое параллели и меридианы, Герман Штейдинг бросил в Селиванова свернутую бумажку, а она попала в лоб Лопаковой.

- Кто бросил? - спросила Лопакова Весь класс молчал.

- Кто бросил? Или вы скажете кто, или я уйду из класса.

Я встал и сказал - бросил Штейдинг.

- Штейдинг, выйди из класса, - потребовала Лопакова, и Штейдинг вышел за дверь.

На перемене ко мне подошли Попов и Чиркин.

- Ты фискал и ябеда, - сказал Чиркин.

- Тебе нельзя доверять, ты предатель, и тебя нужно бить, - сказал Попов. - Готовься.

Попов был сильный парень. Он даже занимался боксом, и ничего хорошего от встречи с ним я ждать не мог. Я не обладал никакой силой, не умел и боялся драться и вообще был, как говорил Старицкий, "маменькиным сынком". Но кругом стояли мои одноклассники, и в том числе девочки. Не мог же я им показать, что я трус.

И я сказал - вот только попробуй, сунься.

И Попов попробовал. Он надвинулся на меня и ударил меня кулаком в грудь. Удар был резкий и сильный. Я почувствовал боль в груди и, главное, обиду, что меня бьют. Я размахнулся и ударил Вадьку по руке. Он засмеялся и, размахнувшись, дал мне пощечину.

Мне хотелось заплакать, обида подступила к горлу, сжала его, я подпрыгнул и ударил Вадьку по носу.

- Ах, ты еще сопротивляешься?! - вскрикнул он, подставив мне ножку, и я упал.

Тогда он навалился на меня и стал делать "макароны" - бить меня ребром руки по шее. Это было мучительно больно. Все же мне удалось вскочить, и я ударил его ногой в живот. Попов рассвирепел, схватил меня за руки и завернул их мне за спину. Казалось, что он ломает мне руки, и мне захотелось закричать "мама!", но кругом стояли девочки, и я закусил губу и сдержал крик.

В этот момент в класс вошла Любовь Аркадьевна, и Попов отскочил в сторону, как будто ничего не было.

Но Любовь Аркадьевна видела все, что было.

- За что ты его бил? - спросила она.

- За ябедничество. - И Попов рассказал обо всем, что произошло.

- Это не ябедничество, а честность, - сказала Любовь Аркадьевна. Штейдинг кинул бумажку. Он должен был сам признаться. За хулиганский поступок одного ученика не должен отвечать весь класс. За благородный поступок могут отвечать все, а за гадкий - это бессмысленно и нечестно. Поляков сделал правильно.

И еще вместо того, чтобы убежать и пожаловаться мне на драчуна Попова, он принял неравный бой с ним.

Это благородно. Вы поняли?

- Поняли, - сказал Попов и подал мне руку.

У меня все болело, но я пожал его руку, и мы помирились.

- А все-таки ты ябеда! - сказал мне Попов.

Прошло с этого дня больше пятидесяти лет, и я все еще не могу решить, хорошо ли я сделал и не был ли я тогда ябедой.

Нет, наверно, все-таки надо было мне сказать, что бумажку бросил я, а потом класс пристыдил бы Штейдинга. Так было бы красивее.

Но этот случай помог мне преодолеть свою трусость и научил меня пусть не очень шикарно, но все-таки драться. И я благодарен за это Вадьке Попову.

ВИР ХАБЕН ФЕРШТАНДЕН

- Раскройте Глезера и Петцольда на сорок восьмой странице. Ди ахт унд фиртцихе зайтэ. Альзо. Молочная! Биттэ лезен зи дизэ кляйне эрцеллюнг [Сорок восьмая страница. Пожалуйства, читайте этот мамаленький рассказ(нем.)], - сказала Екатерина Петровна.

Молочная встала, открыла учебник и начала:

"Штэрлейн, штэрлейн! Во бист ду?" - риф дерман. Унд дэр штар аус дэм таше дэс дибес антвортэтэ..." ["Cкворушка, скворушка! Где ты?"- кричал мужчина.

И скворец из кармана вора отвечал..." (нем.)] И в этот момент из четвертой парты вылетел самый настоящий скворец и зачирикал.

- Хир бин их! - Я здесь, - перевел Юган.

В классе поднялся смех. Громче всех смеялась Фаня Молочная. Но смеялись абсолютно все. Засмеялась даже совсем не смешливая Екатерина Петровна Казанская. (Та самая, о которой Старицкий сочинил частушку: "В нашем классе Дальтон-план - система мериканская. А командует-то ей сирота Казанская".)

Скворец порхал по классу, смешно взмахивал крылышками, и они хлопали, как флаги на ветру Он очень испугался шума и ударялся в оконные стекла, в стенки и носился как угорелый.

А Лева Юган, наш знаменитый натуралист-естествоиспытатель, любитель насекомых, растений и птиц был в полном восторге от своей выдумки.

- Кто это сделал? - спросила Казанская.

- Это я, - честно сказал Юган. - Я поймал этого скворца у нас в палисаднике и принес его в класс. Я решил пустить его как раз на словах "Я здесь". И вот он тут.

- Вы сорвали урок, и вам придется покинуть класс совместно с вашим скворцом. Вы нам оба мешаете. Хабен зи ферштанден? (Вы поняли?)

- Яволь, - сказал Юган и вышел из класса. За ним в открытую дверь вылетел скворец.

Тут прозвонил звонок, и мы все выбежали в коридор ловить скворца. Он носился по казавшемуся нам тогда гигантским коридору, и все за ним гонялись с криками и свистом.

- Что здесь происходит? - спросил дежурный преподаватель Якубовский.

- Мы ловим скворца, чтобы выпустить его на волю, - сказал Толя Цыкин.

- Это хорошее дело, - приветствовал Александр Юрьевич. - А как он сюда попал?

Яковлев рассказал всю историю.

- Понимаю вашу любовь к птицам, но не понимаю идеи приноса скворца в класс. Я думаю, что это не любовь к зоологии, а желание сорвать урок. И в этом не вижу ничего похвального. А скворец мучается. Видите, как он колотится о стены? Напугался, наверно, бедняжка, насмерть. Как его теперь ловить? Как выпустить на улицу?

- Я пойду достану ему крошек, - сказала Леля Ершова.