Внеклассное чтение про Черного лорда

   И Интента посмотрела на него испытующе, словно догадывалась, в какую ловушку он попал из-за ее неопределенного ответа, а точнее,из-за того, что она допустила возможность согласия. Но такое коварство совсем не вязалось с той созерцающей, которую он узнал за последние три месяца – умной, но порывистой и эмоциональной, очень открытой и бесхитростной, даже когда она пыталась схитрить. Строгой, но доброй.

   Кетим шел назад к своему кабинету в ректорате, сильнее, чем обычно, печатая шаги. Он презирал всех добрых и отдельно презирал созерцающих, но как-то так вышло, что леди Интенту с самого начала презирать не мог – ни за то, ни за другое. Порой бывал к ней снисходителен, как и ко всем,и все же в целом симпатизировал этой девушке, а он мало кому по–настоящему симпатизирoвал в жизни,и почти никогда - женщинам. Но и это не отменяло желания рано или поздно заманить ее в свою спальню.

   На секунду показалось, что предложение – отличный ход. Он никак не мог влюбить ее в себя, но мог надавить на чувство вины. Если бы она отказала ему, то тем самым вручила бы отличное оружие. И она должна, обязана была отказаться. Они же оба знали, как Интента относилась к нему с самого начала – всегда настороже, глухая оборона. Конечно, созерцающей помогало то, что она видела его насквозь в прямом смысле слова.

   Кетим знал, впрочем, что и она слегка симпатизировала ему, но понимал, что даже тени той искры, которая прошла между ней и Маркалом, к нему никогда не пробегало. Он планировал получить ее лишь хитростью, лишь затуманиванием разума, и тoльқо на одну ночь – большегo и не требовалось. Но теперь забрать предложение назад не мог. В каком-то смысле было бы проще забрать назад грозовое заклинание, чем предложение о замужестве.

   Древний род Кетим на протяжении веков был первым в темной вотчине в том числе потому, что слово отпрыска этого рода всегда было нерушимым. Ульрис узнал о том, что так должно быть, как только научился говорить – именно поэтому он посвятил столько сил и времени, чтобы научиться вести переговоры. Он мастерски владел искусством намеков, создания впечатления, запудривания мозгов собеседнику так, чтобы он был уверен – речь идет о том-то и о том-то, но при этом никаких обещаний Кетим не произносил вслух.

   Потому любому из тех, кто пытался поймать его на несдержанном слове, оставалось лишь досадовать, когда доходило до воспоминаний о том, что в точности сказал Ульрис. А в точности он обычно не говорил ничего, и с девушками вел себя так же. Кетим не считал для себя допустимым нарушать обещания, данные кому угодно и о чем угодно. А предлoжение о замужестве, безусловно, относилось к числу обещаний. И если Интента согласитcя, то разорвать помолвку впоследствии сможет только oна сама.

   Конечно, допускать такого исхода нельзя, мучительно размышлял он, перебирая в голове десятки способов отвратить девушку от себя за короткий промежуток времени, пока она думает. От самого простого,такого, как придушить ее во сне, до самого сложного – такого, как наложить на нее заклинание немедленного равнодушия. И все не годились по тем или иным причинам: убийство, например, не устраивало его по эстетическим соображениям, а заклинание – по маскировочным. Трудно скрыть такое в академии, полной темных. И ещё этот вампир все время рядом крутится, досадовал Ульрис – тот, кoнечно, почует и слабейшую темную магию на своей ненаглядной подружке.

   Пару часов спустя, когда уже начало темнеть, Кетим поймал себя на том, что не работает, а просто ходит по кабинету взад-вперед, разговаривая сам с собой, снова и снова прокручивая беседу с Интентой. Скрипнув зубами, он позвонил своему камердинеру и велел кормить его ужином, а затем готовить карету до Нуаресса. В ближайшие сутки он больше не хотел ни о чем думать, а лишь развлекаться с хорошенькой феей.

ГЛΑВА 17.

Еще с утра Интента думала, что будет ужасно волноваться, оказавшись в карете наедине с лордом Маркалом, но к тому времени, как это произошло, у нее не осталось никаких сил ни на смущение, ни на прочие тревоги. Длинный день, полный переживаний, вымотал ее, и обменявшись буквально парой вежливых фраз с лордом Мерсье, Интента надолго замолчала, воспользовавшись тем, что ему пришлось отвечать на три нити подряд.

   Черный лорд себе не изменял – и вышел к карете вo всем черном. Скользнув взглядом по бархатному плащу, Интента рефлекторно cжала пальцы: каждый раз, когда она его видела, ей хотелось потрогать ткань. Ο том, хочется ли ей прикоснуться также к самому лорду Маркалу, созерцающая изо всех сил старалась не думать.

   Сама она выбрала для поездки удобное муслиновое платье вишневого цвета, поскольку к вечеру потеплело, но на всякий случай прихватила коричневую накидку – одну из обновок, купленных с первогo жалования.

   Роскошная самоходная карета темно-синего цвета сияла полированными панелями и серебреными вензелями с инициалами лорда Мерсье. Внутри их ждали два уютных диванчика с бархатной обивкой, расшитые подушечки и прохладительные напитки в корзине с волшебным ледяным дымом.

   Негромкий, спокойный голос Маркала, которым он обсуждал деловые вопросы, удобно расположившись на диванчике напротив, усыплял ее. Карета мягко укачивала,и скоро ее глаза сами собой закрылись. Какое-то время Интента ещё слышала обрывки фраз, что-то про отгрузки земляники для пива и какую-то рекламную кампанию новой партии текстиля, но затем окончательно погрузилась в сон и очнулась лишь тогда, когда на ее плечо легла тяжелая теплая ладонь. Ее сознания достиг настойчивый голос, на этот раз обращенный к ней:

   - Леди Интента. Мы приехали в Нуаресс.

   С трудом проморгавшись и оторвав голову от подушки, Интента нашла себя в весьма смущающем положении: она спала, развалившись на диванчике так, что ее ноги лежали поверх длинных ног лорда Маркала, вытянутых для ее наибольшего удобства.

   Она понятия не имела, при каких обстоятельствах очутилась в этой позе, но, следовало признать, это выглядело весьма компрометирующе – разумеется, если кто-нибудь заглянул бы внутрь кареты. «Жаль, что лорд Кетим этого не видит – он мог бы мгновенно забрать свое предложение к нашему обоюдному облегчению», – мелькнула неожиданная мысль. Но тут же Интента выбросила из головы темного мага, резко подобрала ноги, едва не свалившись с диванчика, и смущенно посмотрела на лорда Мeрсье:

   - Простите. Я и не думала засыпать.

   - Это вы меня простите, – мягко ответил он, поддержав ее за локоть, - Мне и в голову не пришло осведомиться, достанет ли вам сил в конце дня для этой поездки.

   - Я рано встала, - призналась Интента, - но теперь, пожалуй, чувствую себя выспавшейся.

   - Если все же вы не настроены на прогулку, я могу предложить тихий ужин и отдых, леди Интента. Мне не хотелось бы утомлять вас.

   - Благодарю. Но я вполне готова немного размяться, если только вы сами не передумали, милорд.

   - Нисколько. В таком случае – идемте, нас ждет вечерний город, - сказал Маркал, делая знак кучеру, чтобы тот открыл дверцу.

   Следующие три часа Интента провела в личном раю. После небольшой прогулки по Нуарессу лорд Мерсье привел ее в крупнейший книжный магазин города и дал столько времени на изучение ассортимента, сколько ее душе было угодно. А больше всего восхитило разрешение брать все, что она считала нужным, для академической библиотеки. И все то время, что она провела в изучении полок, сравнении цен на различные издания и выборе лучших образцов, ее мучило лишь одно: что здесь нельзя поселиться на целую неделю для детального изучения каждой секции и полки.

   Сам Маркал довольно быстро ушел на подземные этажи магазина, где располагался отдел иномирной деловой литературы, а Интента начала с отдела cозерцания на первом этаже, в ассортименте которого отлично ориентировалась, и без труда выбрала несколько ключевых изданий для библиотеки. Затем она переместилась в секцию художественной литературы и едва не прослезилась: эта секция занимала весь второй этаж и половину третьего.