Кубанский шлях (СИ)

Наконец, парню удалось догнать девку и накрыть её полой зипуна. Она сразу посерьёзнела, опустила очи к долу. Затем молодые стали рядом и поклонились поясно во все стороны.

- Ты будь, Акулина, мне жана! - гордо провозгласил казачок.

-Ты, Клим Иваныч, будь мне муж! - в ответ произнесла девица, скромно склонив голову.

Степан и Фрол стояли в отдалении, вместе с женщинами, детьми, с удивлением следили за диковинным действом.

- Что это, игрища? - спросил Степан стоявшего рядом парнишку.

- Свадьба! - засмеялся он, - вы, что не видите? Вон уже атаман выходить.

-Любо ль, молодцы-удальцы, благословить новых мужа и жену? - воскликнул атаман и первым закричал:

- Любо!

- Любо! Любо! - подхватили казаки.

Но тут на площадь въехало несколько вооружённых конников. Они подскакивали к мужикам, которых можно было без труда, по одежде, отличить от станичников, заглядывали им в лица. Двоих уже скрутили. Фрол, заметив колыхания в толпе, вырвал взглядом происходящее, дёрнул Степана за рукав:

- Смываемся, кажись, по нашу душу.

Бочком, бочком, укрываясь за спинами зевак, друзья покинули майдан и быстро устремились вон из станицы.

- Что? Что ты увидел? - спросил запыхавшийся Степан, когда они выбежали за околицу и остановились.

- Беглых вылавливают.

- Откуда тебе знать?

- Похоже на то, пошли скорей отсюда.

- Вот тебе и вольный Дон. Видно, никуда нам не скрыться, - разочаровано прошептал Степан, догоняя Фрола.

- Ничего, Стенька, столько уж пройдено.... Придумаем что-нибудь, - обнадёжил друга Фрол.

На третий день они, наконец, вышли к реке и ошеломлённо замерли. Широкий и могучий в приволье степей раскинулся красавец Дон. Зелёные деревья обступили его с обеих сторон изумрудным ожерельем. Они отражались в водной глади, словно любовались собой, и лёгкий ветер играл в их вершинах. Под ясным солнцем, на просторе, медленно плывёт великая река. Не бурлит, не волнуется, будто дремлет на песчаном перекате.

- И в правду, Тихий Дон, - взволнованно прошептал Степан.

Запах реки и трав, парящий орёл в поднебесье, высокая синева - всё трогало души путников. Им верилось и не верилось, что это конец их долгой дороги к Дону.

Стоя на крутом прибрежном утёсе, приумолкли, призадумались друзья.

"Ох, как бы хотелось вот так, всю жизнь, дышать вольной грудью, любоваться плавными водами великой реки, землю пахать, жито сеять на степных просторах, детей растить", - мнил себе Степан.

"Только б здесь не достали царские слуги. Надо в казаки записываться. В войске не найдут. Только как это сделать? Нужны подходы, придётся знакомыми обзавестись, приятелями. Всё выведать, - размышлял Фрол, - только в последней станице, где они со Степаном проходили, иное видится. И тут ищейки не хуже тех десятских, что схватили его тогда, на пасеке". Долго они стояли так-то. Жаркое июльское солнце двигалось к зениту, давали о себе знать голод и жажда. А в низине раскинулся утопающий в зелени городок, который так и манил к себе усталых путников.

- Давай зайдём в трактир, щец похлебаем! - предложил Степан.

Фрол подумал о том, что их могут поймать, но всё же узнать надо - охота на беглых была случайной или везде так, - и он согласился со Степаном.

Городок представлял собою скученное поселение с кривыми улицами, обнесённое двойным плетнём, набитым глиной. На воротах стоял казак, он лениво посмотрел на пеших оборванных путников и пропустил. Товарищи уже не удивлялись странным домам - высоким и низеньким, бедным и богатым, но все они - с длинными узкими окнами, крылечками, ровными стенами, обмазанными глиной или оббитыми узкими дощечками. Насмотрелись на них за долгий путь по землям Войска Донского.

В центре городка перед ними открылась площадь, на которой располагалось несколько крепких двухэтажных домов с парадным крыльцом, деревянным балконом и коваными решётками на окнах.

На закруглённом, построенном из кирпича доме висел резной деревянный крест. Приятели, догадавшись, что это церковь, хоть и без купола и колокольни, перекрестились. На другом здании под камышовой крышей на вывеске был намалёван несколько кривой самовар.

- Вон, гляди, трактир! - первым увидел вывеску Фрол, и приятели направились к большой раскоряченной мазанке. Вошли в просторную закопчённую комнату, с низкими потолками с двумя белёными сволоками . Но и тут жара, да ещё и несметное количество мух.

Фрол заметил, как трактирщик смерил их презрительным взглядом и зло прошипел, вытирая пот на красном рябом лице:

- Кацапы явились....

- Здравствуй, хозяин ласковый, - усмехнулся Фрол, - поесть дашь?

- Деньги-то у вас имеются, гольтепа? Я даром не кормлю.

Фрол утвердительно кивнул головой. Хозяин махнул рукой на дальний угол. Там уже сидел, старый казак в синей выгоревшей рубахе и таких же шароварах. Товарищи подошли к нему и, поздоровавшись, сели напротив. Казак, молча кивнул.

Мальчик принёс тепловатую похлёбку со щавелем и хлеб:

- Хозяин спрашиваеть: вино вам подавать?

Степан отказался и посмотрел на Фрола. Тот тоже отрицательно покачал головой. Хлебнули варево. Бр-р! Кислятина! Но голод не тётка, брюхо набить нужно.

- Винцо бы пригодилось.... Чтоб легче помои эти проскочили, - заметил Фрол.

- Да и вино, наверное, такое же.

Хлопнула входная дверь и на пороге появился "чистый" господин. Только посмотреть! Хозяин изогнулся в поклоне, заюлил, как ужак, сам схватился за поднос. Тьфу! Оказывается, у него есть борщ со свининой, и жаркое из гуся, и рыба, и пирог....

Казак, отпивая мелкими глотками вино, сочувственно посмотрел на приятелей и прошептал:

- Тикать вам надо, ребяты. Одёжа у вас .... Да вдвох ишо.... Беглые, небось?

Фрол ощерился:

- А тебе-то что?

- Ай, ничего. Жалкую, - сочувственно ответил казак.

- Ты себя пожалей, ага, - огрызнулся Фрол.

Степан кинул осуждающий взгляд на Фрола и, миролюбиво посмотрев на казака, задал ему главный вопрос, мучивший его с тех пор, как они ступили на землю Дона:

- Отец, а где ж здесь воля?

- Воля? - отозвался тот, - а нетути её. Как усмирили Емельяново войско, донские богатуны - казачья старшина - предали-то простых казаков. Теперь всех подозрительных бесперечь ловят и выдають царским слугам. Непросто казакам на Дону. Казак - только слава. Как у нас гутарять: "Хоть жизнь собачья, так слава казачья". Идите в Задонье, на Кубань! Там пока ни царей, ни чиновников. Земля непаханая. Рыбы в реках видимо-невидимо, стоймя стоить. Вашего брата много туды подалося. Уж и хутора там есть, и станицы. А отседова уходите. Не ндравится мне энтот господин.

Он глазами показал на человека в серых панталонах и сюртуке. К тому за стол подсел трактирщик, и они любезно беседовали.

- Отец, а как через Дон перебраться-то? Он широкий вон какой! Не переплывёшь, - виновато полюбопытствовал Фрол.

Казак ухмыльнулся, стрельнул глазами по сторонам и зашептал:

- Это так. И хоть величают его Тихим, бушевитый бываеть - страсть. Можно пойтить через станицу Цимлянскую с обозом и сменой казаков на кордоны. Там уже они вдоль всей реки Кубани есть. Суворов Ляксандра Васильич расстарался, редутов понастроил. Но вы, я вижу, на глаза начальникам не хотите попадаться? Тады, если заплатите, помогу вам здеся переправиться. За копейку.... Как? - вопросительно посмотрел.

Приятели, молча, переглянулись.

- Ну, семак..., - снизил он цену и продолжил, - такое дело затеяли, а жалко денежки ..., что ж, хозяин-барин...

Фрол вздохнул:

- Да, что ты дядя, бери...

Отвернулся на миг к стенке, вздыхая, протянул казаку монету.

Тот чуть не поперхнулся глотком вина:

- Да ты... Кругом глаза.... - но, всё же, воровато оглянувшись по сторонам, старик выхватил из рук Фрола семачок:

- Не фальшивый? Ладноть. Пошлю вас к одному человеку, куму моему. Выйдите за вороты и двигайтеся вблизе берега вёрст семь, и обочь будеть хутор вам, Черёмный. Там проживаеть Павел Геврасимович Черёмный. Он и есть мой кум. Скажите, прислал дядька Трофим с делом. На ту сторону, мол, надо. Расплатиться с ним найдётся-то чем?