Чабор (СИ)

— Отстань, Водар. Знаю, к чему спрашиваешь: разговоры, тары-бары и опять…

— Нет, просто интересно, что там?

— Что там?.. Камни! — зло ответил юноша и зашагал к оружейной палате, оставляя Водару небогатый выбор предстоящих действий. Можно было пойти к Вершине или к Мироте. И там, и там нужно трудиться, а этого сегодня страсть как не хотелось.

За окном безумный ветер рвал облака в клочья. Они метались, перепуганные и послушные его воле то, перемешиваясь, то наползая друг на друга, иногда сгущаясь или, наоборот, открывая свои пушистые ставни, являя взору голубое, удивительно глубокое небо.

Лучи Ярилы-Солнца, ударяясь о порыхлевший снег, стремительно тянулись ко всему тёмному, будь то проталина, пень, камень, лишь бы зацепиться за что-нибудь на промёрзшей за долгую стужу земле, лишь бы подарить безграничную милость своего тепла хоть чему-то. Время зимы безвозвратно таяло вместе со снегом. В каждом дуновении ветра, в каждом солнечном луче уже просматривалось лицо близящейся Весты-весны. Так же, как и тогда, год назад, когда состоялся пир победы, пропитанный ароматом Любомеля.

С тех пор во дворце произошло много событий. Например, у царя Вулкана и царицы Дзеваны нежданно-негаданно родился долгожданный сын, названый Честимиром. Малыш появился на свет в конце зимобора[ii]. Стоит ли говорить, как был счастлив асур? Его величество случай руками наших горе-алхимиков по праву наградил храбрейшего и мудрейшего из всех царей на земле этим счастьем. Царица в каждой молитве благодарила за своего сына Рода-Всеродителя, а при встрече ещё и дïя Вершину. Чародей упирался, не соглашаясь, говоря, что всё это веление Неба, и благодарить стоит только Богов.

За прошедший год только во дворце сыграли две свадьбы-любомира, а о Слободе и окрестных деревнях, где стояла дружина, в этом отношении и говорить не приходится. Стали супругами Светозар и Добромила, Кратор и Божена. Готовилась и третья свадьба — Ратибора и Мирославы.

В ожидании урочного часа женитьбы главный страж дворца поминутно вздыхал, томясь в сладких муках любовных страданий. Светозар и Добромила хоть и жили рядом, да уж больно были заняты друг другом, чтобы можно было в любой момент поболтать с ними и развеяться от тягостного ожидания. Кратор и Божена правят в Свентограде, а новым воеводой во дворце Вулкана назначен Благовест. Ему тоже не до веселья и беседы. «Дружину принять — не бабу обнять», — всегда отвечал он Ратибору. Вот и маялся бедный жених, не зная чем себя занять, чтобы дождаться времени, определённого для заключения семейного союза.

Вершина, самолично благословивший Светозара, Кратора и Ратибора — женихов из знатных Родов — на супружество с царевнами, как-то сказал, что вскоре будет какой-то случай, и Небесам угодно, чтобы в этот день Ратибор был «в нужном месте, а не слался ковром невесте». На кой это Небесам и почему начальник дворцовой стражи из-за всего этого должен был ещё какое-то время походить в женихах, старик не объяснял. Стоит ли говорить, как был рад Ратибор тому, что ему в ученики, наконец, определили Лесного. За  любимым ратным делом время летит быстрей.

Мирослава в это время тоже страдала, и ничуть не меньше своего возлюбленного. К слову сказать, её теперь просто невозможно было узнать. Она, к радости отца, наконец, перестала носить мужскую военную одежду и теперь расцвела, как тот цветок голубой ружи из Белого города.

…Из-за острых еловых вершин вынырнул силуэт большого чёрного коршуна. Стоявший в карауле у моста младший четник Станимир быстро выхватил лук.

— Эй! — окликнул юношу Кречет, — не балуй. Что проку эту птицу бить? Ни мяса толкового, ни пера мягкого с коршуна не возьмёшь. Разве что перья для стрел сгодятся…. Да и то — сшибёшь птаху, а она упадёт в пропасть и стрелу твою с собой унесёт. Вот и не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

Станимир послушно опустил лук. Силуэт коршуна лениво поплыл в сторону стен дворца, покачиваясь в порывах весеннего ветра.

— И всё же, — почесал в бороде Кречет, — надо было тебе, малый, сбить этого гада. Начнёт ещё курей таскать на кормовом дворе…

В это время отлынивающий от дела Водар вышел во двор и поздоровался со скучающей стражей. Сейчас он готов был заняться чем угодно, даже гулять во дворе в эту не самую лучшую для прогулок погоду, лишь бы не учиться. Сайвок с грустью посмотрел на капризное небо, щурясь на резкие порывы ветра, и вздохнул: «Ну и погодка. Кроме стражи, пожалуй, только я один и выбрался развеяться на свежий воздух. …Пойду-ка я куда-нибудь с глаз долой, а то, чего доброго, заметят — и начнётся...»

Взгляд сайвока снова невольно устремился в небо и сам собой зацепился за чёрный силуэт большой птицы, смело летящей прямо на стены дворца. «Там оружейная, — подумал сайвок, с сожалением вспоминая об отказе Чабора прогуляться. — Может, он тоже видит эту глупую птицу. Вот дура… или слепая, а может, то и другое? Щас треснется башкой прям в стену, вот умора…»

Коршун и в самом деле, не сворачивая, мчался прямо на проём одной из бойниц. Не останавливаясь, слёту, он ударился в стену и в один миг, обернувшись в человека, ловко зацепился за железные прутья решётки, подтянулся и исчез в окне.

Водар от удивления даже рот открыл. Тут же сломя голову он бросился обратно во дворец. Стражники удивлённо переглянулись, не понимая странного поведения этого потешного мáлого.

Ратибор в это время открывал дверь оружейной палаты:

— Я пока выберу нам деревяшки покрепче, а ты, крестник, проведай свой меч.

— Ратибор, — спросил Лесной, открывая ящик и вдевая свой ремень в петлю ножен меча, — а почему ты меня зовёшь крестником?

— Не знаю, — ответил главный страж дворца, придирчиво перебирая учебное оружие со злополучными железными набалдашниками. — Так ещё в старину звали людей, от которых в лихую годину зависела твоя жизнь. И коль грозно скрестились над тобой судьба и случай и оставили тебе жизнь, значит, тот человек, что в какой-то момент держал твою жизнь в руках — твой крестник…

— Ай! — отчаянно крикнул Лесной.

Ратибор в испуге оглянулся и тут же застыл на месте. Перед ним стоял бледный, перепуганный юноша, держащий в руках светящийся ровным лунным светом меч. Главный страж дворца Вулкана оцепенел. Ещё бы, ему вдруг показалось, что нить его жизни, о которой только что он говорил Лесному, уже через миг оборвётся, и в этот раз уже безвозвратно…

— Рати-бо-ор, — проблеял Лесной, — н-не мог-гу… Меч взбесился… Не отпускает руку и дёргается… Ты уж лучше не шевелись, а то кто знает, что у него на уме?

— У кого? — не понял страж, медленно опуская руки к поясу и ощупывая эфес своего оружия.

— У меча.

Внезапно руки Лесного сильно рвануло к двери, отчего его суставы, не готовые к подобному броску, отдались тупой болью. Чабор бросился бежать по коридору прочь от оружейной палаты, к стоящим впереди стражам западного крыла дворца. Именно туда его «тянул» меч.

— Отойти! — неистово закричал сзади Ратибор, выхватывая своё оружие и догоняя Лесного. — Отойти, говорю! Не трогать, стража!

Воины послушно отпрянули в стороны, удивлённо выпучивая глаза и давая дорогу юноше. Казалось, что его несёт невидимый бешеный конь, которого он, на свою беду, как-то умудрился схватить за повод. Чабор попытался сопротивляться Силе своенравного меча, но его ноги безпомощно скользили по каменному полу.

В следующий же миг юноша зажмурился, заметив впереди несущуюся прямо на него дверь. Он задержал дыхание, ожидая удара, но меч вдруг резко рвануло вправо, в соседний коридор. В конце его — другая лестница, и если меч так же рьяно потянет его по ней наверх, где будет взять Чабору сил мчаться и дальше с такой прытью?

Но волшебное оружие, похоже, имело другой план. Оно лихо свернуло в конце коридора у двери и, высекая искры, рубануло по одной из каменных колонн. Меч перестал метаться, замер, освещая полумрак безлюдного коридора ровным, бледным светом.

Вдруг из-за колонны метнулась тень человека. Незнакомец в чёрном кувыркнулся через коридор и швырнул в Чабора что-то блестящее. Меч загудел и описал несколько стремительных дуг. Лесной невольно взвыл от боли. Его суставы неприятно хрустнули, а к ногам со звоном упали металлические, отточенные снежинки. Незнакомец, не давая опомниться своему противнику, тут же выхватил из-за спины выгнутый меч Дао.