Паломничество в Палестину

Быть в Вифлееме и не зайти в магазины местных изделий из перламутра нельзя. В России хорошо известны вифлеемские резные образа, крестики, чётки, и разные другие предметы благочестия, которые так дороги верующему христианину, как священная память его паломничества к месту рождения Спасителя мира. Здесь можно купить перламутровых реликвий на всякую цену. Есть очень дешёвые крестики, по пять копеек за десяток, но есть и дорогие образа довольно тонкой работы на целой раковине в ладонь величиной.

Мы готовы были долго пробыть в магазине, но наш возница стал энергично поторапливать нас ехать в Иерусалим. В самом деле, темнота уже наступила. Мы с большим трудом выбрались из узких кривых улиц Вифлеема и покатили по шоссе. Палестинская ночь покрыла своим тёмным покровом поверхность земли. Не видно ни домов, ни оград, ни полей, усеянных камнями. Только чуть-чуть обрисовываются контуры окружающих гор. На земле нечего было смотреть. Зато мы не могли оторвать своих глаз от тёмно-синего неба, как бы украшенного драгоценными камнями. Я молчал в немом восторге и думал о судьбах мира. Как теперь здесь всё тихо! Как спокойно, кротко светятся звёзды. А ведь, сколько крови пролилось на этой горной равнине со времён патриархов! Может быть, вот на этом самом месте был поединок Давида с Голиафом, в указание борьбы христиан с древним змием. Семя жены, — сказано, — сотрёт главу змия. Из Вифлеема вышло божественное семя Святой Жены и выросло в Иерусалиме, где и победило духовного Голиафа.

Но когда же мы будем праздновать победу? Когда же мы воскликнем, как ангелы: «и на земле мир, в человеках благоволение!»…

ГЛАВА 34. Святые места у католиков

Русская церковь «на раскопках». — Двенадцать станций Страстного пути. — Наглядные изображения евангельских событий. — Место гефсиманской молитвы Спасителя. — Монастырь кармелиток. — Вечные молчальницы. — Галерея Молитвы Господней. — Культ Сердца Иисусова.

Все путешественники замечают, как резко различаются католические святые места от православных. В противоположность обычаю греческих монахов, у католиков вам не помешают молиться, не станут вас тормошить за рукав и тянуть куда-нибудь в сторону, чтобы выпросить денег. Кроме того, с первого же взгляда примечается у них блестящая чистота. Впрочем, в таком же роде есть одно место в Иерусалиме и у православных, но только не у греков, а у русских. Это место «порога» древних городских ворот на раскопках, близ храма Гроба Господня. Ещё в 1859 году куплен был русскими участок земли около 200 квадратных сажен, но до возникновения Православного Палестинского общества он был заброшен без всякого употребления. Между тем раскопки археологов показали, что здесь лежит драгоценное указание на древнее расположение городских стен, а вместе с тем и подтверждение, что почитаемые места Голгофы и Гроба Господня находятся вне прежнего Иерусалима, «потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города», и «на том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый» (Иоанн. XIX, 20,41).

Как теперь евреи стараются поближе быть погребёнными к стенам священного города, так, вероятно, и богатый Иосиф Аримафейский имел свою усыпальницу недалеко от ворот Иерусалима. От этих ворот остался теперь истёртый каменный порог, и сохранились следы петель в старых стенах, найденных на русском месте. Протестанты, однако же, не довольствуются этими доказательствами и принимают за Голгофу небольшой холм по северную сторону современного Иерусалима, недалеко от Дамасских ворот (около четверти версты). Но и тут Гробница Господня указывается в двух различных местах: по Гордону она находится вправо от дороги, а по Кондёру (командированный Английским Палестинским обществом — Palestine Exploration Fund) — влево.

На месте раскопок Палестинское общество построило большое здание, в котором находятся русская церковь, украшенная прекрасными картинами Кошелева, и гостиница для паломников. По примеру католиков этот дом вверен попечению женщин. И, надо отдать им справедливость, они содержат его довольно исправно, чисто. Даже чересчур здесь скромно, тихо, чинно и как-то не соответствует общему характеру святынь, к которому привыкли наши русские паломники в Палестине, то есть нет здесь простоты, свободы, произвола, а потому, насколько я заметил, мало ими и посещается этот уголок.

До сих пор учёные археологи также не столковались и относительно Страстного пути, хотя католики очень определённо указывают на его двенадцать станций, то есть те пункты, на которых произошли трогательные события во время шествия Христа на распятие. Места падений Спасителя, Его встречи с Богоматерью, с Симоном Киринейским, с Вероникой и другими обозначены надписями на латинском языке. На этом же скорбном пути (Via dolorosa) показывают жилище эгоиста-богача и место бедного Лазаря, а немного далее — дом так называемого «вечного жида». У некоторых станций стоят часовни, где, кроме соответствующих икон, изображена и сама сцена из восковых фигур в естественную величину. Такая реализация, может быть, хороша в другом месте, но здесь, где произошло само событие, возбуждающее у верующих страх и трепет, довольно бы было двух-трёх текстов из Евангелия. Мне кажется, у каждого составились в уме картины евангельских событий, как результат всех впечатлений от книжных, церковных, школьных чтений и рассказов. Всё это вместе рисует в нашем воображении известные образы, с которыми мы сроднились за десятки лет, и всякая другая иллюзия, особенно на месте события, может только портить сложенное годами настроение. Вообще от этих искусственных воспроизведений евангельских событий и от всего нагромождения камня и металла меня всегда тянуло вон на простор долин и гор, где природа осталась та же, что и две тысячи лет тому назад. В этом случае я вспоминаю слова книги Ездры, где пророк приглашается для уразумения тайн Божиих выйти «на цветущее поле, где нет построенного дома».

Мной уже сказано, что Страстный или Крестный путь в Иерусалиме, помимо воспоминаний о страданиях Спасителя мира, до сих пор ещё есть скорбный путь для сердца и тяжёлый для глаз христианина от присутствия на нём множества нищих, слепых, увечных, прокажённых. Всё время идёшь по нему со сжатым сердцем от потрясающего стона и вопля несчастных.

Я спешно прохожу мимо линии нищих с протянутыми руками, обезображенными проказой, и делюсь своими грустными мыслями с одной случайной спутницей, хорошо образованной барыней А. Н. И.

Вся жизнь христианина на земле есть в своём роде страстной путь для него. Осуждаемый владычествующим миром, как Христос, он гнётся под тяжестью нравственного креста, падает, встаёт, опять падает, пока не доплетается до своего конца… Мы — странники и пришельцы на земле, как говорили ещё первые патриархи. Всё время находимся в пути…

— Вот настоящая христианская школа! — как бы в ответ на мои думы восклицает посреди толпы пожилой инок-паломник: — вся она тут на коротком пути Христовом! Блаженны нищие, плачущие, алчущие, жаждущие, изгнанные… Ведь это все меньшие братья Христа, которых мы должны накормить, напоить, принять и одеть, — за что и получим Царство Небесное.

— Правда, правда! — горячо отзывается моя спутница: — Невелик, казалось, путь Христов. В нём насчитывают от Претории до Голгофы всего каких-нибудь тысячу шагов, а между тем в нём выражено всё искупление человеческого рода! И мы, если сумеем с Ним умереть, то с Ним и оживём. Если терпим, — говорит апостол, — то с Ним и царствовать будем. За тысячу шагов скорбного пути будем царствовать с Ним тысячи лет.