Тайна происхождения. Трилогия

– Это Мартин. Пошлите команду – захватить этот пульт управления. Помещение никому не покидать. – И тут у него в голове пронеслась мысль: корзину спускают. Кто там? Кейт? – Сколько осталось времени?

– До чего?

– До срабатывания бомб у детей.

Взяв планшет, сотрудник службы безопасности принялся выстукивать на нем команды.

– Менее пятнадцати минут.

Она еще может успеть до них добраться.

– Перерезать трос корзины, – приказал Слоун. Вполне подходящий конец. Кейт Уорнер – дочь Патрика Пирса – погибнет в холодном темном тоннеле, точь-в-точь, как брат Дориана Рутгер.

Глава 116

Услышав, как пули зарикошетили от закрывающейся позади него двери, Дэвид бросился на пол. Перекатился, поднялся на корточки и занес копье над плечом, будто какой-нибудь доисторический охотник, готовый пронзить свою жертву, когда та покажется из-за отъехавшей двери.

Но дверь не открылась, и Дэвид со вздохом облегчения снова уселся на пол, давая отдых раненой ноге. Непонятно, и как это Патрик Пирс умудрялся столько здесь расхаживать.

Как только боль утихла, Вэйл поднялся на ноги и огляделся. Помещение оказалось похожим на только что покинутое – металлические серые стены точно такие же, как и освещение, идущее по их верху и низу. Но в целом помещение производит впечатление какого-то вестибюля: в него выходит в общей сложности семь дверей, развернувшихся полукругом, почти как ряд дверей лифтов.

Кроме семи овальных отодвигающихся дверей, в помещении совершенно ничего, не считая столика высотой по грудь напротив ряда дверей. Пульт управления? Поверхность покрыта темным пластиком или стеклом – таким же, как пульты управления в предыдущей комнате.

Подойдя к столику, Дэвид прислонил копье к нему сбоку, чтобы пользоваться здоровой рукой. Поднес ее к поверхности, как делал этот атлант в голограмме. Вокруг его ладони заклубились язычки белого и голубого тумана и света, вызывая легкое электрическое покалывание и пощипывание. Вэйл пошевелил пальцами, и свет и туман радикально переменились: покалывание и чуть уловимые электрические импульсы побежали по пальцам.

Дэвид отдернул руку. Вот и говори, что ты не в своей стихии. Он отчасти ожидал – а скорее надеялся, – что выскочит какое-нибудь меню помощи.

Снова взял копье.

Придерживайся того, что знаешь, – своего образа действий охотника и собирателя

, сказал он себе. Обратил внимание на еще одну дверь, находящуюся осторонь, ближе к пульту управления. Выход? Дэвид подошел к ней, и она скользнула в сторону, явив взору новые коридоры а-ля «Звездный путь», ведущие в секретную кунсткамеру проходчика тоннелей. Теперь глаза Дэвида окончательно приспособились к тусклому светодиодному освещению вдоль пола и потолка.

Если атланты побежали в это помещение, когда корабль взорвался от двенадцати до пятнадцати тысяч лет назад, вполне логично предположить, что это какая-то спасательная капсула, а может, укрепленная секция в середине корабля. Тут в голову Дэвида пришла другая мысль: если они направились сюда – значит, некоторые из них могут до сих пор находиться здесь. Может, они пребывают здесь в анабиозе в других трубах.

Дэвид огляделся по сторонам. Явно ни малейших признаков жизни.

Дверь лифтового холла открылась в Т-образный коридор, оба конца которого оканчивались очередными овальными дверьми. Выбрав кратчайший путь, Дэвид заковылял вперед, используя копье вместо посоха. Это чрезвычайно помогало.

Дверь в конце коридора открылась автоматически, и Вэйл переступил порог.

– Стоять, не двигаться! – вдруг раздался мужской голос – хриплый, словно им давненько не пользовались.

Дэвид услышал шаги у себя за спиной. Судя по звуку эха, человек (или атлант) примерно его роста. Дэвид поднял руки, не выпуская, однако, копья.

– Я здесь не затем, чтобы причинить вам вред.

– Я сказал, не двигаться! – Голос прозвучал уже почти рядом.

Дэвид стремительно обернулся, мельком уловив силуэт, образ человека – или кто он там – и тут же в него ткнулся электрошокер, заставивший его в беспамятстве рухнуть на землю.

Глава 117

В двух милях под базой «Призма»

«Иммари Рисеч»

Восточная Антарктика

Стальная корзина затряслась, мечась по ледяному стволу туда-сюда. Отлетела в сторону, врезавшись в гладкую ледяную стену и осыпав скафандр и забрало шлема Кейт градом ледяных осколков. Она вскинула руки к шлему, и как раз в эту секунду корзину дернуло назад, едва не вышвырнув ее прочь. Тяжелый трос, наваливающийся на корзину сверху, перевесил и полетел вниз. Корзина на секунду выровнялась, а затем быстрым движением опрокинулась, врезавшись дном в одну стену ствола шахты, а верхушкой – в противоположную. Ухватившись за перекладину над корзиной, Кейт уперла широко расставленные ноги в сетчатый пол, расклинившись в корзине, как астронавт в тренажере, вертящемся во всех плоскостях, – на случай, если вдруг корзина начнет кувыркаться или раскачиваться. Закрыв глаза и упираясь из последних сил, Кейт ждала. Ее снова и снова осыпало осколками льда, высекаемого корзиной, бьющейся о стенки тоннеля. Зато удары замедляли падение. А затем стены вдруг исчезли, потянулись две долгих секунды и… хруст. Корзина врезалась в рыхлую груду льда, метнув Кейт оземь с такой силой, что отшибло дух.

Кейт мучительно цедила воздух из скафандра в опустевшие легкие – задача ничуть не более простая, чем дышать через соломинку для коктейля. Наконец отдышавшись, она перекатилась на живот и попыталась оценить ситуацию.

Корзина врезалась на несколько футов в груду льда, осыпавшегося, когда бур пробил потолок пещеры. Должно быть, ее дополнили и осколки, осыпавшиеся при подъеме бура на поверхность и высеченные корзиной при падении. Этот ледяной сугроб спас ей жизнь.

Сейчас груда напоминала сувенирный снежный шар, сияя яркими огнями, погребенными где-то в ее недрах. Несколько долгих секунд Кейт смотрела на них. С виду огни почти как стайка светлячков, но несомненно, это светодиодные светильники, сброшенные для освещения огромной каверны внизу. Их зас

ы

пало осколками льда, но они продолжали озарять часть огромного пространства. А заодно пролили свет на положение Кейт.

Корзину наполовину погребло среди рыхлых ледяных осколков, и сверху оказалась как раз сетчатая часть. В ней Кейт как в клетке, но небольшое отверстие есть – не настолько крупное, чтобы проползти… но… его можно увеличить, если хорошенько подрыться.

Кейт принялась копать руками, будто пес, пытающийся пролезть под оградой из рабицы. Корзина несколько взрыхлила слежавшееся мелкое крошево, но все же дело шло туго. Наконец, сочтя, что отверстие уже достаточно велико, Кейт сунула туда голову. Голова и руки прошли, но объемистый скафандр застрял, зацепившись об острый проволочный обломок сетки. Кейт попыталась его сдернуть, и острый металл вспорол скафандр, но так и не отпустил. В прореху хлынул ледяной воздух, обжигая спину, пока Кейт извиваясь, старалась освободиться. Изо всех сил прижавшись животом ко льду, она толкалась обеими руками и наконец протиснулась обратно в клетку.

От холода, забирающегося со спины и оттуда растекающегося во все стороны, все тело начало мало-помалу коченеть. С каждой секундой он захватывал все новые рубежи. Руки Кейт охватила дрожь. Скафандр давал куда больше тепла, чем она подозревала. Тут царит лютый мороз. Если не предпринять что-нибудь в ближайшее время, она тут замерзнет до смерти.

Кейт принялась отгребать лед обеими руками, лихорадочно стараясь увеличить лаз. Почувствовала, что ноги уже немеют, и не без труда удержала равновесие, отбрасывая в корзину очередную горсть ледяной крошки. Лаз почти готов.

Теперь студеный воздух уже обжигал легкие, и дыхание клубилось ледяным туманом перед прозрачным стеклом шлема. Скоро мороз скует ее легкие, и она умрет от удушья, не успев замерзнуть. Стекло шлема совсем заволокло инеем. Кейт протерла его ладонью. Безрезультатно. Как был, так и есть. Протерла снова. Иней остался. Почему он не стирается? Ну конечно – он же внутри шлема. И она это знает. Так зачем же вообще пытаться стереть его снаружи? Что такое с ней происходит? Это холод. Организм прекращает свою жизнедеятельность. Она почти не в состоянии мыслить. Что она делала до тумана? Теперь пелена изморози в шлеме превратилась в сплошную корку льда, совсем перекрыв обзор. Кейт завертелась, пытаясь хоть как-то сориентироваться. На четвереньках, будто собака в клетке, улавливающая направление на звук непроглядной ночью.