Футбольный Дозор (СИ)

   Несколько мгновений, и перед нами вид с высоты нескольких километров, словно из самолетного иллюминатора. Город - огромное скопище крохотных коробочек-домиков - расчерчен крупноячеистой сеткой улиц и втиснут в удлиненный неравнобедренный треугольник между двумя серо-стальными речными рукавами. И по этим улицам, по кровеносным сосудикам городского организма сочатся струйки автомобилей и людей, почти все в одну сторону: из узкой вершины треугольника к его широкому, косому основанию.

   Начинается быстрое и равномерное обратное снижение, масштаб укрупняется, домики вырастают, взгляд скользит вдоль одной из улиц, заглядывая в окутанные зеленой листвой дворы, и на этих улицах и в этих дворах уже можно отличить стремительные пузырьки автомобилей от медлительных человеческих капелек. Взгляд задерживается на одной из этих капелек, берет ее в прицел, "зуммирование" все ускоряется, дома и деревья разбегаются в стороны, оставляя на раскаленном асфальтовом пятачке одинокую растерянную фигурку. И с трех сторон к ней приближаются, волоча за собой длинные предвечерние тени, еще трое.

   * * *

   Это мальчик Коля, которого Антон недавно видел на вокзале. А приближаются к нему довольно странные личности.

   Первая - это подросток лет 14-ти, самый обычный, каких тысячи и тысячи в любом городе - не особо рослый и не особо плечистый, белобрысый и белоглазый, сильно напоминающий "трудновоспитуемого" Афанасия из кинофильма "Семь нянек" или хулигана Гришки из "Приключений желтого чемоданчика". Держа руки в карманах и ухмыляясь, он приближается к Коле сзади.

   Рядом с ним параллельным курсом движется щуплый мальчик лет 10-11, загорелый дочерна, кареглазый, лопоухий и вертлявый, похожий на обезьяну-мартышку. На нем грязная майка с короткими рукавами, драные засаленные джинсы и новые, ярко-белые кроссовки, явно на пару размеров больше, чем мальчику нужно. Он зачем-то постоянно скалится, и тогда становится видно, что несколько передних зубов у него отсутствуют.

   Наконец, прямо навстречу Коле тащится странноватый тип неопределенного возраста с идиотски отвисшей губищей на неподвижном лошадином лице, болтающимися толстыми мускулистыми руками и рахитично-кривыми ножками.

   Коля испуганно озирается в поиске путей к бегству. Путь вперед кажется ему более перспективным, поэтому Коля резко срывается с места и бросается наискосок, мимо длиннорукого урода, к выходу из двора. Но урод вдруг проявляет неожиданную прыть, тяжелыми скачками бросается наперерез Коле и сильным толчком в бок сбивает его на землю. А сзади уже набегает малолетний "мартышка", и злобно визжа "Убью! Получи, сука!" начинает бешено пинать Колю по спине и плечам, целясь в голову...

   * * *

   А Антон "сотоварищи" пешком перемещается по городу в направлении стадиона. Троица то движется по горячему тротуару улиц вдоль длинных многоэтажек, то пересекает заплатанные смолой мостовые проспектов, то, срезая углы кварталов, ныряет в затянутые пыльной зеленью дворы. Антон с любопытством формирует свой собственный образ города и его жителей. Да... это не Москва. Здесь нет бурлящего океана бестолково спешащих во все стороны сразу приезжих, не видно лупоглазых лиловых негров, не наблюдается европейцев в клетчатых штанах и с телекамерами. Не встретишь и маляров, красящих фасад здания, не столкнешься с вышедшим покурить на свежем воздухе из ближайшего министерства клерком, и не увидишь спокойно сидящую в тенистом скверике пенсионерку с томиком Гумилева... Впрочем, уличные скверики в этом районе города тоже отсутствуют, как не наблюдается и широких площадей, величественных архитектурных сооружений, памятников государственным деятелям и поэтам. Как-то здесь все обыденно и просто: бабушки катают коляски в чахлой тени дворовой зелени, стайка распаренных и расстегнутых старшеклассниц возвращается с пляжа, чумазые и босоногие таджикские дети выпрашивают деньги у водителей на перекрестках, в пенистой луже собственной мочи сладко спит на солнцепеке прямо посреди тротуара пьяный верзила... Да, это вам не столица!

   А вот впереди и попутная группа молодых людей в зелено-бело-синих шарфах. Заметив ее, Одихмантьев всплескивает руками и с криком "ой, забыл! я сейчас!" бросается к стеклянным дверям яркого торгового павильона, утвердившегося на перекрестке двух оживленных улиц. Возвращается он через пару минут с двумя цветастыми пакетами, в которых что-то булькает.

   - Ты же, наверное, обещал Марии больше не напиваться, - скорбно напоминает Симеоныч.

   - Обещанного три года ждут, - гогочет в ответ Одихмантьев. Симеоныч сокрушенно качает головой.

   А Антон в этого время отвлекся. Под его прищуренным взглядом давешний пьяный вдруг всхрюкивает, шевелит конечностями, встает на колени, ползет в сторону газончика. Лужа мочи на тротуаре буквально на глазах стремительно высыхает. Может быть, в этом виновата магия. А, может быть, просто жаркое самарское солнце.

   * * *

   Он слишком рано выпил первый свой стакан.

   Его рвало, но не сдавался мальчуган.

   Идешь к подъезду и ждешь подвох:

   Булыжник сверху упадет.

   И хорошо - не попадет.

   А если на-обо-рот?

   * * *

   Вопреки нашим скверным ожиданиям, мальчик Коля жив и здоров, у него только разбита губа и испачканы пылью брюки. Он с обреченным видом сидит на скамеечке под деревом в том же дворе и в окружении давешних персонажей. Перед ним, поставив ногу на скамеечку, возвышается щуплый "Афанасий" и очень убедительно впаривает:

   -... Вот ты говоришь "болельщик Крыльев". А много ли раз ты бывал на матчах? Один раз в прошлом году с отцом? Тебе сколько лет? Тринадцать будет через месяц? И ты все еще держишься за маменьку юбку? Тридцать восемь раз "ха-ха", да ты ж совсем жизни не знаешь!

   - Понял, сука? - вдруг взвизгивает и взвивается с места "мартышка", порываясь с размаху двинуть Колю в ухо кулаком. Коля вскидывает руки и испуганно отшатывается.

   * * *

   Антон, Одихмантьев и Симеоныч в очереди за билетами. Очередью окружающую обстановку назвать трудно. Скорее это напоминает огромный муравейник, обитатели которого постоянно перемещаются с места на место, то сбиваются в мелкие группки, то снова расходятся. Впрочем, у этой толпы имеются прочные волокна, не дающие ей рассыпаться и разбрестись - это несколько длинных, извилистых, плотно сбитых людских потоков, начинающихся у касс. Контингент в этой толпе самый разнообразный - здесь и молодежь, и старики, и мужики среднего возраста, попадаются и особы женского пола, но, конечно, не в одиночку, а, как правило, окруженные небольшой, но тесной группкой почитателей. Здесь стоит непрерывный гвалт и гомон, сквозь который изредка прорываются с разных сторон чьи-то рявкающие вскрикивания. Над толпой стоит крепкий запах - своеобразная смесь пивного солода, пота и табачного дыма.

   - Блин, - морщит нос Антон. - Неужели придется целый час париться в очереди? Иные мы, или погулять вышли?

   - Да не употреби способности свои ради удовольствия своего, - наставительным тоном отвечает Симеоныч, но тут же добавляет, - Но имей везде блат свой.

   И, словно ледокол "Ленин" сквозь торосы Севморпути, начинает пузом прорубаться к голове очереди, трубно восклицая:

   - Ксения! Солнце мое! Рыба моя! Ксюша!

   И действительно, совсем неподалеку от вожделенного кассового окошка, окруженная группкой весело гогочущих молодых людей, наблюдается юная сотрудница бухгалтерии Ночного Дозора, несколько часов назад безутешно рыдавшая на подоконнике офиса. Любопытно, что молодые люди, окружающие Ксению - совсем не Иные, но ее это никоим образом не смущает.

   * * *

   А на скамеечке в одном из самарских дворов продолжается воспитательно-просветительная лекция "Афанасия":

   - ... Кто такие эти, так называемые, взрослые? Да суки они все! Вот скажи, тебе же наверное с трех лет родители втирали: манная каша полезная, а конфеты и мороженое вредные, от них кариес и ангина. Ведь было? Было! А сами? А сами они в это время жрали все подряд! И конфеты, и шоколад, и торты! А водку ты часто пил? Что, совсем не пробовал? Ха-ха-ха, щеняра сопливый! Кто водку не пьет, тот не мужик! Вот я могу шесть литров выпить, и мне ничего не будет. Это же кайф, пойми. Взрослые же все делают, чтобы самим этот кайф получать, а тебе не давать. И это - закон жизни! Человек человеку волк! Отними кайф у другого, получи его сам. Еще примеры? Пожалуйста! Ты баб трахал? Вот уж кайф, так кайф! Страшный кайф! Мы вот - свободные пацаны, делаем что хотим. И никакие взрослые нам не указ. Я, например, только за прошлый месяц сорок шесть целок порвал, и в каждую по четырнадцать раз кончил. А "Мартышка" - двадцать семь. Верно, "Мартышка"?