Футбольный Дозор (СИ)

   - А-а-а!!! О-о-о!!! Тама!!!

   Ликуют все, кроме гостевого сектора. Завывают какие-то сирены, явно утащенные со складов гражданской обороны. Орет, размахивая толстенными руками, Симеоныч. Приплясывает на месте Одихмантьев. Аплодирует бородатый очкарик. Молотит острым локтем под ребра Антону "сморчок". Визжит и бесится "Мартышка". На Северной трибуне вспыхивают три огромных снопа ярких искр - зеленый, белый и голубой. Если приглядеться, то видно, что вырастают они из пустых, поднятых к небу ладоней Ксюши. Но Ксюшиным соседям все равно, они зачарованы легким Заклинанием Отрицания. А что касается остальных, сидящих в отдалении, то вряд ли нормальный человек обратит на Ксюшу внимание, а если и обратит, то не поверит своим глазам.

   И тут "Афанасий" выхватывает что-то из-за пазухи, сует в руку Коле и кричит ему в ухо:

   - Так им! Давай! Кидай!

   И Коля запускает тяжеленький, мерзко шипящий цилиндр по крутой дуге в центр гостевого сектора.

   * * *

   Файер падает в самую гущу болельщиков ЦСКА. Слышны вскрики обожженных фанатов, кто-то срывает куртку, начинает тушить огненный кактус, катающийся под ногами. Но Коля, принимая от "Афанасия" второй и третий файеры, также сильно и дьявольски метко швыряет их в толпу иногородних болельщиков. Слышен рев возмущения, в ответ через цепочку растерявшихся милиционеров летит град пивных бутылок. Бутылки падают россыпью - одни разбиваются о кресла, другие попадают в бока и животы местных фанатов. Всхрюкивает и отшатывается бритоголовый здоровяк лет 16-ти, которому бутылка врезается прямо в челюсть, слышен хруст выбиваемых зубов, кровь выплескивается на одежду ему и его ярко размалеванной соседке. Но не беспокойтесь, это всего лишь некий Айрат Муталибов, у которого и без того половина зубов выбита в драках, и его подруга Ленка. Они оба крепко пьяны, и потому ему не больно, а ей не страшно.

   Собственно говоря, именно на что-то подобное все фанатские сектора, и местные, и гостевые, втайне надеялись. И теперь с яростным упоением бросаются громить друг друга.

   Сначала достается представителям милиции. Их пинают ногами, лупят вырванными креслами, рвут на них одежду. В передних рядах заметен, конечно же, "Мартышка". Закатив глаза и пронзительно визжа, юный берсерк яростно размахивает двумя бутылочными "розочками", лягает всех встречных-поперечных, своих и чужих, и лезет вперед - разрывать на части и топтать врага. Но он не одинок, подобным же образом ведут себя еще несколько десятков подростков с обеих сторон.

   Оставшиеся "в тылу" также не бездельничают. Например, "гиббон-орангутан", которого кличут Толиком, проблевавшись в первом тайме, с кряканьем методично вырывает кресло за креслом и, подобно циклопу Полифему или медному великану Таллосу, мечет их издали во вражеский сектор. Северную трибуну и часть поля заволакивает густыми клубами вонючего дыма.

   Матч останавливается.

   * * *

   Спустя полтора часа после окончания матча трое Иных идут по вечерней улице, удаляясь от стадиона. Впереди бодро выписывает зигзагообразные траектории пьяненький Одихмантьев, а Антон и Симеоныч плетутся, слегка поотстав. Не очень трезвым голосом Антон спрашивает:

   - А почему говорят, что "Крылья" кто-то топит? Ничья с чемпионом - это же здорово.

   - Дык, а разве ж не видно? Фактически, эта ничья - случайность. В прошлом году был состав, была игра, были медали. Сейчас же ничего не осталось, одни развалины и дымящиеся головешки. Клуб в долгах, как в шелках. Всех ведущих игроков распродали. Команда застряла в хвосте турнирной таблицы. Репортеры желтой прессы слетелись со всех сторон, как вороны на падаль, и непрерывно травят оставшихся игроков, тренера, руководство команды, болельщиков. Все выглядит так, словно кто-то в самые неподходящие моменты высыпает на команду неожиданные поражения, финансовые долги, сорванные контракты, скандалы в коллективе. Да и сегодняшнее побоище между фанатами тоже явно кто-то спровоцировал, раньше-то такого не бывало. Теперь стадион могут дисквалифицировать, команда будет играть либо на нейтральных полях, либо дома, но при пустых трибунах. Эх-х...

   - Может, тренер виноват?

   - Да нет, как раз тренер и не дает команде пока окончательно утонуть. А местные власти и денежные мешки не то что не удерживают его, а даже подталкивают: уходи! Ты здесь не нужен! Ты здесь чужой!

   - Так в чем проблема? Несомненно, они и виноваты в нынешней ситуации.

   - Их руками все делается - это верно. Но уж больно хитро как-то закручено. А это ж обычные чиновники, ленивые и глупые. Они оживляются, только если их кто-то из кресла выпихнуть норовит. Но кому команда-то поперек горла встала, причем только в последний год? Кто-то чиновникам на ушко нашептать должен был, чтобы они так виртуозно начали топить команду.

   - Футбольное руководство страны? Журналистское сообщество? Правительство? Иностранная разведка?

   - Да тоже вроде бы мимо. Я просил Кима подсчитать кое-что. Но слишком много влияющих факторов, специальные программы - и "Мазарини", и "Ришелье" - захлебываются, вылетают по "stack overflow". Одно лишь удалось доказать - копают под команду не из Москвы, источник всех бед где-то рядом.

   - Но кто, кто же так дьявольски ловко устроил и осуществил эту интригу, а потом тщательно замел следы? Кто на это способен? Неужели это - руководитель местного Дневного Дозора?

   И тут Симеоныч начинает громко и весело смеяться. Одихмантьев, не слишком внимательно слушающий этот разговор, тоже начинает хихикать. Антон понимает, что сморозил какую-то глупость, но никак не может понять, что же вызвало такую странную реакцию его новых друзей.

   * * *

   Знаете ли вы поздний летний вечер в Самаре? Нет, не знаете вы самарского летнего вечера.

   Эх, жалко, что нет рядом Николая Васильевича Гоголя, чтобы описать этот душноватый лиловый полумрак, опустившийся на город; эти дурманящие ароматы, которыми отдуваются после жаркого дня газоны и клумбы; этот приглушенный шелест редких автомобилей, проносящихся по отдаленным улицам.

   По одному из безлюдных переулков раздаются дробные шаги бегущих людей. Две тени пересекают тротуар, ныряют во двор и скрываются за густым кустарником. Это "Афанасий" и Коля, они падают в траву и запаленно дышат.

   - Ништяк, ушли... Кури, - "Афанасий", не вставая, роется за пазухой и протягивает Коле смятую пачку "Примы".

   - Я... не..., - задыхаясь, отказывается Коля.

   - А... Я и забыл... Ничего, научим... А ты молоток. Нам такие нужны. Приходи завтра в полдень в тот двор, где мы встретились. Отведем кое-куда, покажем кое-что и познакомим кое-с кем. Тебе можно. Ты наш - в доску.

   Раздается чирканье спички, оранжевый огонек на мгновенье освящает профиль "Афанасия" со свежим синяком. И долго еще тлеет в темноте сигаретная искорка, пока "Афанасий" сиплым полушепотом что-то рассказывает и объясняет Коле.

   * * *

   На перекрестке под магической телекамерой Ночного Дозора два мага прощаются с третьим, с Одихмантьевым. Того совсем развезло, он с трудом держится на ногах.

   - Ну, мы твои очки пока забираем, Антон повезет их в Москву, на демонстрацию. Если руководству понравится, будем внедрять по всей стране, - информирует Симеоныч, придерживая Одихмантьева за плечико.

   - Н-не воз-зражаю... Ик..., - бормочет Одихмантьев.

   - Э! Да ты совсем в дугу! Опять Мария скандал тебе закатит.

   - Н-ни-чо... Я муж-жик или кто? Вот она у м-меня где! - Одихмантьев пытается продемонстрировать кулак, но вместо этого у него почему-то складывается неприличная фига. Одихмантьев приближает ее к глазам, с напряжением пытаясь понять, что же это такое и как же это оно у него получилось.

   - Ну ты как хочешь, а я как Марии в следующий раз в глаза глядеть буду? - рокочет Симеоныч. Он делает толстыми руками легкие пассы, Одихмантьев отшатывается, втыкает рога в ствол ближайшего дерева и начинает бурно изливать излишний алкоголь на газонную траву. Через минуту он поднимает голову, отирает холодный пот со лба и слабым, но трезвым голосом ругается: