Футбольный Дозор (СИ)

   * * *

    ...Мы выпьем 100 стаканов,

   Нам будет хорошо.

   Давай, вперед, Тарханов!

   А мы нальем еще.

   Кры-ы-ыль-я!...

   * * *

   И в этот момент гости забивают гол. Антон не видит самого момента, но под разочарованный вздох трибун вскидывает глаза и успевает заметить только, как кожаное ядро торжественно вкатывается в сетку ворот хозяев. На поле и на большей части стадиона немая сцена. Орут и приплясывают только фанаты ЦСКА, а немногочисленные группы местных болельщиков пытаются заглушить их нестройным, но пронзительным свистом.

   - Эх-х... Так я и знал, - машет рукой Одихмантьев. - Давай, Слон... Наливай.

   В мгновение ока на кресле между Одихмантьевым и Симеонычем появляется газетка, на нее выгружаются пара бутылок с прозрачной жидкостью, консервная банка с яркой этикеткой, несколько алых помидорин, булка белого хлеба и палка полукопченой колбасы. В три одноразовых пластмассовых стаканчика наливается по сто миллиграммов драгоценной влаги с запахом этилового спирта.

   - Ну что, по первой? - с воодушевлением произносит Одихмантьев. - Кстати, Антон, держите. Это ваша порция.

   - Да я вроде не пью, - пытается отмазаться Антон.

   - Ага. Знаем-знаем, как "не пьете". В кино все ходим, да и книжки господина Лукьяненко тоже иногда читаем.

   - Да и не хочу, жарко еще, да и как-то настроения нет.

   - А мы первую за вас выпьем. Верно, Слон? Держите, Антон, и не забывайте, что тостуемый пьет до дна.

   Выдыхают воздух. Залпом выпивают. Морщатся. Сипло крякают. Закусывают маленькими крепенькими "дульками".

   - Х-хорошо пошла, - поясняет окружающим Одихмантьев. - А вторая пойдет еще лучше. Между первой и второй, как известно, перерывчик должен быть не слишком продолжительным. Слон! Наливай!

   А матч тем временем продолжается. Теперь гости в красно-синих полосатых футболках подолгу разыгрывают мяч, не слишком активно идут вперед, короче, "сушат игру". Хозяева пытаются наладить хоть какое-то взаимодействие, но у них это плохо получается. Пара-тройка неуверенных ударов издалека проходят сильно выше ворот. Сверху видно, как внизу, на специальной тренерской скамеечке сыто отдувается и ковыряет выпуклым ногтем в желтых зубах толстенький человечек с густыми моржовыми усами. Издалека кажется, что совсем рядом, а на самом деле в полусотне шагов от него в напряженной позе застыл другой - худощавый, седой, в тонких интеллигентских очках.

   Стадион недовольно сопит десятками тысяч носов. Буря эмоций утихает. Густое и вязкое облако тоскливой обреченности обволакивает трибуны - просто раздолье для Темного Иного: сдувай пену, да пей. Не зря, не зря в последние годы Завулон и вся верхушка московского Дневного Дозора вдруг заделались поклонниками столичных "Динамо" и "Торпедо", посещают все их матчи. А уж на сборную-то они испокон веку ходили и будут ходить еще очень-очень долго, может быть, всегда.

   И только Северная трибуна никак не может успокоиться. В гостевом секторе царит веселье, на весь стадион разносятся издалека дружное рявканье полутора сотен глоток - что-то вроде бы стихотворное, но не совсем понятное. Им пытаются отвечать небольшие компактные группки зелено-бело-синих, рассеянные по стадиону, но получается как-то вразнобой и неубедительно.

   А в секторах, оккупированных местной гопотой, все головы повернуты в сторону гостевого сектора. Сотни рук потрясают кулаками и факами, сотни глоток что-то визгливо орут. "Мартышка" стоит на сиденье кресла, размахивает руками, скрежещет немногочисленными зубами и рыдающим голосом невпопад выкрикивает все известные ему обидные ругательства:

   - Вы суки! Лохи позорные! Пидоры гнойные! Хачи вонючие! Убирайтесь в свой поганый израиль! Я убью вас всех и в жопу трахну!

   "Афанасий" одной рукой придерживает "Мартышку" и, нехорошо ухмыляясь, другой рукой нащупывает что-то у себя за пазухой. Мальчик Коля тоже заражен общей истерией и вопит что-то нечленораздельное в сторону вражеского сектора. И только "гиббон-орангутан", которого кличут Толиком, безучастен к происходящему. Склонив голову, он зеленоватой струйкой блюет между коленей.

   * * *

   Перерыв.

   Команды покинули поле. Стадион глухо ворчит. От трибуны к трибуне из динамиков мечется какая-то бодрая музычка. Ручейки болельщиков стекают с трибун и образуют нечто вроде лужицы возле входа в туалеты.

   Одимантьев развалился в кресле, скрестив руки и ноги, у него отличное настроение, несмотря на то, что "Крылья" уступают в счете. Симеоныч прижал к уху сотовый телефон, внимательно слушает комариный писк, раздающийся из трубки, и изредка коротко роняет в ответ:

   - Да, проверьте. Нет, не будем. Угу...

   Он и на футболе работает, общаясь с дежурными Дозора.

   Несмотря на тень, покрывшую трибуну, Антону после выпитой водки жарко. Он размышляет, не снять ли футболку? По крайней мере, противоположная трибуна, которую еще облизывает вечернее солнце, пестрит выпуклыми голыми пузами. Еще во время первого тайма Антон заметил на ней большие разноцветные транспаранты с надписями типа "Крылья forever", "www.KC-CAMAPA.ru" и, совсем непонятно - "Мы нам нужны?".

   Пока длится перерыв, сидящие на трибунах болельщики активно обмениваются мнениями:

   - Не, ну судья - просто пидарюга, весь тайм свистел в одну сторону.

   - И два верных пеналя не дал.

   - Не два, а целых три!

   - И желтую пожалел для ихнего защитника.

   - Фигасе, желтую. Красную надо было. Вот гнидор, а?

   Именно тогда Антон впервые слышит коронную фразу:

   - Да уж. Топит кто-то команду втихаря.

   * * *

   Второй тайм проходит в более равной борьбе. Гости не столько атакуют, сколько мешают хозяевам играть. На поле постоянно происходят микростычки, звучит свисток арбитра, мяч гуляет от штрафной до штрафной. На трибунах царит нервная обстановка. Отдельные группки болельщиков пытаются зажигать, но общая многотысячная масса их не поддерживает - сдержанно бурлит и клокочет сама по себе. На противоположной трибуне кто-то безостановочно дудит, и этот унылый звук стелется над трибунами словно вой собаки Баскервилей над Гримпендской топью.

   На стадион опускается душноватый летний вечер. Матч катится к своему логичному завершению, к поражению хозяев. Очередное столкновение метрах в сорока от ворот гостей. Судья назначает штрафной. Игрок в серой футболке по-комиссарски машет рукой: "вперед, мужики!", коротко разбегается и по высокой траектории "грузит" во вражескую штрафную. Светлое ядрышко мяча опускается в район "пятачка", на него с четырех сторон бросаются форварды "Крыльев", защитники и вратарь "ЦСКА"... столкновение... куча мала... короткий свисток... и общий ликующий вопль тридцати тысяч глоток взрывается над стадионом посильнее ядерного фугаса. Все болельщики вскакивают, подпрыгивают, размахивают руками и орут.

   - Пеналь! Пендель!! Пенальти!!!

   Игроки в полосатых красно-синих футболках недоуменно переглядываются, разводят руками. Их усатый тренер мечется возле своей скамеечки, тычет в небо пальчик и что-то гневно, но неслышно кричит в сторону арбитра. Нападающий хозяев носком бутсы выдалбливает в газоне ямку, устанавливает мяч, не поднимая глаз и, стараясь не глядеть на ворота, трижды плюет на него. Вратарь в это время звонко хлобыщет железными шипами бутс сначала по одной штанге, потом по другой, семенит по ленточке туда и обратно, поднимает глаза к небу и крестится.

   Мяч установлен. Стадион замолкает, затаивает дыхание, кажется, что слышен только синхронный стук об ребра тридцати тысяч сердец. (Вот сейчас, думает Антон, делай что угодно: поднимай перекладину, смазывай подошвы вратарю скользкими соплями, пристраивай внутрь мяча и в девятку ворот пару магнитов - никаких помех для потенциальных "хоттабычей"). Разбег... несильный тычок в нижний уголок... прыжок вратаря...